– Да…

Ее губы коснулись моих, и я опять улетел куда-то в пропасть. Я забыл все на свете…

* * *

Ясность вернулась с первыми лучами солнца. Я вскочил с кровати. Черт! Откуда я вскочил? Что произошло? Ничего не помню. Рядом лежала Агата. Я снова напряг мозги, но опять пустота. Черт! Что же я натворил?

– Эрик, милый? – у нее был явно удивленный голос. Она поднялась, прикрываясь ярко-алой шелковой простынёй.

– Агата, прости, но чтобы не произошло, это было ошибкой.

– Что… как такое возможно?

Не обращая внимания на ее слова, я встал и начал собираться. Первым делом я поднял телефон. Время четыре часа утра и двадцать один пропущенный вызов, и все они принадлежали Дженни. Черт! Она же, наверное, извелась.

– Агата, прости, я не знаю, что на меня нашло, – я ничего не понимаю, никогда не поверю, что сам затащил ее в постель, – Я люблю другую.

Она вызывающе рассмеялась: – Я знаю, но все же я не понимаю, как ты можешь противиться.

– Противиться чему?

– Да, ты ничего не помнишь, – она засмеялась пуще прежнего, – Уходи, сейчас можешь уйти, но знай, скоро ты приползешь ко мне на коленях, умоляя о моей любви.

Я не понимал, о чем она. Да, и, в общем, мне все равно. Я взял оставшиеся вещи и вышел на улицу. Как только я переступил порог, меня передернуло, от боли. Меня как будто ударили в живот, и вообще били всю ночь. Я чувствовал себя таким уставшим, что едва стоял на ногах. Домой я добрался с превеликим трудом. Дженни стояла на пороге. Она кинулась на меня, причиняя тем самым еще больше боли, по ее щекам текли слезы. Она заключила мое лицо между ладоней и начала целовать. Я если честно даже испугался такого порыва нежности.

– Эрик, Эрик, где ты был? Я чуть с ума не сошла. Он хочет, что бы тебя убили. Ты слышишь?

– Кто? Что хочет?

– Герман хочет, чтобы Вениамин убил тебя.

– Что? С чего ты это взяла?

– Они вчера говорили об этом у меня на глазах, представляешь?

Я ничего не понимаю, мозги совершенно не работают. Силы кончались, и я начинал сползать по стенке на пол.

– Эрик? Эрик?! Что с тобой?

– Я не знаю, Джен, не знаю. Мне, просто, очень плохо.

– Где ты был?

Как я мог сказать ей, где я был? Я промолчал.

– Говори, Эрик! Говори! У Агаты, да? У нее?! – она кричала на меня. Откуда она знает?

– Да у нее.

– Ты, что с ума сошел? – она начал расстегивать на мне рубашку.

– Что ты делаешь?

– Не переживай, дело Агаты продолжать не буду. Ты, что совсем сумасшедший? Зачем ты к ней пошел?

– Я не знаю, не помню.

– Ее дар приворот. И сейчас она приворожила тебя к себе. И пока ты будешь ее сопротивляться, тебе будет так плохо.

– Что? – теперь все понятно.

– Мне Елена сказала.

– А мне она сказать не могла?

– Ну, ничего. Что бы это действовало, она должна была оставить у тебя какую-нибудь свою вещь, – Дженни начала просматривать мою рубашку, – Чего ты сидишь? Брюки мне тоже с тебя сдирать?

– Нет, я сам!

Я поднялся и пошел в свою комнату, а Дженни взяла мою куртку.

– Стой, кажется, нашла.

Под воротником моей куртки была прицеплена меленькая золотистая булавка. Дженни пошла на кухню, взяла плоскогубцы и сломала ее пополам. Я закричал и упал, было впечатление, что сломали меня. Но все это быстро прошло.

– Эрик, – подбежала ко мне Дженни, – Как ты?

– Супер, просто отлично.

Я чувствовал себя хорошо как никогда раньше.

– А почему я сразу не поддался? – спросил я Дженни.

– Дурак ты, Эрик. Ты, просто, слишком сильно любишь Еву…

Глава 21

( Эрик)

Картину после закрытия отправят в хранилище в подвале. В хранилище два охранника, пробежать мимо них не проблема. А сейчас пора убираться из музея, пока я не привлек лишнего внимания.

Я вышел на улицу, вздохнул сухой воздух, в нем смешивались тысячи запахов: людей, идущих мимо, духов из соседнего парфюмерного магазина, но один запах показался мне знакомым. Ева! Мои глаза резко распахнулись и взглядом я начал искать девушку в бежевой курточке. Да, я не ошибся. Она шла по улице. Это точно была она, шелк ее темно-коричневых волос, ее опьяняющий запах. Я хотел побежать за ней, но не мог. Я мог только тихо идти за ней, не привлекая лишнего внимания. Зачем я иду? Я не знал. Я просто шел.

Ева свернула в продуктовый рынок. Я и туда пошел за ней. Примерно десяток рядов, несколько десятков торговцев, зазывающих людей и утверждающих, что их фрукты самые лучшее и самые свежие. Она подошла к прилавку, взяла в руки одно кроваво-красное яблоко и вздохнула его запах. Я смотрел на нее, мое сердце колотилось, пытаясь вырваться наружу.

– Ева, – слетело с моих губ ее имя. Очень тихо, шепотом, что я едва сам расслышал. Но она замерла и начала оглядываться по сторонам.

Я подошел к первому попавшемуся прилавку, чтобы она меня не заметила. Предо мной лежала сотня ножей и кинжалов.

– Спрашивайте, молодой человек, – сказала продавщица.

– Я только смотрю, спасибо, – я попытался любезно улыбнуться и снова перевел взгляд на Еву.

Она взяла пакет у продавщицы и направилась к выходу, но ее преградил путь какой-то парень. Он забрал у нее пакет и до жути мило улыбнулся ей. Да, как он смеет?! Я хотел подойти к нему и заехать по этому смазливому лицу, но Ева улыбнулась ему в ответ. У меня чуть челюсть не отвисла. Я прислушался к их разговору.

– Снова, шикарно выглядишь, – сказал он, – Подвезти тебя?

– Я думаю, не стоит.

– Дождь собирается. Ты же не пойдешь в дождь.

– Что?– это же мои слова. Черт! Я вцепился в прилавок, чтобы не двигаться с места.

– Дождь, – он засмеялся и указал в небо, – Так что?

Только не говори ладно, пожалуйста, только не говори ладно.

– Ладно, – Черт! Черт!

И они вместе пошли к выходу.

– Давно ты работаешь в кафе отца.

– Нет, всего несколько месяцев.

Все понятно, сынок богатенького папочки. Конечно, лучше чем убийца и вор! Я все еще руками держался за стол, продавщица удивленно на меня смотрела.

– С тобой все нормально, сынок?

– Да, простите…

Тяжело дыша, я пошел к выходу. Эта сцена была как нож в спину. А чего я собственно ждал? Что она вечно будет одна? Черт! Я убью его, кем бы он ни был.

А тем временем день клонился к ночи, выставка закрывалась. Я попытался выкинуть из головы мысли об этом смазливом пареньке и приняться за работу.

* * *

Местные новости кричат о пропаже картины. Первая полоса газет говорит тоже самое. Ха – Ха. Вот ваша картина, лежит на соседним сидении со мной, и я везу ее этому психу Герману.

Впечатлительные охранники оказались, один даже в обморок грохнулся, когда я исчез.

Я чувствовал возрастающую во мне жестокость. Снова. Мне снова было весело глумиться над смертными.

Я оставил машину на стоянке, а в гору пошел пешком, так быстрее будет. Я бежал по размытой, неровной дороге. Не смотря на, солнечную погоду, здесь было темно, ветви деревьев отгоняли солнечный свет. Иногда попадались камни с библейскими стихами, которые намеком предупреждали не идти дальше. Смертные сюда редко суются, а если и суются, то это их последний путь.

Я услышал грохот поваленных деревьев. Опять Ирвин с Джамой гонки устроили. Ирвин вторая шестерка Германа, и это, кстати, очень престижно. Это значит, что тебя ценят. Если ты никогда не был шестеркой главаря, значит ты бесполезный, никому не нужный щенок. Я тоже когда-то был помощником Германа, пока не появилась Джама. Тогда мы с Вениамином первый раз и разругались, он действительно был более подготовлен, а Герман выбрал меня. Мы с Вениамином были лучшими друзьями, кровные братья, у нас ведь один создатель – Елена.

– Ирвин, Джама, Герман у себя? – спросил я.

– Да, – ответил Ирвин. Светловолосый парень на вид лет двадцать семь. Улыбчивый и дружелюбный, а Джама как всегда промолчала.

Я прошел через черные кованые ворота и оказался перед огромным старым зданием. Замок в готическом стиле. Большая деревянная вытянутая дверь, скульптуры летучих мышей. Красота…