Свободный Калининград.

Гостиница «Москва».

9 ноября 2035 года, 02:00

Полковник Соколов проснулся от резкой трели будильника. Сев на край кровати, Сергей устремил взгляд на циферблат электронных часов. Зеленые кристаллики высвечивали аккуратную двойку и два тревожных нуля. До подъема оставался час, но организм проснулся и не хотел возвращаться в кровать.

Нацепив на себя одежду, полковник засунул руку под тумбочку и улыбнулся. Пальцы нащупали холодную рукоять отцовского «вальтера». Положив оружие на поверхность журнального столика, Соколов собрал одеяло, бросил сверху взбитую подушку и оценивающим взглядом окинул кровать.

Удовлетворенно кивнув головой, Сергей направился к платяному шкафу. Повязав на шею галстук и накинув на плечи пиджак, полковник устремил свой взгляд на зеркало. На него смотрел стройный, подтянутый мужчина средних лет, лицо которого несло на себе печать хронического недосыпания. Глаза зеркального двойника были усталыми и немного грустными, в них отражались бессонные часы военных кампаний.

– Поспать бы тебе, друг! – с укоризной произнес полковник. – Не ровен час, совершишь ошибку и камнем пойдешь к земле.

Зеркальный двойник равнодушно пожал плечами и усмехнулся. Черная полоска усов надменно поднялась вверх, брови выгнулись. По всей видимости, «двойник» не боялся ошибок и был уверен в своих силах. Наивность этого парня и поражала и восхищала Сергея.

Ввернув в рукава запонки, полковник подошел к окну и распахнул пластиковую форточку. В лицо Соколова ударил порыв холодного, зябкого ветра. В комнату ворвались крохотные капли дождя, окропившие лицо неприятными ледяными брызгами.

За пределами гостиницы простиралась темная громада спящего Калининграда. Постройки города утопали в серой пелене дождя. Единственным живым элементом ландшафта оставался проблесковый маячок, мерцающий на верхушке кафедрального собора. Развалины уничтоженных небоскребов выступали из мрака, словно скрюченные пальцы покойника. Мрачные свидетели тридцатидневной войны, они так и не были достроены прежним правительством. Новая власть заморозила стройку и перенесла уцелевшую коммерческую недвижимость за первое кольцо противовоздушной обороны.

В первом кольце жили представители городской администрации и богатые обитатели вольного города. Соколов терпеть не мог эту публику за излишнюю надменность и трусость. Подумав об этих людях, полковник нахмурился. Его мысль перенеслась за пределы первого кольца ПВО.

Регион второго защитного периметра был заставлен забавными двухэтажными домиками, выполненными в немецком архитектурном стиле. В этих простеньких, но функциональных постройках обитал персонал аэродрома, а также клерки, обслуживающие коммерческие структуры города. Люди второго круга жили бедно и частенько работали за свет, воду и ежедневное питание, предоставляемое корпорациями.

Третья зона ПВО представляла собой сплошную зону развалин. Соколов был в ней всего раз, но увиденное неприятно поразило его. Дома в третьей зоне превратились в груды обломков. Уцелели лишь несущие стены да телеграфные столбы. Те части улиц, что уцелели во время бомбежки, были завалены разбитыми корпусами машин. Через городской асфальт проросла неизвестная Соколову трава. Она была сухой и цеплялась за одежду многочисленными колючками. Эти безлюдные руины напомнили Соколову Сталинград. Точнее сказать, художественный образ Сталинграда, почерпнутый из старых советских фильмов.

Очевидцы войны говорили, что периферия города превратилась в руины всего за пару минут. Взрывная волна от бомбы докатилась до хлипких домиков, смяла их нелепые конструкции, словно бумажные игрушки. Погибших никто не считал, раненых не спасали. Пожары и очаги возгорания убили не меньше гражданских, чем сам взрыв. Когда война подошла к концу, правительство отгородилось от прошлого бетонной стеной. Люди предпочли забыть о третьей зоне, потому что она бередила в умах неприятные воспоминания.

За последние десять лет Калининград утих и сжался, превратился в бездушный придаток Синдиката. Стал его механической печатной машинкой, работающей без перерывов и выходных дней двадцать четыре часа в сутки.

Аэродром, в отличие от города, продолжал жить своей вольной военной жизнью. В воздушном пространстве Калининграда было не протолкнуться. В небе ревели реактивные двигатели. На полосу садились тяжелые транспортные самолеты, юркие истребители и горбатые бомбардировщики. Одни машины запрашивали разрешения на посадку, тогда как другие отрывались от земли, и, сверкнув красными огоньками крыльев, скрывались в темноте зябкой ночи. Взлетно-посадочные полосы фонтанировали жизнью, тогда как сам город казался сонным, угрюмым и неприветливым.

Правительство Калининграда хранило разумный нейтралитет и не ввязывалось в конфликты с соседями. На взлетно-посадочные полосы города могла сесть любая эскадрилья, готовая заплатить за постой, и многие авиаторы охотно пользовались этой возможностью. Воздушные бои вокруг Калининграда были запрещены Синдикатом, и любой нарушитель спокойствия мог получить в сопло пару зенитных ракет. Предварительных предупреждений не было. Зная вспыльчивый характер наемников, правительство города разместило вокруг авиабазы три десятка новейших комплексов С-400M. Эти установки могли снять с неба любого наглеца, задумавшего нарушить гостеприимство хозяев. Скрыться от их ракет было невозможно. Фазированные решетки радиолокационных комплексов находили нарушителя спокойствия не только в стратосфере, но и у самой земли. Какой-то шанс на выживание оставался лишь у орбитальных самолетов.

Зеленые цифры табло показали 2.30 ночи, обнаглевший будильник заверещал во второй раз. Прошептав под нос ругательство, полковник ударил ладонью по плоской кнопке блокиратора. Будильник издал истеричную трель и затих.

Из соседней комнаты послышался недовольный голос:

– О, Серж, уже утро! Как быстро пролетело время!

Благодаря своевременной «помощи» будильника, майор Деверо проснулась на тридцать минут раньше положенного срока.

«Никак не могу запомнить, что эти часы выключаются рычажком», уныло подумал Соколов.

Пальцы дотянулись до вредного переключателя и опустили его вниз.

– У тебя еще есть тридцать минут, Джейн.

– Я уже встаю.

– Будь добра, сделай себе хотя бы одну поблажку, – мягким тоном произнес Сергей.

– Ну, уж это не тебе решать, – донесся из маленькой комнаты веселый женский голос.

Соколов разочарованно покачал головой и взял в руки пульт дистанционного управления. Пощелкав по кнопкам, Соколов пропустил пару любовных сериалов, прорвался через канал мультипликационных фильмов и остановился на программе новостей.

WWC – коммерческий информационный канал начинал новый день, передавая курсы акций и фондовых индексов. Симпатичная черноволосая ведущая, одетая в шикарный деловой костюм, улыбаясь комментировала тревожную ситуацию, сложившуюся в Центральной Африке:

– Вчера в шесть часов утра военно-воздушные силы Кении предприняли бомбардировку заирских военных баз. В десять часов танковые колонны WFI Корпорэйшн вторглись в Заир с северного и восточного направления. Воздушные силы Кении оказали поддержку сухопутным частям и высадили крупный десант в окрестностях Киншасы. Наши полевые корреспонденты сообщают, что бронированная армада корпорации движется к столице Заира, преодолевая незначительное сопротивление правительственных войск.

На экране телевизора появился грузный бородатый мужчина, по лицу которого блуждала мечтательная улыбка.

– Мистер Фергюссон, ведущий аналитик корпорации Mechanical Research and Investment, любезно согласился прийти к нам на передачу для анализа геополитической ситуации. Как вы думаете, доктор, каким образом изменятся цены на акции WFI, когда алмазные трубки Заира попадут в руки кенийских военных?