Метс передернул плечами, вспоминая свою схватку с Человеком-росомахой.

— Как вы вообще без содрогания могли подходить близко к этим отвратительным тварям?

Седобородый лишь печально улыбнулся:

— Они такие же творения природы, как ты и я.

— Но — не творения божьи!

— И ты, воин Аббатств, не видишь вопиющего противоречия своих слов? Впрочем, оставим скользкую тему. Возьми себя в руки, юноша, и не перебивай.

— Простите мою горячность, отец Вельд. Она вызвана недавней схваткой.

— Конечно, прощаю… Мне не удалось добиться никакого значительного прогресса с медведеподобными лемутами, хотя Билли много месяцев провозился с ними в нашем тайном убежище. Зато в моем распоряжении оказалась целая колония существ, относительно недавно попавших в лапы Зеленого Круга. Они не известны на севере и, вообще, весьма малочисленны. Думаю, что мой погибший собрат по ордену умыкнул из лаборатории Нечистого почти всех особей новой породы.

Метс оживился и потребовал подробного описания. Неизвестный вид лемутов! Если он доставит в Канду одно лишь их описание, уже можно будет говорить об успехе рейда. Кен не верил в возможность мирного сосуществования с порождениями Смерти. Он был уверен, что киллменам Тайга рано или поздно придется сразиться с новой породой, и желал знать о ней как можно больше. Но отец Вельд ограничился кратким упоминанием этих тварей:

— Это высокие стройные существа со светло-оранжевым или желтым мехом, имеющие пушистый хвост с белым или черным пятном на конце. У них огромные уши и вытянутая морда. Весьма развит интеллект, я бы сказал, сильнее, чем у всех остальных творений Смерти, исключая, быть может, иир’ова, Народ Плотин и северных медведей, героев битвы у Озера Слез. Судя по конструкции костей и клыкам, они потомки крупных лисиц или койотов. В записях погибшего эливенера есть упоминание о том, что возможным предков Желтых Ушанов следует считать большеухую лисицу. Этих ночных хищников до Смерти ученые звали фенеками. Вот с ними у меня дело шло на лад. Нечистый не смог полностью завладеть их пробуждающимся сознанием, внушив страсть к уничтожению всего живого. «Печать дьявола» была уже совсем стерта, когда случилась трагедия.

Несколько Волосатых Ревунов, наиболее укорененных во Зле существ, из которых мне не удалось вытравить рабскую преданность колдунам Нечистого, напали на Билли и меня. Мой ученик погиб, а лемуты разбежались по болотам и лесам. Долгое время я приходил в себя после ранения, а потом проник в свое разрушенное убежище. Лаборатория оказалась разоренной, записи, к счастью, частично уцелели. С помощь спрута и Птицы несчастного Бетховена я выследил и уничтожил Ревунов, виновников катастрофы. Думаю, что до Зеленого Круга не дошли подробности происшедшего.

Долгие месяцы я скитался по Северной Флориде, стараясь выследить несчастных существ, которые вряд ли могут выжить, но уже никогда не придут подобру-поздорову к колдунам и некромантам. Меня терзало чувство вины перед творениями природы, которых я обрек на смерть…

При этих словах метс не удержался и хмыкнул. Старик посмотрел на него полными горя глазами, и Кену стало невыносимо стыдно перед седовласым эливенером, переживавшим смерть каких-то отвратительных лемутов!

— Ужас ситуации заключался в том, что я сам научил Ушанов блокировать свой мозг от попыток нащупать и поработить его с помощью ментальных волн. Теперь мой успех обернулся бедой: я не мог обнаружить их так же легко, как находил любое другое творение флоридской природы. Я привил им способность определять признаки телепатической слежки, научил прятаться от людей и других лемутов.

Во время одного из своих рейдов по болотам я попался в ловушку, расставленную Дневными Птицами. Эти ужасные создания охотятся стаями, пользуясь тем, что ядовитые лучи солнца над омутами заставляют все живое прятаться и замирать. Спрут Билли и его Птица погибли в схватке, уцелел лишь я один. Горе лишило меня разума, и я выбрался на сушу, и сам вышел к лесному посту, выставленному возле границы торфяников наместником Нечистого во Флориде. Так я оказался в плену у С’Муги. Дальнейшее тебе известно.

Увидев, как легко я общаюсь с лемутами, С’Муга решил не разрушать мой мозг, а попытаться перетянуть на сторону Зла. Только лишь поэтому я не утратил всех своих былых способностей.

— Кажется, я начинаю понимать, что творится вокруг Мертвой Балки, — метс возбужденно вскочил, но от боли в боку вынужден был сесть на место. — Лемуты, напавшие на форт, и есть ваши подопытные… прошу прощения, ваши с Билли воспитанники?

— Думаю, другого объяснения не найти. Со дня разрушения моей лаборатории прошло значительное время. Ушаны и росомахи, которых Билли отучил охотиться на людей, выжили. Но они существа, которых учили воевать, и этого положения дел мне изменить не удалось. Похоже, что они решили воевать с Нечистым, вместо того, чтобы попытаться расселиться в глухих чащобах Флориды и попытаться выжить. По описаниям Вагра и Аграва я понял, что именно Ушаны играли первую скрипку в штурме крепости. Никаких других желтых ушастых существ, умеющих владеть оружием, на юге континента нет. Словом, они полностью оправдывают печальное прозвище «летальных мутантов». Я боюсь, что они все погибнут в столкновениях с Нечистым, и природа лишится чудесных новых творений.

Настроение метса заметно улучшилось. Он совершенно не переживал оттого, что погибнут какие-то лемуты. У Нечистого появился новый враг! Пусть во Флориде, пусть малочисленный и такой, что его никак не назовешь союзником Универсальной Церкви. Но это прекрасно!

Последнюю мысль Кен пылко высказал вслух, и старик вновь печально улыбнулся:

— Да, ты воин, Кен. Ты думаешь, что чем больше лемутов убьют себе подобных, тем меньше солдат кандианских легионов падет в будущих сражениях. Но я не могу не горевать от того, что исчезнет очень умная и вполне способная выжить порода. Я останусь во Флориде и сделаю все, чтобы эти существа не погибли, и уж тем более, не попали вновь в лапы Нечистого.

— Отец, я наконец вижу достойную цель для себя. Я останусь с вами. Аббатства должны знать все и о Народе Хвоща, и о новой форме врагов… то есть, о Желтых Ушанах.

— Ложись спать, ты измучен и потерял много крови. Я попытаюсь зарастить твои раны и поврежденные ребра. А сам постараюсь понять, откуда же на реке взялись спруты из топей. Никогда Люди Хвоща не забирались так далеко от торфяников, и им совершенно нет причин нападать на Нечистого. Вот это, действительно, загадка.

Когда прошла эйфория победы после отражения первой атаки карателей, Глисс оценил понесенный ополчением урон. Он оказался значительным. Двенадцать человек убито в бою, еще трое умерли от ран в течении вечера и первых ночных часов.

Мертвых оттащили от причалов и приставили к ним раненого гончара, чтобы он отгонял ночных хищников. Вместе с ним в скорбную вахту встали еще семь человек, раны которых оказались серьезными.

Такую цену заплатили флоридяне за уничтожение нескольких норок, семи вражеских пирог и примерно семи десятков лемутов.

— Хвастаться, собственно, нечем. Нам просто повезло, — убежденно заключил Вагр, без всякого энтузиазма жуя кусок вяленного мяса и поглядывая на дымящиеся остатки сгоревших на рейде суденышек. — Десятка полтора мутантов уничтожили лучники, примерно штук пять или шесть сгорело заживо. Своих раненых они утащить не смогли, и мы их добили, это еще, наверное, десятка полтора, не считая тех, что бросились бежать, и утонули. Так что собственно в бою мы убили от тридцати до сорока штук. Потеряв едва ли не половину отряда.

— Да, больше они не допустят промахов, атаковать станут всерьез, как регулярную армию. — Аграв после боя несколько отошел от своих мрачных настроений, но все еще предпочитал смотреть на ситуацию только с плохой стороны. — На воде у Нечистого еще пять пирог, и большой корабль. Думаю, что десятков восемь лемутов и человек двадцать людей там наберется. Вполне достаточно, чтобы перебить нас, словно кроликов.