Света почувствовала горячее дыхание Артема на своей шее. Его рука спустилась к ремню и нервно задергала бляшку. Света дернулась, но парень с силой притянул ее к себе.

«Никакого секса! Никаких «потрахаться»! Никакой любви! До свадьбы – ни-ни!»

Света уперлась в грудь Артему и со всей силы толкнула. Ошарашенный юноша отлетел к учебникам.

– А как же физика?! – крикнула Мечникова сквозь душащие ее слезы и побежала к выходу.

Света сморщилась от боли. Женя схватила ее за руку.

– Ну что, лохушка? Ты трахалась с моим парнем?

– С чего ты… Нет. – Света подумала, что конкретный ответ отметет все последующие вопросы и ее отпустят.

– Неправильный ответ, – оскалилась Женька и сдавила руку Мечниковой еще сильнее.

– Отпусти! – Света попыталась вырваться. – Мне больно.

– А с Темой было приятно?

– Нет, – выпалила девочка, и это было ошибкой.

– Так ты, сука, все-таки с ним трахалась! – крикнула Женька и наотмашь ударила Свету по лицу.

Мечникова сначала услышала хлопок, будто кто-то ударил в ладоши, и только потом левый глаз заслезился, а щека зажглась болью. Девочка, опешив, схватилась за щеку, все еще не веря, что это происходит с ней. Она знала о жестокости Женьки и ее команды, но всегда думала, что ее это не коснется. Света смотрела на смеющихся одноклассниц. Слезы набухали в округлившихся глазах. Надя снимала на телефон и что-то комментировала. Света не слышала, что она говорит, но это явно не были слова, порицающие содеянное Женей.

– Что ты вылупилась, шалава?! – оскалившись, спросила Женя и снова схватила ее за руку.

Света уже не вырывалась, она обмякла. Она даже удивилась, что ноги еще держат ее. Мечникова боялась пошевелиться, чтобы не вызвать гнев мучительницы. Слабая надежда, что ее помучают и отпустят, была. Главное – не злить их.

– Опусти руку! – приказала атаманша.

Света послушно опустила.

– Ты что, плачешь?

На мгновение Свете показалось, что Женька пожалеет ее, что она не хотела доводить ее до слез, что она немного заигралась. Но, увидев хищное лицо хулиганки, она поняла, что это всего лишь один из пунктов ее плана по издевательствам над «чмошницами» и «лохушками».

– Ай, бедненькая, – Женя мотнула головой и обняла Свету. – Кто ж тебя обидел? Ты мне скажи, я их…

И снова Света подумала, что Женька осознала и хочет извиниться.

– Мы же с тобой подруги…

До Светы вдруг дошла нелепость ситуации. Она поняла, что над ней издеваются, и от этого ей стало еще хуже. Она уже не сдерживала слез.

– Девочки, отпустите меня. Пожалуйста.

Вдруг Женя отстранилась. Ее лицо стало серьезным. Даже злым. Верхняя губа затряслась. Света даже подумала, что Женька сейчас зарычит. Но она не зарычала. Женя растянула губы в хищной улыбке и спросила:

– Ты и Тему так же умоляла, чтобы он тебя трахнул?

– Нет! Нет! Он не трахал меня! – закричала Света и зарыдала.

– Да ну?!

Откуда взялись Артем и Стас, Света не увидела, но, судя по их наглым ухмылкам, они наблюдали за издевательствами давно.

– Расскажи, как ты умоляла меня засунуть тебе поглубже, – усмехнулся Артем.

Свету как ледяной водой обдало. Она на секунду затаила дыхание, а потом выдохнула нахлынувшую обиду.

– Мы же хотели позаниматься физикой! – Рыдания заглушили фразу, но Женька услышала ее.

– Теперь это так называется? – прыснула она. Надя и Влада тоже засмеялись. Стас криво усмехнулся.

– А со мной позанимаешься физикой? – спросил он.

Тишина. Гребаная тишина подкупала. Света даже решила, что Стас говорит серьезно. Она всхлипнула и сказала:

– Мой учебник остался там, на крыше.

Смех, словно взрыв, разорвал тишину. Света, все еще не понимая, над чем смеются ребята, смотрела на них мокрыми от слез глазами.

– У меня есть свой, – сквозь смех сказал Стас и схватил себя за пах.

Новый взрыв хохота заставил Свету вжать голову в плечи. Она уже не плакала. Она плохо соображала, что происходит, и думала только о том, что когда это все закончится, ей надо будет принять ванну.

Александр посмотрел на часы. Было без десяти минут восемь. Надо ехать за Сережкой. Лида, как всегда, задерживалась. Он не мог вспомнить, когда именно это началось. Но где-то в глубине души он знал, что обвинения в приставании к Жене, к девочке-подростку, сыграли свою роль. Пусть они были ни на чем не основаны, и он действительно был не виноват, тем не менее Лида как-то отдалилась. Стала задерживаться на работе, раздражалась по пустякам. Сережке доставалось больше всех. Лида набрасывалась на ребенка за то, что он слишком громко разговаривал с другом по «Скайпу». Саша заступался за сына и тут же «огребал» за разбросанные носки. Надуманные причины раздражали Истомина. Он готов был уйти куда-нибудь и переждать бурю, но не мог оставить Сережку наедине с матерью. «Кому рассказать, не поверят, – думал Саша. – Сын боится матери, словно она мачеха». Тишина наступала мгновенно. Лида садилась перед зеркалом краситься. В помещении повисало напряжение ровно до момента, когда хлопнет входная дверь. Она уходила всегда. После ссоры, спровоцированной ей же, Лида уходила.

«Лидка загуляла», – говорила ему мама, когда Саша просил ее забрать Сережку на пару дней к себе.

– Мама, не лезь, – отвечал он ей, а сам думал: «Лидка загуляла».

Лидка загуляла, мать ее! Он раздраженно ударил ладонью о стол и резко встал. Табурет опрокинулся на пол. Саша еще раз посмотрел на часы и вышел в прихожую. Сегодня же он выяснит, где она пропадает вечерами. Вот оно, равенство полов. Теперь жену постирать не заставишь. Чуть что – в крик, хлопает дверью… Нет, Саша не был мягкотелым подкаблучником. Он считал, что равенство, конечно же, должно быть. Семья, построенная на доверии и взаимопонимании – это лучшая семья. Чего в их конкретной семье не наблюдалось. Точнее так: он слишком доверял ей и понимал ее. А со стороны казалось, что он тряпка и подкаблучник.

– Ты не можешь вздрючить как следует свою бабу, – говорил отец. – Ты не видишь, что ей вожжа под хвост попала?!

– Иди отсюда, вздрючиватель, – кричала на него мать, и он, словно побитая собака, прихрамывая, выходил из комнаты. – Свою вожжу он не замечает, – бросала вдогонку ему мама, и Саша все понимал. Он такой же, как отец. Нет, не подкаблучник. Он просто человек, строящий свою семью на доверии и взаимопонимании. Человек, не понимающий, что их контракт на строительство уже давно разорван в одностороннем порядке.

«С другой стороны, – думал Истомин, – разве плохо, когда твоя женщина свободна? Для нее, возможно, хорошо. А для тебя? Давно ты начал догадываться, что Лида гуляет? Ты этого просто не хотел замечать. Пока тебя, словно обоссавшегося щенка, не ткнули в лужу у двери. И даже тогда ты фыркал и отворачивался».

– Решено. Как только она придет, я с ней поговорю.

– К черту разговоры! Вздрючь ее! – наставлял его отец, пока мама не слышала.

Истомин решил устроить сегодня выходной. Надо было привести в порядок балкон. Он собирался утеплить его еще в прошлом году. Да и программу «Санитар» нужно установить, пока пацан не нахватался ненужных знаний.

Саша позвонил на работу, сослался на подорванное здоровье на объекте, пообещал восстановиться к среде, то есть завтра быть на работе как штык. Едва он положил трубку, раздался телефонный звонок.

– Да, – ответил он, даже не взглянув на определитель номера.