— Вообще-то положено сажать в карцер на неделю на хлеб и воду…

Мне резко поплохело.

— …но тут проблема, — невозмутимо закончил он.

— Какая? — удивился дядя.

— До них никто еще не смог выбраться из Замка, обычно олухов ловили еще на стене, — они посмотрели на нас, а потом друг на друга. Неужели все обойдется? Духи! Пожалуйста! Пожалейте меня, хоть раз!

— Простить? — не веря, произнес Орнет. Похоже, такое попустительство было в корпусе редкостью.

— На ПЕРВЫЙ раз, — подчеркнул наставник. Оглянулся на нас, — сегодня можете еще повеселиться. Завтра зайдете ко мне и объясните, как сюда попали.

— Хорошо! — хором ответили мы. Я вздохнула с облегчением. А Ната… Повторяться она не любила, и, наверное, со спокойной душой расскажет мастеру про проход, все равно им больше не воспользуется.

Все остальное время до заката мы занимались тем, что, сидя за столом, в огромном количестве поглощали сладости. Под присмотром Орнета, хотя последнее мне, лично, не мешало. Дядя заменил мне отца; когда, вернувшись из корпуса, узнал, что тот умер от лихорадки. Самое обидное, как с грустью говорил Орнет: лекарство от неё открыли через день после смерти; и, если бы папа заболел хотя бы на день позже, я бы росла при обоих родителях. Мне, тогда, было всего два года; и, каким был отец, я не помню. А слово «дядя» для меня почти сразу стало равносильно «папе».

Нату же не могло поколебать ничего. А уж оторвать её от такого священнодействия, как поедание пирога с повидлом… Недоеденная банка с вареньем стояла рядом, как военный трофей.

Но с каждым часом приближалось время, когда надо было возвращаться. А не хотелось — хотелось уйти домой и не возвращаться в рассадник Стражей (так называли Замок большинство магов). Последние полчаса я просидела, как на иголках, смотря в сторону уходящего солнца. В такт ему на небе медленно начали собираться облака.

Я оглядывалась на Нату, ожидая, что та скажет: «Пора». Та же совершенно спокойно продолжала есть сладости в огромном количестве стоявших на столах. Хоть бы ухом пошевелила, что ли!

На плечо неожиданно легла теплая рука. Уже имея плачевный опыт, я с опаской оглянулась. Но это просто был мой дядя. Он знающий меня, как облупленную, конечно же заметил, что со мной происходит и решил поддержать. Молча, но этого оказалось достаточно. Я посмотрела в его темно-карие, внимательные до невозможности, глаза, настолько понимающие, что хотелось разрыдаться, уткнувшись в его рубашку. Глаза, настолько теплые, что в душе разрасталась слепая вера: все будет хорошо, все успокоится, а беды перетрутся, не оставив о себе даже памяти. Спасибо тебе Орнет, за все спасибо.

Ната подергала меня за рукав и сказала: «Пойдем, а то не успеем». Я, нехотя, встала, и мы побрели уже известной мне дорогой к Замку. Но когда мы дошли до того самого грязного переулка, она, вдруг, тихо и, как ни странно, совершенно серьезно произнесла:

— Тебе повезло, что ты встретила своего дядю. А я папу так и не разглядела. Да и не ходит он на такие праздники. Жаль. О хоть и вредный, но мне так не хватает уверенности в завтрашнем дне. Настолько, что я готова стать тихоней, лишь бы он оказался рядом…

До стены мы добрались, когда на небе уже во всю царствовал закат. По крайней мере, тучи были на месте, и «кровавое» освещение тоже. Хотя тучи были какие-то не такие, в том смысле, что они были не ровно белые, а темно-серые, ярко показывая, что, вспоминая на крыше дождь, я сглазила погоду в общем, и нас с Натой в частности. И это, мягко говоря, радовало мало.

Мою подругу небо не интересовало, она напряженно смотрела на стену, ожидая каких-либо действий со стороны Стража. Действий не было, и это, похоже, очень её нервировало.

Но вот, Стража окликнули, и он, расправив плечи, ушел в башню. Ната резко расслабилась, на губах появилась обычная для неё, по-лисьи хитрая, улыбка.

— Пошли, — выдохнула она и побежала к стене. Хныкать было уже бесполезно, да и залезание в данном случае было не шалостью, а необходимостью, поэтому я молча двинулась за ней.

И тут, случилось то, чего я боялась… полил дождь. Даже не дождь — ливень, который заставил меня проявить небывалую для моего характера прыть. И причиной была вовсе не боязнь промокнуть, а совершенно логичный страх, что от воды камни станут скользкими, и мы элементарно не сможем забраться.

Первой полезла Ната, которая тоже отсутствием ума не страдала, практически взлетев на стену. Я тоже не заставила себя долго ждать — жить хочется всем. Камни крошились под моими руками и ступнями, мне приходилось практически на ощупь искать уступы. На верху стояла Ната, поглядывая то на меня, то на соседнюю башню. Конец пути уже был близок, но тут духи-охранители решили, что дали мне слишком много, и уступ, на который я опиралась, обвалился. Неловко взмахнув руками, мое тело рухнуло вниз… почти рухнуло. Ната, успела схватить мое запястье до того, как я полетела в пропасть (назвать, конечно, десять метров пропастью сложно, но для моей головы и других частей тела хватило бы и этого).

— Карабкайся, быстро. Они сейчас придут, — крикнула шепотом (и как только удалось?) мне Ната. Слова отрезвили меня, и я стала хаотично искать ногами опору. Ната тянула сверху.

И тут со стороны башни раздались шаги. Я похолодела. Белое лицо подруги явно говорило, что даже она не знает, что будет. Но… не дойдя до выхода, Страж развернулся и снова ушел в глубь помещения. «Плащ забыл» — раздалось от туда. Призрачная надежда, вселила в нас небывалую и силу, и Ната одним рывком закинула меня на стену. Про то, с какой скоростью мы забежали в башню и винтовую лестницу и говорить нечего.

На этом решили не останавливаться, и сразу же вылезли на крышу. Фактически пробежали по ней, даже не подскользнувшись на мокрой черепице, и долго приходили в себя сидя на полу.

— У-ух. Никогда так не попадала, — выдохнула подруга. Сил злиться на неё за то, что втравила в историю, уже не было. Да не могла я обижаться на человека, который минуту назад спас мне жизнь. Оставалось просто блаженно вздыхать, радуясь, что все обошлось.

Не знаю, сколько времени мы просидели под окном, но воды с нас натекло достаточно. При этом две огромных лужи вокруг нас продолжали увеличиваться. Я почувствовала, что продрогла.

— Пойдем, — сказала я. Голос был каким-то тихим и вымученным. Вставать не хотелось.

— Пошли, — прокряхтела Ната, поднимаясь. И мы пошли…

Тихо, чтобы не заинтересовать караул, медленно брели, оставляя за собой лужи дождевой воды. Говорить не хотелось. Хотелось добраться до комнаты, рухнуть в постель и спать… спать… спать… Благо завтра единственный день, когда уроки начинались не утром, а в полдень. Да и заключались они в уходе за ботаническими садами, по одному на десять человек.

И тут жизнь снова решила сделать подлянку. Нас муха укусила пойти через хрустальную залу, где был музей стеклянных целительских приборов, а пол был мраморный… и гладкий.

Мы же с Натой совсем расслабились. Умеренная ходьба и спокойное дыхание убрали оставшееся душевное напряжение, а с ним и часть усталости. К подруге вернулось её хорошее настроение и хулиганская улыбка. Все вернулось на круги своя… Но это не значит, что надо скакать по зале, где много хрупких вещей! Свою мысль я тут же высказала:

— Нат, потише. Заденешь еще что-нибудь!

— Ну и пусть задену. Тебе то, что от этого будет?

— Мне то ничего, а вот чаш…

Досказать я не успела, легким взмахом руки чаша Дийрона граненая из цельного хрусталя полетела на пол. В надежде спасти прибор, смерть которого нам не простят, я прыгнула вперед… но не поймала. И самое страшное было не это. Чаша не разбилась… она зависла в воздухе! В ужасе я посмотрела на Нату.

— Ой… — тихо сказала подруга, поняв, что натворила.

Не сговариваясь, мы сорвались в сторону комнат. Любому дураку было понятно, что Замок — это не только корпус, но еще и жилище правителя. И поэтому ночью коридоры патрулируют Стражи, которые врят ли оставят без внимания этот инцидент.