В общем, редко кто из людей "нового поколения" находил свое место в нынешней жизни…

Оцепенение и легкий испуг прошли довольно быстро – работники отсасывались от запотевших окон и приступали к своим прямым обязанностям. Кто-то снова пытался заснуть, а кто-то просто пялился в дисплей, который за время отсутствия его хозяина погас – на всех компьютерах были установлены энергосберегающие режимы…

– Гарин, зайди к шефу, – появилась вдруг в дверном проеме физиономия Михаила Ивановича Силаева – начальника соседнего отдела по снижению уровня международной ядерной угрозы. Отдел еще более бесполезный, чем тот, в котором спал Алекс.

– Да, Михаил Иванович, – кивнул он. В отсутствии загадочно пропавшего Ватура Лавина, Алекс был назначен временно исполняющим обязанности начальника сектора.

Надо сказать, временное их исполнение продолжалось уже, без малого, целый год…

Кабинет шефа – пятидесятилетнего пузанчика – располагался в самом конце коридора, у лестницы. Надо полагать, чтобы можно было быстро и беспрепятственно слинять в случае каких бы то ни было проблем…

Пройдя мимо круглых настенных часов, Алекс с немалым удивлением отметил про себя, что те показывали тридцатое число…

А это значило, что вызывал его шеф для ежемесячного собрания. На самом деле сущая формальность: пара вопросов о том, появились ли идеи по снижению угрозы; пара ничего не значащих кивков из разряда "я так и думал"; ну, и в заключение, пара пустых фраз о том, что никто не работает и, видимо, хочет остаться без зарплаты и покровительства армии…

История, повторявшаяся из месяца в месяц. Вот только, не это было главное. Алекс упорно думал, что до конца сентября еще как минимум две недели…

Однако ж, нет. Он с неудовольствием отметил, что не замечает жизни. Не только вокруг – она закончилась уже тогда, когда ракеты не дотянули до земли какие-то метры. Но даже тогда Алекс радовался внезапно выпавшей удаче. Он с радостью продолжал учиться, искать работу, пытался создать семью…пытался жить. Однако, все чаще и чаще его посещала жуткая мысль, что жизнь то давно кончилась. Остался лишь ее призрак. И бессмысленное существование. Как у растений. Или стафилококковой палочки под ободком унитаза…

На вежливый стук никто не ответил и Алекс, пожав плечами, вошел без приглашения. Шеф, как всегда одетый в один и тот же строгий серый костюм, стоял у окна. Заложив руки за спину, он задумчиво смотрел куда-то вдаль. Лицо его при этом было настолько грустное, что казалось, он прямо сейчас упадет на задницу, зарыдает и будет колотить по полу кулаками, как маленький мальчик, выпрашивающий у мамы понравившуюся игрушку…

И только спустя несколько долгих мгновений Алекс вспомнил. Пару недель назад у Александра Вавиловича убили жену и сына. Причем, настолько жестоко, что другой человек, может и последних остатков разума лишился бы. Мальчика подобрали как «консервы» на обмен оружия, а мать, бросившуюся защищать чадо, просто связали, избили, изнасиловали, убили, еще пару раз изнасиловали пока труп не остыл. А останки просто сбросили около какой-то помойки. И, самое главное, непонятно куда смотрела армия, в обязанности которой входило защищать членов семей госслужащих.

Тем более такой организации, в которой работал Александр Вавилович.

Тем более, такой должности, которую он занимал…

Буквально через несколько минут после того, как он получил известие о гибели своей семьи, шеф взял с собой пару сопровождавших его обычно бойцов, снял еще несколько под личную ответственность с внутренней охраны объекта и направился в руины, возле которых и произошел подобный ужас.

Разыскав учинившую расправу банду, которая в свете послевоенных событий больше напоминала сборище бомжей, Александр Вавмлович приказал открыть огонь на поражение…

И пока подчиняющиеся ему люди в глухих черных комбезах умело подстраховывая друг друга, выбивали из разрушенного подвала головорезов, он стоял и блаженно улыбался. А потом, подобрал у одного из убитых маньяков нож и принялся медленно добивать оставшихся в живых.

Когда он с бойцами проник вовнутрь и обезвредил главаря, все было кончено. Семилетнего парня Александра Вавиловича уже успешно обменяли на оружие, которым бандиты отбивались от ребят шефа, и поделили между собой контрабандисты…

В тот момент, когда оставшийся в живых головорез рассказал обо всем, внутри у Александра Вавиловича будто оборвалась какая-то ниточка. И, не смотря на то, что бойцы стояли словно каменные, держа под прицелом вход и главаря, а ни единая черточка на лице не отображала их отношения ко всему происходящему, в глазах неизвестных шефу людей, он разглядел понимание и сочувствие.

Александр Вавилович кинул под ноги вожаку нож, которым до этого собственноручно порезал не могущих сопротивляться бандюков и отвернулся. Тихим, безжизненным голосом сказал лишь: "Отрежь себе руку и обглодай ее…"

Вздрогнули даже привыкшие к смертям бойцы. Головорез же побелел, но к ножу и не прикоснулся. Даже, чтобы метнуть его в шефа и получить быструю смерть от пули. Наверно, потому что понимал, что те люди, которые стоят за его спиной, а, тем более, неизвестный ссутулившийся человек в черном плаще, не позволят ему умереть быстро и безболезненно…

Потому что все они понимали, каких трудов стоит вырастить ребенка в этом ледяном аду. Когда даже в родильных домах из-за проблем с электричеством и постоянным холодом за окном, персонал вынужден беспрестанно кипятить воду в ведрах на костре у входа и, разливая ее в грелки и пластиковые бутылки, подкладывать под кроватки новорожденных. Или сидеть на работе, зная, что сейчас твоя вторая половинка сидит дома и, дожидаясь возвращения любимого, теплом своего хрупкого тельца, пытается сохранить тлеющую искорку появившегося на свет человечка…

Когда Александр Вавилович повернулся, на его лице не было ни слез, ни, даже тени грусти, сожаления или печали. Он внимательно посмотрел на тварь перед собой и повторил приказ. На этот раз еще тише и спокойнее.

– Отрежь себе руку и обглодай ее! Заслужи передо мной прощение…

Не смотря на то, что он стоял перед головорезом абсолютно безоружным и незащищенным, бандит дрогнул. Ведь, бывает так – только посмотришь на человека, как видишь у него внутри толстый несминаемый стержень – и понимаешь, в этот момент он добьется всего, что только взбредет в голову. Пусть даже, ценой собственной жизни. Тем более, если учесть что именно в этот момент она как раз подошла к концу…

Головорез дрожащей рукой поднял нож, прислонил лезвие чуть ниже левого локтя и что было сил, зажмурился.

– Выше, – бесстрастно мотнул головой шеф.

Головорез непонимающе посмотрел на своего палача. Взгляд его уже потух – в нем отчетливо читался страх и предстоящее мучение.

– Бери выше, – повторил Александр Вавилович.

Головорез поднял лезвие до плеча и, заметив одобрительный кивок палача, погрузил клинок в плоть.

Резкий, разрывающий перепонки и разум, крик, плетью хлестанул по ушам. Заставив бойцов отвести глаза, а шефа – с непередаваемым удовольствием, рассмеяться.

Нож дошел до кости и окружающие явственно услышали бросающий в холодный пот и нервную дрожь, скрежет. Крик перешел на однотонный визг – тяжелый, с придыханием…

Когда дело было сделано, бандит уронил нож и поднял отпиленную руку. Перевязывать кровоточащую культю он даже не думал.

Равно, как и никто из присутствующих…

– Теперь, ешь, – с удовольствием улыбнулся Александр Вавилович.

Головорез откусил с внутренней стороны руки кусок и его тут же вырвало. Он рухнул на ледяной пол и тело бандита несколько раз содрогнулось.

– Ты доволен? Ты простил? – едва слышно спросил он.

– Бог простит…и то, не уверен… – с этими словами Александр Вавилович ударил его ногой в лицо, отчего головорез опрокинулся навзничь, ударившись головой о промерзшие камни и застонал. Затем, шеф наступил на его целую руку и, подняв нож, принялся отпиливать и эту…