Поттс хмыкнул, уловив угрозу в его голосе. Люк пристально посмотрел на Эйврил и был вознагражден зрелищем румянца, заливающего ее щеки. Значит, она все еще взволнована его поцелуем. Как ни странно, приятно осознавать, что он не взял ее. Приятно будет все повторить вновь. Он не привык к девственницам, и ответная страсть Эйврил стала для него полной неожиданностью. Едва ли она понимала, что делает, для нее это слишком ново, но она была потрясена происходящим.

Тем временем матросы, оставшиеся на берегу и свистевшие вслед удаляющейся лодке, вернулись и теперь стояли у огня, глядя на женщину в мешковатой одежде. Люк увидел, как ее глаза расширились и потемнели, исчезла надменная барышня, уступив место испуганной девочке, готовой бежать без оглядки. Пока он наблюдал за пришедшими, его рука лежала на рукояти ножа.

Будут ли они вести себя так, как ему нужно, или же мгновенно собьются в стаю и нападут на него, чтобы отбить женщину?

Люк увидел, как глаза Эйврил мечутся от одного человека к другому, как она едва заметно расслабилась, когда поняла, что Таббса и Докинса – тех двоих, что нашли ее, – нет среди пришедших. Он послал их в первой группе гребцов, чтобы они как следует вымотались перед тем, как вновь встретиться с женщиной. Стоящие возле огня мужчины смотрели на нее с интересом, но не так плотоядно, как в тот день, когда нашли на берегу. Люк убрал руку с ножа и переместил вес с носков на пятки.

Время метить территорию. Люк взял две тарелки из рук Поттса и направился к скале, где чопорно, сложив руки на коленях, сидела Эйврил.

– Ты сидишь на моем месте, – заметил он и удостоился ледяного взгляда в ответ. В глубине ее зеленых глаз затаился страх, однако она смотрела на него, подняв подбородок. – Помните, мы любовники, – произнес он одними губами, она покраснела в ответ, пододвигаясь на камне, чтобы дать ему место рядом с собой, бедром к бедру.

Люк протянул ей тарелку и коснулся ее щеки тыльной стороной ладони свободной руки:

– Голодна, дорогая?

– Безмерно, – сладко промурлыкала она, одновременно глазами швыряя в него кинжалы, затем взяла тарелку и принялась накладывать бекон на хлеб. – Превосходно, господин Поттс.

– Спасибо, мэм, – сказал кок, но затем испортил впечатление, добавив лукаво: – Ничто так не дает разыграться аппетиту, как пара физических упражнений, я всегда это знал.

– Довольно, – отрезала Эйврил, – в этой лачуге был настоящий бедлам, мне стоило больших усилий привести ее в порядок.

Получив отпор, Поттс вернулся к своей сковороде, сердясь на улыбки других матросов. Правда, те улыбались беззлобно, не имея целью ни издеваться, ни задеть женщину.

– Что ж, хорошо, – пробормотал Люк. Эйврил посмотрела на него с прищуром, поэтому он добавил громче: – У меня скопилась куча одежды для стирки.

– Не сомневаюсь в этом, Люк, дорогой. – Он заметил, каких усилий ей стоило смягчить голос. – Будь добр, мне понадобится горячая вода.

– После завтрака нагреешь воды, Поттс.

– А она будет стирать нам всем, кэп? – спросил Феррет, набив полный рот селедкой.

– Для тебя, Хорек, мисс Хейдон даже пальцем не шевельнет.

– Вы – тот человек, который поделился со мной одеждой? – обратилась Эйврил к Хорьку, когда Поттс вручил ей кружку черного чая.

– Ну да, мэм.

– И что, Хорек – ваше настоящее имя? Конечно же нет. – Она сделала глоток чаю и едва не задохнулась от его крепости.

– Э-э… На самом деле Феррис моя фамилия, мэм.

– Благодарю вас, господин Феррис.

Матрос улыбнулся:

– Рад помочь даме капитана, мэм.

Остальные не проронили ни слова, но Люк остро почувствовал перемены в настроении своих людей. Они более не воспринимали Эйврил безымянным существом или его единоличной собственностью, теперь она стала для них человеком. До сих пор она боялась их – и поступала мудро. Они не забывали, что она женщина, которой у них не было несколько недель. Однако ей хватало ума и мужества, чтобы вести беседы с командой.

Мисс Эйврил Хейдон способна свести с ума любого мужчину, заставив потерять покой и сон, терзаться от боли в ноющем паху, но сейчас Люк восхищался ее хитростью. Тем не менее он обнаружил, что восхищение ничуть не уменьшает вожделения.

– Они возвращаются, – произнес Заплатка Том, сощурив один глаз от ослепляющего солнца на волнах.

Люк вынул часы:

– Им нужно пошевелиться.

– В том месте поперечное течение… – Сэм, по прозвищу Бык, смотрел с видом человека, более прочих знающего, что такое справедливость.

– Эти воды – одно большое поперечное течение, – сказал Люк. – Думаешь, ты сможешь быстрее?

– Да, – ответил Сэм, кивнув курчавой головой, – раз плюнуть.

«Они чему-то учатся», – подумала Эйврил, глядя на матросов и глотая отвратительный на вкус чай. Ее зубы, если только на них еще осталась эмаль, теперь черного цвета, она уверена.

Эти матросы были одной командой на настоящем корабле, а вовсе не разношерстной кучкой беглецов. Они прятались здесь не потому, что дезертировали или ожидали, пока некто приплывет забрать их. Невероятно, но только сейчас она заметила, как ослаб ее ужас перед ними. Инстинкт подсказывал ей, что стоит попытаться относиться к этим матросам как к личностям. Как ни странно, есть с ними из одного котла легче, чем изображать близость с Люком, которой она не чувствовала вовсе.

«По крайней мере, – поправила она себя, чувствуя тепло его бедра сквозь ткань брюк, – эта близость без тени любви или доверия».

Очевидно, он хороший офицер, хотя стал изгоем и командовал изгоями. Некогда в Индии она видела достаточно офицеров и наблюдала за ними на борту «Королевы Бенгалии», поэтому могла угадать властную натуру с первого взгляда.

Матросы сосредоточили все внимание на приближающейся лодке, Люк, поедая бекон, смотрел в ту же сторону.

– Почему вы здесь? – спросила она, понизив голос.

Он покачал головой, даже не взглянув на нее.

– Дезертирам нет нужды тренироваться в гребле на скорость, – продолжила она, размышляя вслух. —

Почему бы не захватить один из тех катеров? Или парусник? Бриг. У вас достаточно людей для команды брига, разве не так?

– Вы задаете слишком много вопросов, – промолвил Люк, не отрывая взгляда от моря, – это опасно, ведите себя тише.

Угроза это или предупреждение? Эйврил, поставив пустую тарелку и кружку, изучала его профиль. Она поверила бы, что он способен убить, и обучен этому, только вряд ли убьет ее. Если бы это было так, он изнасиловал бы ее прошедшей ночью.

– Будет менее опасно, если вы скажете правду.

– Для кого? – спросил он, и угол его рта слегка скривился, выдавая подобие улыбки. Эйврил несколько расслабилась. – Может быть, позже.

Гребцы находились совсем близко. Она могла рассмотреть Таббса, сидящего на корме, и Докинса, налегающего на весла. Должно быть, какой-то звук сорвался с ее губ, и Люк повернулся к ней:

– Они не причинят тебе зла, ты моя. – Он нагнулся, и шок от происходящего на виду у прочих людей заставил ее застыть. Это был быстрый, жесткий поцелуй в губы, невероятно притягательный, влекущий, как и его рука, которая осталась на ее плече, когда он встал, сжимая в другой руке часы. Эта же сильная ладонь могла оборотиться грозным кулаком, защищающим ее. Эйврил ощущала каждый палец на своем плече и вздрогнула при мысли о том, что бы она почувствовала, начни он сейчас ее ласкать?

– Неплохо! – крикнул Люк гребцам, вытягивающим лодку с мелководья на берег. – Но могли бы и лучше. Остальные – ваша очередь! По моему сигналу… Вперед!

Возникла толчея, когда другие матросы, забираясь в лодку, отчаливали от берега. Первая шестерка, не оглядываясь, побрела к огню и еде, оставленной для них Поттсом. Затем они увидели Эйврил, сидящую на капитанском камне, и глаза их сузились, будто у стаи собак, заприметивших кошку.

Рука Люка оставалась на ее плече еще мгновение, затем он двинулся им навстречу.

– Закрой рот, Таббс, пока в него ничего не залетело, – мягко посоветовал он. Тот пробормотал что-то и, хихикая, отошел в сторону, переводя взгляд с Люка на Эйврил.