Человек-в-сером чешет висок ручкой и потирает руки.

— Именно в формулировании концепта ты будешь участвовать, Иезавель. Это всего лишь подготовительная стадия, ситуация, которой пока не существует, но которую мы стараемся развить. Ничего еще не готово. Есть технология, почти разработанная, но нам не хватает основополагающих идей, поэтому мы нуждаемся в твоей помощи. Мои объяснения, должно быть, пока кажутся тебе немного туманными, так что перейдем к небольшой демонстрации.

Он поудобнее усаживается в кресле и подает знак директору. Тот нажимает кнопку. Тотчас двое сотрудников в белом входят в первую комнату через заднюю дверь, развязывают одного мужчину и одну женщину. Сняв с них полумаски, служащие запускают их во вторую комнату и уходят. Мужчина и женщина смотрят друг на друга, не очень понимая, что происходит, явно взволнованные, потом расходятся по разным углам и садятся.

— Скоро ты поймешь, почему мы назвали помещение, где мы сейчас находимся, залом 120, или залом 120 дней,[27] — странно улыбаясь, произносит человек-в-сером.

Ненавижу эту улыбку.

Она не предвещает ничего хорошего. Не понимаю, на что он намекает.

После этого замечания во второй комнате начинают работать громкоговорители, из них доносится набор слов, какая-то тарабарщина, из которой я ничего не понимаю. Чего не скажешь о двух пациентах — они быстро реагируют на услышанное. Женщина издает отрывистые крики и нервно теребит одежду. Она подходит к одной из стен и предпринимает безуспешные попытки вскарабкаться по ней. Мужчина, слегка заинтересованный, следит за этим зрелищем, суетливо почесывая руки и голову.

Человек-в-сером с усмешкой наблюдает за мной.

— Цепочки слов, которые ты сейчас слышишь, будут транслироваться им в течение двадцати минут. В основном это слова, имеющие отношение к фобиям, неврозам и глубинным патологиям, знакомым этим двоим, которые были отобраны именно потому, что страдают весьма близкими недугами. В базовые фразы вкрапляются другие слова, связанные с услугами и идеями, которые мы стремимся развить. Ты не усматриваешь взаимосвязи, но эти двое с легкостью сопоставляют их у себя в голове. Ты даже удивишься, как быстро они реагируют. Не обращай внимания на физические проявления, они наверняка будут бурными и нерациональными. Помни, что эти подопытные — пациенты психиатрической клиники Сент-Элен. Они не в своем уме, это неизлечимые больные.

Я начинаю нервничать.

— Все пациенты уже приучены реагировать на эти слова — по системе Павлова. Ты не видишь, но в комнату также впрыскиваются химические вещества, нечто вроде феромонов, если угодно, которые, как и транслируемые цепочки слов, призваны обострить их либидо, контролируя при этом его направленность. Феромоны взаимодействуют с опытными образцами ДНК-чипов, внедренными в кровь пациентов и пока оказывающими лишь временное влияние. Час или два, не больше, а потом тело отторгает их, что чаще всего приводит к смерти пациентов. Самые стойкие держатся три-четыре часа, но такое случается действительно редко. Сеансы длятся несколько минут, для них необходимо небольшое число участников. Все снимается на камеру.

За это время мужчина приблизился к женщине. Пока та продолжает кричать и скрести ногтями стену, он пытается сорвать с нее одежду. Она не дается и бьет его, по-прежнему атакуя стену, хотя, по всей видимости, это не так просто. В конце концов женщина валится на пол и вытягивается во весь рост. Она пробует подняться, но мужчина удерживает ее на полу и раздирает ее одежду правой рукой и зубами.

«Что происходит, Астарта, мать моя?»

Человек-в-сером невозмутимо комментирует:

— Сеансы всегда включают в себя стандартный подготовительный этап, направленный на создание атмосферы доверия и непринужденности, а также этап очищения, предназначенный для того, чтобы выявить негативные представления и чувственные стремления и впоследствии стимулировать творческую активность. Так что существует значительное различие между выявлением и высвобождением сексуального импульса. Мы стремимся не высвободить его, а, опираясь на него, пробудить творческий и потребительский импульс на генетическом уровне. Мы хотим вписать его в их гены. Но на сегодняшний день это удается нам лишь на несколько минут.

В комнате между тем мужчина закончил раздевать женщину, и она больше не кричит. Теперь она заинтересовалась партнером. Она подставляет зад мужчине, который, в свою очередь, снимает одежду. Увидев его пенис, она тут же хватает его и принимается теребить, тяжело дыша и вскрикивая. Когда мужчина обхватывает бедра женщины, над их головами зажигается красная лампочка. Входят двое служащих в белом, особо не церемонясь, перетаскивают подопытных в красную комнату и исчезают, как и в первый раз. На стены начинают проецировать разные очертания, рисунки, цвета и простые графические изображения, представляющие сцены повседневной жизни и сексуальные позы.

В такой сюрреалистической обстановке пара неистово совокупляется. Выйдя из себя, мужчина бьет партнершу кулаком по спине и, совершая длительные возвратно-поступательные движения, насилует ее сначала во влагалище, потом в анус. Женщина растеряна и пытается высвободиться, но так как это у нее не выходит, ползает по комнате, чтобы выбить его из равновесия. В ярости, торопясь покончить с этим, мужчина действует с удвоенной жестокостью, однако это, похоже, ничуть не заботит сидящих вокруг меня зрителей. Очевидно, они это жестокостью не считают.

Мужчина издает протяжный хрип, и женщине наконец удается вырваться. С ее выпачканных ягодиц стекает сперма, женщина принимается колотить ногами и кулаками по ребрам, ногам и голове мужчины, который прикрывается, как может, еще дрожа после оргазма. Да и она, несмотря на боль, энергично трет рукой промежность. В конце концов она тоже испытывает оргазм, испустив мучительный стон. Я вспыхиваю. Мне тоже хочется стукнуть по чему-нибудь или кому-нибудь.

— Когда пройден этап очищения и разогрева, конфронтация между двумя подопытными продолжается в соседней комнате, последней.

Пока он говорит, двое служащих в белом перемещают уже успокоившуюся пару в последнюю комнату. Их усаживают за отдельные столы, снова тщательно приковав к полу.

— Единственное неудобство: поскольку наши подопытные — сумасшедшие, дело обычно не продвигается дальше того, что ты сейчас видишь. Рисунки и слова, которые им удается изобразить на бумаге в последней комнате, практически бесполезны. На сегодняшний день нам удается продать партнерам кое-какие результаты, но они весьма скудны. Чтобы заманить производителей, мы предложили им послушного потребителя. Больше рекламы, сегментации и маркетинга. Процесс разработки значительно сократится, значит, снизится и стоимость. Все предопределено заранее. Нужен только товар, а продать его беремся мы. Но если мы хотим быть на высоте, процесс придется ускорить.

Паника.

— Итак, наша цель состоит в том, чтобы улучшить программы, заложенные в ДНК-чипы. Мы добиваемся того, чтобы носители чипов сами совершенствовали их. Подопытный станет участником собственной мутации. Для этого нам необходимо изучить длительные мутации. Хотя на данный момент мы еще нуждаемся в результатах, полученных от подопытных в письменном виде, чтобы впоследствии сопоставить их с нашими наблюдениями. Это медленная и утомительная работа. Эксперимент, при котором ты сейчас присутствуешь, мы проводим десять раз в неделю. Долго, очень долго! Такими темпами на это уйдут целые десятилетия, что, конечно, нежелательно. К сожалению, все подопытные умирают, не оставляя после себя пригодного для исследований генетического материала.

За нашими спинами пара лихорадочно размалевывает бумагу. Мало-помалу я осмысляю бред человека-в-сером. И догадываюсь, что он преследует какие угодно цели, кроме тех, которые только что изложил мне перед этим скопищем подхалимов. Ему плевать на деньги. Это всего лишь средство. Он испытывает наслаждение, когда смотрит на самоуничтожение подопытных. И еще большее наслаждение — от своих мистических замыслов. Он презирает индустрию и ее представителей.