Ветер засвистел в ушах. Все было настолько неожиданно и быстро, что я даже не успела закричать.

Последнее, что почувствовала: чьи-то крепкие руки замедляют мой полет, я падаю, но уже медленнее… и на что-то мягкое…

Мне было тепло. Тепло и уютно. В воздухе витал запах сирени (интересно, откуда он берется?). Глаза не желали открываться, разум плавал в блаженной полудреме. И фоном откуда-то доносились голоса. Два голоса.

— Нет! Это невозможно! Что стало с молодежью? Я не понимаю! — возмущался почему-то знакомый мне голос. Красивый. Но странный… слишком спокойный для таких слов.

— Ну, зачем так. Для всего есть причины. — этот был не менее спокоен, но какой-то более… усталый, что ли? Более понимающий. Хотя нет, скорее… знающий. Подчас, слишком много, настолько, что знание становиться опасным. Его хозяин, наверно, гораздо старше своего собеседника.

— Причины, объясняющие безалаберность последнего набора? Парни хоть на общем фоне не так заметны! А девушки… Первая истеричка, вторая отмалчивается, третья вообще ни о чем не думает кроме, как о романах (а у нас не пансион благородных девиц, как она потом людей лечить будет?! Балладами собственного сочинения?!). О Натарине Летеш вообще песнь отдельная: вроде голова есть, но используют она её совсем не по назначению! Я надеялся, что хоть младшая Веран не оплошает — Орнет Веран был одним из самых лучших учеников! Но Летеш уже доказала, что наличие уважаемых предков не означает еще присутствия чувства ответственности! И теперь доказывает это на других — вряд ли Юриль додумалась бы до такого, не познакомившись с Натариной!

— А вот это вопрос спорный. Надо подробнее рассмотреть причинно-следственную цепочку. В данном случае причиной стал выпавший листок из, к слову, очень дорогой и древней книги. И не надо забывать так же об эстетической ценности, так как на нем была изображена эльфийская гравюра. Совершенно понятно, почему девушка решила достать его, и если бы юная Нири не стала бы кричать ей над ухом, все бы обошлось. Крик-то даже я в коридоре услышал.

— Это не объяснение.

— Может быть. Но ведь нам с тобой нелегко понять мотивы юной девушки. Пол не тот, да и возраст тоже. Возможно, для неё этого ответа как раз бы хватило.

— Может быть, — устало выдохнул «молодой», — где листок-то?

Зашуршала бумага.

— Э-лес-ъен… Красиво. Что бы это значило? Хоть убей, не помню, давно не тренировался в языке.

— Это? Это значит утренняя заря. Рассвет по-нашему. Эльфы в отличие от нас не чураются длинных предложений, хотя для этого явления у них гораздо больше выражений, чем у людей.

— Эльфийский рассвет?

— Ну почему же эльфийский, он и в других местах встречается. А лайн Веран похоже уже проснулась. Как вы себя чувствуете?

От обращения ко мне я неожиданно выпала и дремы и медленно открыла глаза. Поморгала немного, не от света — в комнате царил приятный полумрак, а просто, чтобы окончательно прийти в себя. Кстати, где это я? Села. Огляделась. Я находилась в довольно большой комнате, посередине которой стояли мастер Лейрон и мастер Элгерт (О! Вспомнила!). Первое, что бросилось в глаза — это отсутствие окна. Комната освещалась специальными шарами бестеневого света, которые использовались целителями. Очень удобно: открываешь маленькую еле заметную крышечку на верхушке светильника, бросаешь в раствор уголек (или зажженную палочку, чем сильнее опускаемое в зелье пламя, тем ярче светит лампа), и, вот, пожалуйста: освещение на целых двое суток.

Комната была выполнена в сине-черных тонах, создающих довольно мрачное настроение. Или наоборот успокаивающее. Для кого как. С шикарной обстановкой: два шкафа (один — обычный, один — для бумаг), письменный стол в углу, с задвинутым в него стулом, шесть полок над ним, полностью забитые книгами, в другом углу небольшой уже обеденный столик с двумя креслами, ну и, конечно же, кровать, на которой я и возлежала. Точнее восседала. Все под стать расцветке помещения: та же сделано из черного дерева с синей обивкой. Неужто покои мастера Лейрона? Это, с какого же счастья, я здесь очутилась?

— Все осмотрели, элейа? — ироничный голос заставил меня обратить внимание на наставников. Странно между собой они говорят совершенно спокойно, не показывая чувств, а с учениками наоборот. Или нет? Только притворяются эмоциональными, а наедине друг с другом им это не нужно? Что мы знаем о наставниках корпуса?

На меня внимательно смотрели две пары глаз: серых и голубых. Ждали чего-то. Вот только чего? Но задуматься мне не дали, мастер Лейрон потер переносицу и спросил:

— Госпожа Веран собирается нам объяснить, почему ей в этот солнечный день неожиданно захотелось полетать?

— Ну-у, — неопределенно протянула я и смущенно улыбнувшись, потерла шею.

— Ладно, опустим. Надеюсь, объяснять, что ваши действия были, мягко говоря, не очень умны, мне не придется? — я активно закивала в ответ головой. Только лекций мне сейчас и не хватало.

— Хорошо. Брать с вас обещание больше так не делать я не буду. Думаю, для этого у вас ума хватит, так что можете быть свободны. Дверь слева от вас. — Я кивнула и поспешно встала, чтобы поскорее отсюда уйти. Кстати, забыла…

— Извините. А, сколько я была без сознания?

— Пятнадцать минут. На лекцию вы еще успеваете, — невозмутимо ответил наставник. Мастер Элгерт почему-то молчал.

— Спасибо, — только смогла я ответить, и выбежала вон из покоев наставника, быстро пройдя знакомый кабинет (похоже, и в самом деле комнаты мастера). Все у меня не как у людей. Даже наказание каким-то не таким получилось (по рассказам Наты мне должны были бы, по крайней мере, полчаса рассказывать о том, как я плохо поступила, ожидая пробуждения хотя бы зачатков совести).

Я со всей скоростью шла в сторону лекционного зала. Во-первых, хотелось просто «выдохнуть», а во-вторых, поговорить с Натой — общение с ней поможет вернуться в норму (А как же! Когда думаешь о том, как бы предотвратить очередную её шалость, на свои мелкие проблемы времени не хватает!). Шедшие навстречу мне люди изумленно смотрели на меня, но через секунду забывали — мало ли почему человек спешит.

Только у дверей я остановилась и отдышалась, а так же вдруг сообразила, что нестись со скоростью ветра было совершенно бессмысленно. И чего так сорвалась? Ни как из-за шокового состояния. Зато успокоилась, и то хорошо.

Я открыла дверь и вошла в зал. Там кроме меня еще было человек шесть: кто-то перечитывал свои свитки, кто-то спал. Пара парней обсуждала оружие (мальчишки всегда останутся мальчишками, даже учась на целителя). Причиной спора был какой-то… панцерштейхер… это что за бред? И чем от него отличается эсток?[11] Ни-че-го не понимаю. Ладно, мне и не положено, да и оружием я не увлекаюсь.

Прошла мимо учебных столиков, нашла свой (перед походом в столовую я как обычно отнесла свою сумку туда, где будут проходить занятия). А там… с тихим стоном уткнулась носом в парту (так называли оборотни мебель учеников) и закрылась от света руками. Когда же Ната придет?

— Привет! — раздалось из-за спины, будто в такт моим мыслям.

— Привет, — я открыла один глаз и посмотрела на бухнувшуюся рядом подругу. Та была какой-то странно тихой и спокойной, молча села рядом и уткнулась в сцепленные в замок кисти рук. Это настораживало.

— Что случилось? — я подняла голову и повернулась в сторону Наты. Внутри дернулась струна: доигралась. Хотела, что бы у подруги появились проблемы? Вот и получай.

— Да так… — она смущенно улыбнулась, и мечтательно прикрыла глаза. А у меня глаза полезли на лоб. Ната СМУЩАЕТСЯ? Неужто, что-то крупное померло, а я и не заметила?

— Нат… ты… это… ты чего? — не заболела ли? Температуры нет? Я с трудом удержала руку, от того, чтобы потрогать ей лоб.

— Все в порядке, — она повернулась ко мне и широко улыбнулась, почти как обычно. Почти… — а у тебя как дела?