– Это правда, – согласился с собеседником Соколов.

– Кто это? – прошептала из-за плеча Джейн. Сергей покачал головой и приложил к губам указательный палец. Девушка нахмурилась.

– Сергей, – продолжил обладатель усталого голоса, – так уж сложилось, что теперь мы на разных сторонах баррикады. Ты сражаешься на стороне Союза, я работаю на Консорциум. Существует вероятность того, что наши ребята встретятся друг с другом в бою.

Лицо Соколова стало непроницаемо мрачным.

– Ты воссоздал «Алмазных воинов»?

– Правление Консорциума оказалось щедрым, я получил хорошую денежную подпитку и шанс на возрождение эскадрильи. Впрочем, от нашей группы осталось только название. Мои ребята зеленые новички, за их плечами нет боевого опыта.

Соколов оставил за спиной громаду заправщика и двинулся вдоль края бетонки. Звук ревущих насосов мешал полковнику думать.

– Вольфрам! – мягко сказал Соколов. – Вернуть прошлое невозможно, нашей эскадрильи нет и больше не будет. Я искренне рад, что ты вернулся в строй, но твои ребята никогда не будут такими, как погибшие парни. Ты пытаешься построить свой бизнес, эксплуатируя магию имени. Это смертельно опасная ошибка! Твои ребята молоды, но бить их будут как «ветеранов». Ты к этому морально готов, не боишься писать некрологи?

– Мои ребята быстро станут профессионалами, а удача будет на моей стороне.

– Ты говоришь так, потому что никогда не писал письма погибшим матерям, а я писал. Я знаю, что это такое, и никогда не пожелаю тебе пережить те чувства, что возникают при написании подобного письма.

Собеседник Соколова фыркнул.

– Подумать о похоронках мы всегда успеем. Звонил я не для этого, хотелось поговорить с тобой о сложившейся ситуации.

– Я слушаю, Вольфрам.

– Устал говорить по-русски, перехожу на немецкий. Ваши окончания сводят меня с ума, я постоянно в них путаюсь.

Сергей улыбнулся. Анализируя свои лингвистические просчеты, Вольфрам не упомянул свой ужасный акцент.

– Я думаю, что нам надо восстановить рыцарское соглашение, касающееся воздушной войны. Я могу потерять несколько самолетов, но терять пилотов из-за банальной ненависти врага мне совершенно не хочется. Ты же знаешь, что ненависть порождает кольцо мести, разорвать которое невозможно.

– Допустим. Другие эскадрильи поддержат наше соглашение?

– Надеюсь. Завтра с утра я позвоню всем адекватным командирам Консорциума и узнаю их точку зрения. Ты сам, Сергей, с моим предложением согласен?

– Согласен! Придерживаемся стандартных запретов: безоружных не сбивать, катапультировавшихся не расстреливать, пилоты и машины, оказавшиеся на «той» стороне фронта, считаются интернированными до конца конфликта. Я что-то забыл?

– Поиски сбитых пилотов проводим совместно. Поисковые вертолеты и экранопланы считаются неприкосновенными. Машины, истратившие ракеты, могут сдаться, включив «безоружный» маячок. Договор начинает действовать с первых минут вооруженного противостояния.

Полковник согласился со словами товарища и бодро заметил:

– У меня возражений нет.

– Есть еще один момент, Сергей. Я должен рассказать тебе о нем, потому что мы были братьями по оружию. На аэродроме подскока в Ньюфаундленде я видел E-9A. Самолет экспериментальный, принадлежит американским ВВС, но находится в распоряжении Консорциума.

– Е-9А? Не напомнишь, что это за машина?

Шум оторвавшегося от земли «Боинга» проник во все клеточки тела. Перекричать рев двигателей было невозможно. Сергей приложил к уху руку, выждал минуту и повторил вопрос.

– Объясню в двух словах, – быстро заговорил Вольфрам. – Девятка – глубоко модифицированный «Боинг 777», снабженный дополнительными колесными тележками. Машина реактивная, но топлива потребляет мало. Полагаю, что машина летает на альтернативной двигательной установке, а воздухозаборники висят под ее крыльями для отвода глаз. В верхней части фюзеляжа у E-9A имеется специальный люк с расходящимися створками. Люк длинный, начинается за кабиной «Боинга» и бежит до хвостового оперения. Размер секций громадный, но я не могу понять, что они внутри прячут, – Вольфрам на мгновение запнулся, а потом прошептал приторной скороговоркой: – Тут феды[22], дорогуша. Поговорим об отдыхе завтра, ближе к вечеру. Позвоню сам. Ауфидерзейн, сладенькая!

Сигнал прервался, сменился последовательностью коротких гудков.

Сергей пожал плечами и вернул телефон в верхний карман комбинезона. Повернувшись к заправщику, полковник увидел, что техники закончили перекачку горючего и отсоединили насос от топливного бака «Рафаля».

У носовой стойки истребителя Соколова поджидал молодой человек. В руках представителя NWS виднелся серебристый блокнот PDA, в котором хранилась база данных выполненных работ. Дождавшись завершения разговора, парень подошел к Сергею и протянул клиенту световое перо:

– Прошу вас, полковник, распишитесь за поставку топлива. Мы залили горючку не только в машину, но и в частично опустошенные внешние баки.

– Благодарю, – искренне улыбнулся Сергей.

– Залетайте еще. Мы любим постоянных клиентов.

Сергей чиркнул пером по экранчику PDA и удовлетворенно кивнул.

Молодой человек принял устройство и произнес на прощание:

– Желаю успешного полета. Наши диспетчеры обеспечат вам безопасный воздушный коридор.

Техник отдал простенькое подобие чести и побежал в направлении заправщика.

Машина двинулась с места, едва представитель компании забрался внутрь просторной кабины. Автоцистерна миновала Сергея и, словно огромная колесная многоножка, двинулась по заснеженному покрытию бетонки.

Полковник расправил плечи, сделал пять решительных поворотов головой, сначала в левую сторону, потом в правую. Уставшее тело требовало отдыха, но расслабляться было нельзя. Перед полковником маячила перспектива многочасового полета через океан.

Северное море. 120 миль к северо-востоку от Исландии.

Подводная лодка класса «Лос-Анджелес» SSN-719 «Провиденс».

10 ноября 2035 года, 07.35

На глубине 400 метров океан такой холодный и темный, что хищные рыбы, обитающие в этих недоступных глубинах, не могут полагаться на свои глаза. Хищники приманивают неосторожных жертв фосфоресцирующими навершиями усиков-удочек или преследуют мелких рыбешек, пользуясь врожденной способностью к инфракрасному зрению.

Холодная океанская бездна – зловещая вселенная, враждебная существам верхнего мира. Веселые тунцы и злобные акулы держатся на расстоянии от нее. Киты – касатки и кашалоты, лишь изредка ныряют в эту зловещую глубину, пытаясь отыскать скрывающихся во мраке кальмаров. Иногда эти погружения заканчиваются для китов трагично. Однако в большинстве случаев гигантские млекопитающие успешно совершают обратный путь. Наверх их гонит жажда солнца и жизни, желание глотнуть спасительного воздуха полярных морей.

Истинных владык холодной бездны не стоит выискивать глазом. Увидеть их невозможно, можно только услышать. И далеко не все из этих чудовищ созданы изначальным Творцом.

Коммодор Гордон Дэмпси распахнул глаза, будильник трезвонил весело и задорно. Капитан подводной лодки «Провиденс» выключил портативное устройство и несколько мгновений лежал в полной темноте. Протянув руку к тумбочке, Дэмпси коснулся пальцами рукояти пистолета, перевел дыхание и сосчитал до ста. В капитанской каюте медленно включился свет. На «Провиденсе» начинался новый день, полный тревог, страхов и нетерпимости.

Дэмпси доковылял до зеркала, включил воду и без всякого удовольствия начал бриться. Старое лезвие неприятно скребло кожу, цепляясь за упругие волоски. Будучи капитаном, Гордон брился в полном одиночестве. Однако в этот раз ему не дали избавиться от щетины. В узкую дверцу каюты настойчиво постучали.

Дэмпси отложил бритву в сторону, взял в руки «кольт». Послышался металлический щелчок взведенного бойка. Один из патронов занял положенное место в оружейном стволе.