— Та-та-ааай! — завыли белые рубахи. Сопротивляться было бесполезно. Джонс и профессор стояли рядом со скрученными позади руками. Не успел профессор сосчитать до десяти, как хозяин маковой плантации Гарри Джонс болтался на перекладине ворот.

— Кто ты такой? — на ломаном английском языке спросил профессора высокий китаец, казавшийся предводителем.

— Я приехал отыскивать динозавра, — залепетал профессор. — Динозавра… знаете… Такие были… Я даже яйцо нашел… Дракон.

— Драко-он, — протянул китаец. Яростные крики заглушили профессора. Профессор испуганно озирался.

— Ты, значит, поклонник дракона? — подбоченясь, спросил предводитель.

— Да, — прошептал профессор. — То есть, я ищу его…

— Повесить его рядом с английской собакой, — распорядился предводитель.

Профессора потащили к зловещей перекладине.

— Красные пики! — раздались восторженные возгласы на дороге. К плантации валила новая толпа. Восставшие рабочие слились с повстанцами. По колючей проволоке, окружавшей усадьбу, заработали косы и серпы.

— Френкель, — да ведь это профессор! — раздался крик из толпы.

— Свистунофф! — с рыданием взмолился Дормье. — Свистунофф!

А Васька был уже около профессора, распутывал петлю, растирал шею, поил водой. Двор быстро наполнялся людьми.

— Ну, профессор, надо в Унион Советик (Советский Союз), — сказал Френкель, вьюча мула.

— Как в Унион? — изумился профессор. — А динозавр?

— Какие, к лешему, динозавры!

— Но ведь все представители желтой расы подтверждали, что есть дракон.

— Вот за этого дракона вас и вешали. Дракон-то ведь это — Чжан-Цзо-Лин^{27}. И флаг у него такой. Про Чжана-то все и говорили, не понимая ваших вопросов.

Так лопнули мечты профессора Дормье, члена французского палеонтологического общества, кавалера ордена Почетного Легиона.

— Слышь, Вася, а не остаться ли нам еще на месяц-полтора? — спросил Френкель. — Тут повоевать можно всласть… Но Свистунов не дал ему продолжать:

— Чтобы дать в руки козырь всей своре империалистов? Недаром они меня в плену охаживали. Чтоб они имели дутое доказательство участия ВКП в китайской революции? Так они такое зиновьевское письмо^{28} из этого раздуют!..

— Ехать, так ехать, — согласился Френкель. — Я говорил с предводителем повстанцев, он обещал дать провожатых до монгольской границы.

Не без волнения открывал Васька Свистунов входную дверь клуба. Знакомый шум загудел навстречу.

— Узнают или не узнают? — с бьющимся сердцем думал Васька. — Забыли, поди, совсем… Восемь месяцев не был…

В гимназическом зале было довольно много народу. Какой-то незнакомый парень старательно выводил на гармошке "Субботу". Несколько девчат, взявшись за руки, приплясывали, перехватывали друг друга на ходу; выходило что-то вроде "Метелицы". Свистунов остановился и залюбовался плавными движениями девчат.

— Как здорово набазурились! — подумал он. — И танец новый.

— Васька! — раздался внезапно визг над самым ухом, и одна из девчат вцепилась в его локоть. Толпившиеся ребята расступились. Свистунов оказался в центре круга.

— Ты откуда, шут? — радостно кричал Пашка Лобов, проталкиваясь сквозь толпу. — Я думал, ты совсем пропал.

— Да нет, видишь, не пропал, жив, — ласково улыбаясь, ответил Васька.

— Оброс-то! Загорел-то! — верещали девчата. — Гляди — шрам какой! Ты с кем воевал-то?

— Погодите, все расскажу, — медлительно отбивался Свистунов. — Не налетайте сразу, а то хуже хунхузов…

— Идем в шахкружок, — взял Ваську под руку Лобов. — Там расскажешь.

— А освободился ты от своей мерехлюндии? — спросил Пашка, когда Свистунов вкратце передал свои приключения. — Ведь это самое главное…

— От мерехлюндии-то? Видишь какая штука. Конечно, такое путешествие хоть кого излечит. Да дело не в этом. Главная вещь в том, что меня сначала, когда на нас напали хунхузы, взбесило. Драться захотелось, гражданскую войну вспомнил. А потом, когда дальше и больше, когда в Китай попали, я понял, что они, китайцы, в сущности, проделывают то, что мы уже проделали. А я, вместо того, чтобы идти дальше, к следующему труднейшему этапу революции, просто соблазнился удрать на открытые фронты, где враг налицо, где надо только физически бороться с ним. Когда я лежал в бронированном вагоне, я упорно над этим думал.

— Значит, гражданская война тебя внутренне не захватила.

— Да, как сказать? Оно, конечно, загоралось иногда внутри, но башка настойчиво работала в том направлении, что, мол, твое дело — в другом, в том, что ты бросил.

— Ну, а как ты скажешь: у нас некоторые ребята, ссылаясь на твой пример и чуть не теми же мотивами усталости прикрываясь, хотят ехать в Китай. Ты бы как посоветовал?

— Погоди, я с ними поговорю. Понимаешь, тут главное не Китай, а важно глянуть на себя со стороны. Отдых именно в этом должен заключаться, а не в Китае. И еще я понял, какая же я пешка, в конце концов, в таком массовом движении, как китайское. Меня швыряло и туда и сюда… а роли я никакой не играл… и играть не мог. Зачем же тогда Китай? На фронтах они в лучшем виде и без нас управятся. А руководить мы не можем, потому по-китайски не понимаем.

— Вот это важное соображение, — задумчиво сказал Лобов.

— Нет, важней всего, и ты им разъясни — взглянуть на себя со стороны. А это можно и из санатория, и из деревни… Да просто на месяц, другой переменить линию культурной работы.

— Васька Свистунов здесь? — заглянула в шахкружок одна из девчат.

— Слушай, Васька, хоркружок сейчас начинается. Ты будешь или нет?

— Хор? Ладно! — весело ответил Васька. — Надо только голос проверить.

И он подошел к девчине и пустил низкую,?асовейшую ноту:

— Кхааааааа…

Настоящая публикация преследует исключительно культурно-образовательные цели и не предназначена для какого-либо коммерческого воспроизведения и распространения, извлечения прибыли и т. п.

Повесть Н. Огнева (наст. имя — Михаил Григорьевич Розанов, 1888–1938) "Следы динозавра" была впервые опубликована в журн. "Смена", № 4–8, 10 (72–76, 78), 1927 и вошла в авторский сборник повестей "Следы динозавра" (1928). Текст — с исправлением некоторых опечаток и ряда устаревших особенностей пунктуации — приводится по журн. публикации, откуда взяты и илл. Ю. Ганфа. На фронтисписе — эскиз обложки к сб. "Следы динозавра" раб. худ. В. Бехтеева.

Источником "видений", вероятно, послужил роман Ч. Робертса "In the Morning of Time" ("На заре времен", "На рассвете времен"), главы из которого печатались в виде рассказов в журн. "Природа и люди" в 1912 г. В одном из них изображена сцена борьбы диплодока с хищным рогатым динозавром, чье место у Огнева занял трицератопс. Вполне понятно, что "видения" носят ироническо-пародийный характер.