Сергей соскучился по домашней работе, поэтому с удовольствием принялся за прохудившуюся от времени крышу. Быстро нашел место, куда затекает вода, и наложил нечто вроде заплатки. Потом подправил и укрепил покосившуюся в коробке деревянную дверь, прибрал старый хлам во дворе. На свежем воздухе дышалось легко и свободно. Бибихаво украдкой наблюдала, как трудится Адам. Она ничего о нем не знала, но душой чувствовала, что пришлось ему перенести немало испытаний.

Однажды вечером, попив чаю, он признался, что ему некуда идти. И слово за слово вкратце, как смог, поведал о своей судьбе. Умолчал лишь о том, что под принуждением принял ислам, хотя каждое утро по привычке начинал с молитвы.

Бибихаво не гнала его прочь, но и не удерживала. Своим поведением она как бы показывала, что смирится с любым вариантом. Но странное дело, в душе ей хотелось, чтобы русский солдат с мусульманским именем Адам еще хоть ненамного задержался в доме. Да и Суфи, кажется, привязался к нему. Он уже не засыпал без сказки дяди Адама, умевшего интересно рассказывать свои детские истории, в которых добро всегда побеждало зло. Но особенно запомнилась малышу притча о счастье.

В его поисках отправился бедный Иванушка за тридевять земель в чужую страну, где жил страшный людоед. Через многие испытания довелось парню пройти, хитростью одолеть злых духов, живших в глубоких пещерах и не любивших света и солнца. А встретившись с людоедом, он не струсил, проявил необыкновенную находчивость, смелость и победил его. Так Иванушка обрел свободу, силу, а с ними и счастье.

— А что такое счастье? Как оно выглядит? — вдруг спросил малыш.

— Счастье — это… — Сергей запнулся в поисках нужного слова. Он не знал ответа на детский вопрос. Подумав, так ответил: — В общем, когда тебе с мамой дома хорошо, когда ты и она здоровы, любите друг друга — это и есть счастье. У каждого человека оно свое.

— А у тебя есть счастье? — не унимался Суфи.

«Вот так вопросик, — внутренне напрягся Сергей. — Этот бача не по годам любопытен и смышлен. Что же ему ответить?»

— Я тебе позже скажу, хорошо?

— А что, у тебя нет мамы? Или она не здорова?

— Есть. Но она очень далеко. И встретиться мы пока не можем. А давай лучше в нарды сыграем. Хочешь, научу?

Прямо посреди комнаты Сергей начертил небольшое игровое поле. Обычные камушки заменили шашки, а два маленьких кубика он ножиком вырезал из виноградной лозы. Объяснив правила, Сергей предложил мальчику бросить «кости». Они так увлеклись, что и не заметили, как Бибихаво, хлопотавшая у печки, все чаще поглядывает в их сторону. В душе она радовалась, видя, как Суфи заразительно смеется, ему явно нравилась новая забава.

«Дети все одинаковы, независимо от того, в какой стране родились. Они веселы и беззаботны, наивны и честны, не испорчены жизнью. Они не умеют, как взрослые, обманывать, лицемерить, предавать. Вот кто по-настоящему счастлив», — подумал Сергей, наблюдая за мальчишкой.

Таким же любопытным непоседой и он когда-то был. Но, кажется, минуло уже сто лет с тех пор, когда босоногое детство навсегда скрылось за горизонтом. Сверковичу почему-то вспомнилось, как он ходил за солнцем. В пять лет верилось, что оно живет в конце деревни, за лесом. Очень хотелось посмотреть на просыпающееся небесное светило вблизи, поэтому, поднявшись пораньше и ничего не сказав маме, маленький Сережа отправился в путешествие. Как же он удивился, когда, выйдя на опушку, обнаружил, что солнышко «убежало» за соседнюю горку. Он, боясь не успеть за ним, рванул вперед. Но что это? Взобравшись на вершину, мальчик вновь увидел его, только уже на значительном расстоянии, у самой линии горизонта, где поле сливалось с небом. От такого неожиданного обмана слезы навернулись на глаза. Дальше идти за «убегающим» и поднимающимся еще и ввысь солнцем Сережа не стал. Да и мама уже, наверное, обыскалась его дома.

Предположение оказалось верным. Но за самовольную отлучку, выслушав его сбивчивый рассказ, она не ругала, а только тихо улыбнулась.

А еще в детстве он любил с друзьями часами смотреть на вечернее небо и фантазировать. Чего только они не видели в облаках необычной, причудливой формы: и дерущихся рыцарей на гарцующих конях, и сказочного Змея Горыныча, и даже танковое сражение со взрывами и дымами. После футбола это было, пожалуй, второе занятие, названное просто — смотреть кино.

…Бибихаво, присев с краешку, тоже заинтересовалась нардами. Она робко попросила Сергея и ее научить играть в них.

Весна заметно прибавила хлопот дехканам. На своих крохотных наделах они героическими усилиями возделывали скупую на урожаи землю. Все дело в том, что зажатая горами долина испытывала страшный дефицит воды. Вся надежда была только на Аллаха, хоть изредка, но откликавшегося на молитвы, даруя людям и посаженным ими растениям живительную влагу в виде дождя. Могло бы частично помочь старое русло заброшенного арыка, по которому раньше по весне сходили с гор талые воды, но его некому было основательно почистить.

В кишлаке жили в основном женщины, дети и старики. К новому поселенцу, нашедшему временный приют в доме Бибихаво (неслыханное дело!), они отнеслись весьма настороженно, почти враждебно. Сергей понимал афганцев и не обижался. Он ведь для них действительно чужой человек, почти инопланетянин. Но не зря говорят: время все расставляет по своим местам. Как водится, почесав языками, за глаза осуждая легкомысленный поступок Бибихаво, первыми успокоились женщины: у каждой хватало своих забот и проблем. Старики же, как и подобает мудрым аксакалам, не спешили высказывать вслух свое отношение к житейским коллизиям, делясь сокровенными мыслями только с Аллахом.

В джуму (пятница, выходной день у мусульман) в гости к Бибихаво из соседнего кишлака приехал дядя Абдул. Его появление всегда напоминало праздник: с пустыми руками, без подарков для племянницы и маленького Суфи он никогда в доме не появлялся. Едва переступив порог и увидев незнакомца, внешне похожего на «шурави», насторожился. Тут же потребовал объяснений от Бибихаво.

Сверковичу не понравился этот колючий, словно рентгеном просвечивающий взгляд, подозрительность во всем. «Уж не душман ли он?» — с тревогой подумал Сергей.

Бибихаво своей очаровательной улыбкой немного сняла возникшее напряжение. Она поставила чайник, стала накрывать на стол, когда в комнату с детским лепетом вбежал проснувшийся Суфи. Он тут же оказался на руках у Абдула, мгновенно превратившегося из сурово-насупленного в добродушного весельчака. Им было хорошо вдвоем. Сергей не знал, куда себя деть. Решил выйти на улицу, подышать свежим воздухом. Он легко бы нашел себе работу, но заниматься ею в джуму афганцам запрещает Коран.

Тем временем в доме дядя устроил нечто вроде допроса Бибихаво. Она ничего не скрывала, рассказала все, как было. Да, он русский солдат, но так сложились обстоятельства, что оказался в отряде Саида, чуть не погиб. В полубессознательном состоянии под вечер постучал в ее дом, прося помощи. Что она должна была сделать? Притвориться глухой и оставить живого человека умирать у своего порога? Разве Аллах одобрил бы такой поступок? Размышляя вслух, Бибихаво все больше убеждалась в собственной правоте. Это было настоящее испытание для нее, может быть, ниспосланное Всевышним, и она выдержала его, не взяла грех на душу. А таковым непременно стала бы смерть Адама.

Дядя молча выслушал эти не лишенные логики доводы и, кажется, принял их. По крайней мере, за обедом он уже исподлобья не косился на Сергея, а деликатно расспрашивал о его недавнем прошлом. Не одну чашку чая они выпили вместе, разговаривая, прежде чем годившийся Сергею в отцы и умудренный житейским опытом Абдул понял для себя что-то важное. На второй день он уезжал домой с другим отношением к этому, уже и не такому чужому парню, оказавшемуся на перепутье. Абдул ничего не стал советовать ни ему, ни Бибихаво, обещал только подумать, как быть дальше. И пригласил их к себе в гости — через неделю.