— Сверкович, ты сегодня в ночь заступаешь на пост вместо Коваленко, ему что-то нездоровится.

Молча кивнул, про себя же подумал: «Это и к лучшему. Будет время все хорошенько обдумать». Он даже чуточку приободрился, заняв себя конкретным делом: стал приводить в порядок форму, ботинки. Знал, что старшина по старой привычке придирчиво осмотрит каждого, заступающего в наряд. Прапорщик был убежден, что часовой — лицо не только неприкосновенное, но и внешне безукоризненное.

Он имел законное право на дневной сон, но где тут уснешь? Забраться бы глубоко в ущелье, где тихо и темно, и то, наверное, не сомкнул бы глаз под впечатлением письма с Родины. Оказывается, не только радостными, но и горькими бывают весточки из дому.

Спустя час после того, как солнце село за соседнюю вершину, Сверкович вместе с Джабаровым, Захарютой, Илиеску, Степановым и Поэтом заступил, как всегда подчеркивал прапорщик Василенко, на охрану и оборону объекта. В этот раз Сергею достался северный выступ плато, находившийся сбоку и чуть в сторонке от других постов. Видимость с него ограничивала нависшая слева скала, зато за правую часть особо можно было не беспокоиться: там такая крутизна, что вряд ли кому взбредет в голову рисковать собой. Разве что опытный альпинист отважится преодолеть такое природное препятствие. Это и был третий пост, в ту ночь доверенный рядовому Сверковичу.

Где-то среди звонкой тиши дважды отозвался филин. Наверное, охотится на своих любимых грызунов. И война ему нипочем. Звезды, казавшиеся поначалу такими крупными, вдруг будто помельчали и светили не так ярко. Уже не обращая на них никакого внимания, Сергей вновь погрузился в воспоминания, в которых главным действующим лицом была, конечно же, его любимая Ната…

Вот они, взявшись за руки, неспешно идут по центральной улице деревни, а беспризорная малышня, спрятавшаяся за забором, словно соревнуясь друг с другом, громко, чтобы все слышали, кричит: «Тили-тили тесто, жених и невеста!» Он притворно сердится и для видимости пытается догнать убегающих сорванцов, но на душе все равно тепло от отзывающихся эхом двух заветных слов: жених и невеста. Про их дружбу уже судачили по углам бабки, которым без местных новостей скучно век доживать, а Наташа и Сергей на старушек ничуть не сердились. Им было попросту все равно кто, что и кому скажет. Главное, что они любили друг друга. Как тогда казалось, безгранично, на века.

… — Товарищ прапорщик, проснитесь, у нас ЧП. — Василенко спросонья не сразу сообразил, что от него хотят. Увидев перед собой взволнованного младшего сержанта Воробьева, понял: случилось что-то серьезное.

— Сверкович пропал!

Василенко это известие словно кипятком ошпарило. Полуодетый, почти бегом кинулся он на третий пост, в душе все еще надеясь обнаружить там своего солдата. Но осмотр места происшествия ничего не дал. Никаких следов, будто сквозь землю провалился человек, а с ним автомат Калашникова и два запасных рожка с патронами. Выматерившись, прапорщик дал команду всем построиться.

Известие о таинственном исчезновении Сверковича свалилось на ребят, как камнепад. Строй застыл в гробовом молчании. И только Филев, спустя несколько секунд, несмело подал голос:

— Товарищ прапорщик, я вот что знаю. Может, в этом причина… Вчера бульбаш, то есть Серега Сверкович, письмо плохое, кажется, от девушки получил. Переживал сильно.

— Так-так, продолжай, — заинтересовался прапорщик.

— Так я уже все сказал.

— Ты письмо это видел?

— Так точно.

Василенко терялся в догадках. Что могло произойти ночью? Допустим, под впечатлением письма Сверкович ушел из заставы. Куда? Может, в полк, наверняка там есть у него друзья. Так, по-любому получается, что надо немедленно докладывать о ЧП.

Полусонный подполковник Усольцев молча выслушал доклад Василенко. Затем, матюгнувшись, спросил о предпринятых мерах.

— Товарищ подполковник, у меня ограниченные возможности. Рассчитываю на помощь полка, — честно, без обиняков признался старшина.

— Хорошо, разведрота прочешет все вокруг. Но не уверен, что это даст результат. Какие есть предположения? Почему он ушел или его похитили «духи»? Что он за солдат, этот Сверкунов?

— Сверкович, — мягко поправил командира Василенко. — Он белорус. Солдат хороший, ни в чем плохом замечен не был. Говорят, парень письмо из дому накануне получил от невесты, которая разлюбила. А в таком возрасте да еще в нашей обстановке запросто мог не выдержать, сломаться. И уйти, куда глаза глядят. Но в полку, я уже через дежурного уточнил, он не появлялся. Значит, где-то в горах прячется. Хорошо, если живой.

— Ну и задачку ты мне подкинул. Как теперь в дивизию докладывать, я ведь на тебя недавно наградной отправил… Как обстановка в целом?

— На удивление, все тихо. После того сокрушительного удара «духи», думаю, не скоро очухаются.

— Ладно, не теряй бдительности. До связи.

Как и обещал Усольцев, разведрота по тревоге вышла в район расположения заставы. Для огневого прикрытия разведчиков и для воздушного поиска с рассветом штаб дивизии направил пару боевых вертолетов. Но истекали вторые сутки, а Сверковича ни живого, ни мертвого нигде не было. И лишь по каналам военной контрразведки спустя пару дней пришла в полк печальная весть: Сверкович у «духов». Тут же через агентурную сеть удалось выйти на главаря банды. После непродолжительных переговоров почти договорились об обмене нашего солдата на некоего Абдулло, захваченного в бою под Чарикаром. Вдобавок к этому моджахеды запросили доплату в виде десяти снаряженных автоматов. Наши согласились выполнить и это условие, лишь бы спасти жизнь рядового Сверковича. Но в последний момент по непонятной причине все сорвалось. Бесследно исчезла банда, а с нею и ее пленник. О дальнейшей его судьбе долго ничего не было известно.

…Какая-то невидимая сила вытолкнула Сергея из бездны тьмы вверх, на свет, после чего он с трудом открыл глаза. Сколько прошло времени, как он уснул: час, день или неделя? После провала в памяти он ничего не помнил, даже свою фамилию.

Вокруг суетились какие-то незнакомые бородатые люди с чалмами на головах, слышалась чужая речь. Все были вооружены.

Чья-то холодная шершавая ладонь прикоснулась к его щеке, и простуженным голосом кто-то пролепетал:

— «Шурави» живой.

Тут же к Сергею подошел высокий моджахед в полевой форме, наверное, командир. Что-то буркнул на своем, и к Сверковичу кинулись двое молодых афганцев. Подхватив его под руки, поставили на ноги. Он едва не упал: болела и кружилась голова, в висках молоточками стучала кровь. Сделав несколько шагов, Сергей живым трупом повис на поддерживающих его моджахедах. Кажется, этим он их очень расстроил. В их планы, видимо, не входило проводить здесь, в пещере, еще один день и ночь. Сергею сделали обезболивающий укол, и он вскоре уснул.

Дожидаться, пока он окрепнет, «бородачи» не стали. Как какой-то груз небрежно взвалили на осла, для строгости хлестнув животное плеткой, и двинулись в путь. До захода солнца они намеревались выйти к перевалу Саланг, к месту встречи с одноглазым Саидом. Он обещал дать за русского солдата хорошие деньги. К тому же Саид был родственником самого Ахмад Шаха, влиятельнейшего полевого командира, хозяина Панджшера. Испортить отношения с ними себе дороже.

Да, поначалу они хотели обменять этого хилого паренька на здоровяка Абдулло, нарвавшегося под Чарикаром на засаду «шурави». Но каким-то образом об этом узнал Саид и все отменил. Теперь жизнь этого русского в его руках: лишь бы только тот не помер в дороге. Поэтому впервые они просили Аллаха сохранить «неверному» жизнь. Ибо от этого во многом зависела и их судьба.

К вечеру, изрядно уставшие, моджахеды все-таки добрались до условленного места. Их уже ждали люди Саида. Сергей был в сознании, хотя пару раз в дороге отключался. Тогда его обливали холодной водой, давали нюхать нашатырь и таким образом приводили в чувство.

Наступившая ночь принесла целебный отдых. Его поместили в некое подобие барака, в котором было относительно чисто, тепло, а главное просторно. На мягком матрасе Сергей смог вытянуть затекшие без движения ноги, расслабить изнывавшее от боли тело. После непродолжительного сна яснее заработала голова. Что же случилось с ним, как он попал к душманам? Мучительно пытался все вспомнить и не мог. Правая рука машинально потянулась к нагрудному карману куртки, до того уже грязной, что из песчаного цвета превратилась в темно-серую, и пальцы нащупали листок бумаги. Достав его, парень прочитал: «Здравствуй, дорогой Сережа!» То было письмо Наты. Так к нему частично вернулась память.