В ней до сих пор кипела ненависть к нему за то, что он связался с Мари, хотя это произошло много лет спустя, на протяжении которых он успел жениться на богатой распутнице Кэтрин, родить дочь и стать свидетелем горького конца своего брака. В общем-то она не винила надменную Кэтрин за то, что та искала радостей на стороне. Макс, по сути, был женат на своем заводе и на долине. Его сердце было отдано Кейндейлу. Сильнее он любил только свою дочь. Серену он просто обожал.

Но еще большей ненависти заслуживала Мари. Мари уже однажды была замужем, за Гарри Уайаттом. Так нет, ей этого оказалось мало. Еще одного мужика отхватила. Несправедливо устроена жизнь. Жизнь вырывает из твоих рук счастье и отдает другому, а тебя оставляет с больным сердцем и лекарствами.

— Несправедливо, несправедливо, — бормотала Вив сквозь стиснутые зубы.

А теперь вот Серена вцепилась в Холта, стремится и его отнять у нее. А она, видите ли, должна отойти в сторону и молча наблюдать, как ее в очередной раз обкрадывают. Такого допустить Вив не могла... Холт никогда не простит ей того, что она сделала с Сереной. Она не посмеет посмотреть ему в глаза. Сейчас Вив сознавала, что поступила глупо.

Выход один.

Более собранная, чем в последние полчаса, она вернулась на кухню, которую содержала в безукоризненной чистоте, и вынула из выдвижного ящика сначала блокнот с ручкой, затем бутылочку с таблетками — новое лекарство, которое ей прописали; Джилли принесла его только на прошлой неделе.

Вивиан высыпала таблетки на кухонный стол — более ста пятидесяти штук. Трехмесячная доза, если принимать по две таблетки в день. Ну а если выпить все сразу...

При этой мысли желудок спазматически сжался. А разве у нее есть выбор?

Все рухнуло, полетело кувырком. От досады и раздражения на глаза навернулись слезы. Вив уставилась на разбросанные по столу таблетки. Она терпеть не может глотать таблетки. Она ими подавится.

Внезапно ее осенило. Что доктор Грейс сказал ей, когда она, во время последнего визита в больницу, выразила протест против таблеток, объявив, что сыта ими по горло? Вив нахмурилась, вспоминая слова врача.

«Принимайте их строго по назначению, мисс Блэквуд. Два раза в день. И будете чувствовать себя великолепно. Стоит внезапно прекратить их принимать, давление резко подскочит и в результате — сердечный приступ с фатальным исходом или инфаркт...»

Тогда это ее напугало. Но теперь все изменилось. Она не хочет больше жить. Не вынесет отвращения на лице Холта, когда он узнает, что она наговорила про него. И как только у нее язык повернулся назвать убийцей его, самого нежного, ласкового, доброго человека на всем белом свете? Глаза Вив опять наполнились слезами. Он и видеть ее не пожелает. Холт — парень гордый. И Серену любит, это ясно. Ее захлестнула волна гнева.

— Мерзавка! Ненавижу ее. Всех Кордеров ненавижу...

В порыве ярости она сгребла со стола все таблетки на газету, отнесла в туалет и смыла. Самый лучший выход. Кровяное давление резко поднимется... и все будет кончено. Другого все равно не дано. Холт вернется через четыре дня, но к тому времени все будет кончено.

Вивиан села за кухонный стол и начала писать. Нужно изложить все как есть, рассказать всю правду. Она думала, что сумеет ужиться с совестью, но теперь понимала, что это исключено. Письмо она адресовала Холту. Холт сообразит, что делать. Мерзавке Кордер она не доверится. Кордер! От одной фамилии уже тошнит.

Свою исповедь Вивиан начала с того, что четыре месяца назад она позвонила Максу. Описывая случившееся, она вновь, словно наяву, переживала события того трагического январского дня.

«— Макс! Мне нужно увидеться с тобой. Приходи ко мне домой...

— Черт, Вив, я занят. Что у тебя опять?

Он, как всегда, был раздражен на меня. Я разозлилась.

— Мари сообщила мне. О вашей свадьбе. Как ты можешь жениться на ней? Я этого не потерплю, Макс. Предупреждаю: я ей все расскажу про нас с тобой.

— А что ты можешь рассказать? Между нами давно все кончено. Да Мари тебе так и так не поверит.

— Желаешь удостовериться? Что ж, давай позвоню ей. Расскажу, как ты обманул меня и бросил, получив, что хотел.

— Все было не так, Вив. — Он вздохнул. — Ты прекрасно знаешь, что все было совсем иначе. Я тогда не подозревал о том, что у тебя больное сердце. Замужество ставило под угрозу твою жизнь. Теперь твое здоровье поправилось...

— Так женись на мне, а не на ней, — взмолилась я.

Он был непреклонен.

— Я люблю Мари.

Я разыграла козырную карту.

— Интересно, что ты будешь чувствовать, когда я брошусь со скалы?

— Не глупи, Вив... — встревожился он.

— Я это сделаю. Отправляюсь туда сейчас же. И если ты не придешь поговорить со мной, я покончу счеты с жизнью. Приходи туда. На выступ над Кейндейлским ручьем. Жду тебя через час.

— Вив...

— Если не придешь, я брошусь в пропасть.

— Вив...

Я положила трубку...»

Вивиан с горечью перечитала написанное. Внезапно почувствовав себя усталой и разбитой, она уперлась локтями в стол и опустила голову в ладони. В окно лился солнечный свет, омывая ее сидящую за столом фигурку золотистым сиянием. В тот январский день солнце не светило...

«Холт тогда был в Шотландии. Перед отъездом я обещала ему, что позабочусь о Грей. День близился к вечеру, на улице было сумрачно, но Грей нужно было покормить. Я сняла с крючка на кухонной двери длинную синюю куртку, безобразную, бесформенную, но теплую, которую купила специально для работы в саду, и оделась, обвязав шею шарфом, чтобы не сползал с головы капюшон, затем отправилась по переулку к дому Холта.

Занятая своими мыслями, я, словно в тумане, машинально открыла дверь, покормила Грей, вновь заперла дом и неторопливо, тяжело ступая, ибо холодный воздух затруднял дыхание, стала подниматься на вершину скалы, направляясь на выступ над Кейндейлским ручьем.

Там я стала ждать его. Он должен был прийти. Я знала, что он придет. И была готова пустить в ход любые угрозы, чтобы заставить его отказаться от намерения жениться на Мари.

Он пришел. Между нами завязался спор. Грей проследовала за мной на выступ и теперь с мяуканьем путалась у меня в ногах, требуя к себе внимания. Я пыталась прогнать ее домой, но она не уходила. Макс смеялся над выходками своенравной кошки, стоял спиной к морю и смеялся, наблюдая, как мы с ней воюем...»

Вив продолжала свою исповедь, один за другим вырывая из блокнота исписанные листы и аккуратно стопочкой укладывая их рядом на столе.

«Создавалось впечатление, будто он хохочет надо мной, а не над кошкой. Его смех взбесил меня. Я стала кричать на Макса. Грей испугалась и отскочила к нему, продолжая противно мяукать. Он со смехом сказал мне, что счастлив с Мари как никогда в жизни. Я завизжала, требуя, чтобы он прекратил дразнить меня. Разговор забавлял Макса. Тогда я кинулась на него. Он отшатнулся от неожиданности. Грей путалась у него в ногах. Он оступился, пнув кошку носком ботинка. Грей зашипела и впилась в его ногу когтями. Макс свалился со скалы вниз.

Грей тоже полетела бы с ним, но я успела ее схватить. Холт, ты оставил Грей на мое попечение. Я не могла позволить, чтобы с ней что-то случилось, а здесь нужно было выбирать: или Грей, или Макс Кордер. Максу я теперь была безразлична... поэтому я спасла Грей...»

Разболелась голова. Вивиан поднялась из-за стола и поставила греться чайник. Времени у нее много. Успеет и чаю попить, и еще несколько писем написать. Последнее слово останется за ней. Они еще пожалеют. А Холт вернется только через четыре дня.

Серена, проклиная свою глупость, колотила в дверь чулана. Легковерная дура. Клюнула на приманку Вив и зачем-то полезла проверять карман куртки с капюшоном, в котором, по утверждению тети Холта, лежало доказательство его вины.