– И ты хочешь быть таким же отцом? Как твой? Он был слишком занят, чтобы присутствовать на твоем выпускном вечере в школе. – По тому, как напрягся Майкл, Джолин поняла, что зашла слишком далеко. – Извини. Я не хотела. Я знаю, как ты его любил, но…

– Я больше не могу, – тихо сказал Майкл, качая головой.

– Что не можешь? – нахмурилась Джолин.

– Я больше не хочу.

– Что происходит, Майкл? Сегодня ты какой-то странный. Почему бы тебе…

Он посмотрел ей прямо в глаза.

– Я тебя не люблю, Джо.

– Что?

– Я больше тебя не люблю.

– Но…

У нее было такое чувство, как будто что-то рвется у нее внутри и мышцы отделяются от костей. Она схватилась за край столешницы, чтобы не упасть. Сквозь усиливающийся шум в голове она услышала тихий вздох. «Господи, нет…» – подумала она и медленно, медленно повернулась.

В гостиной стояла Бетси с призовой лентой в руках. Она тихо всхлипнула, и ее глаза широко раскрылись. Потом повернулась и бросилась вверх по лестнице.

Майкл не мог поверить, что произнес эти слова вслух.

Я больше тебя не люблю.

Он не хотел этого говорить, все получилось само собой, под влиянием гнева. Но эти слова жили у него внутри, ждали своего часа. И мысленно он уже произносил их – чаще, чем готов был себе признаться.

Он мог бы извиниться, и Джолин простила бы его – может, не сразу, а со временем. Семья, их семья была для нее всем, и Джолин любила его. Майкл это знал, всегда знал. Даже сегодня, когда причинил ей такую боль, она продолжала его любить.

Он хотел ее любить. Но ведь это не одно и то же, и теперь одного желания ему было мало. Если он пойдет на попятную, возьмет назад эти слова, вложит в них другой смысл, то ничего не изменится. Он будет и дальше жить этой жизнью, все острее чувствуя, как связывают его установленные Джолин правила, как подавляет ее сила.

Похоже, он не в состоянии тягаться с Джолин. Для нее недостаточно, что он любит детей, что он успешен и старается, как только может. Она требует большего в своей молчаливой, настойчивой манере. Майкл каким-то образом должен компенсировать всю ту любовь, которой Джолин была лишена в детстве, но для него это слишком.

Он устал притворяться мужчиной, который ей нужен. Пришла пора – наконец-то – выяснить, каким он сам хочет себя видеть.

Приняв решение, Майкл почувствовал себя свободным. Ему хотелось рассказать обо всем Джолин, объяснить, и тогда бы ему стало легче… Но теперь не время. Ему нужно уехать. Протянув руку за ключами от машины, он услышал голос Джолин:

– Поговори с Бетси.

Совсем забыл. Майкл в первый раз посмотрел на жену, после того как сказал, что больше ее не любит.

– Я?

Она была похожа на мраморную статую из Лувра. И уже готовила отступление – эмоциональное. Прятала свои чувства поглубже, где они будут в безопасности.

– Она твоя дочь, Майкл, и ты ее обидел. И если у кого-то и есть шанс успокоить ее, то лишь у тебя. Может, она тебя простит.

Майкл уловил ударение на слове «она».

– Я не просил у тебя прощения, Джо.

Он видел, как сильно ранит ее.

– Нет, Майкл, не просил. Хочешь развестись?

– Не знаю. Возможно.

– Возможно.

Майкл видел, как она на него смотрит. В том, что касалось любви, Джолин похожа на фанатика или на излечившегося алкоголика. Любовь либо жива, жаркая, как пламя, либо мертва, холодная, словно пепел. Джолин не признавала середины, у нее не хватало терпения на неуверенность. Под ее взглядом Майкл показался себе ничтожеством, и он ненавидел ее за это. Она всегда была чертовски сильной и оставалась сильной даже теперь, когда он разбил ей сердце. Может, ему хочется, чтобы она расплакалась и сказала, что любит его?

Майкл отвернулся и стал подниматься по лестнице.

У закрытой двери Бетси он остановился и постучал.

– Уходи, мама.

– Это я. – Майкл открыл дверь.

Увидев его, Бетси заплакала.

– Я… не хочу… тебя… видеть. Уходи.

– Не плачь, Кроха. – Детское прозвище, почти забытое, вызвало новый поток слез.

Майкл подошел к кровати и присел рядом с дочерью. В ее присутствии у Майкла уже не было сил держаться: плечи опустились, спина сгорбилась.

– Бетси, – устало произнес он.

Всхлипнув, дочь исподлобья посмотрела на него.

Глядя в ее полные слез глаза, он только теперь понял смысл и последствия своих слов. Любовь к Джолин – это лишь часть совместной жизни, ее скелет, но ведь есть и другое. Мышцами и сухожилиями семейного организма служат дети. И сердцем. Но если изъять из него любовь, то все остальное тоже рухнет.

– Прости, что пропустил твои соревнования.

– Все равно это было глупо. Я не выиграла, – сказала Бетси, но Майкл видел, что она страдает.

– Ты побежала, и это главное. В твоей жизни будет еще много побед и поражений. И все они закалят тебя. Я горжусь тобой.

Она вытерла глаза и пристально посмотрела на него.

Майкл понимал, о чем думает дочь. Вздохнув, он взъерошил ей волосы. Потом слегка отвернулся и перевел взгляд на окно.

– Взрослые иногда ссорятся. – Майкл стыдился посмотреть ей в глаза. Лгал ли он? Он сам не знал. Десять минут назад все казалось ему предельно ясным: он разлюбил жену. Теперь же то мгновение казалось ему лишь каплей воды, упавшей в океан их общей жизни. – Вы с Лулу ведь все время ссоритесь, но ты ведь все равно ее любишь?

– Но ты сказал…

– Забудь, Бетси. Я имел в виду другое.

– Это была ошибка?

Наконец Майкл посмотрел в глаза дочери.

– Ошибка, – повторил он, и слово почему-то показалось ему незнакомым. – Мне жаль, что ты слышала нашу ссору, и мне жаль, что я пропустил соревнования. Простишь меня?

Майкл подумал, что Бетси так долго смотрит на него, потому что собирается сказать «нет». Наконец она с серьезным видом кивнула.

Он наклонился и обнял ее. Бетси снова заплакала, и Майкл не стал ей мешать. Когда девочка наконец успокоилась, он отпустил ее и встал с кровати.

Бетси подняла голову.

– Ты же любишь маму, да?

Он сказал, что любит – правильный ответ, – но печаль в глазах дочери говорила о том, что пауза была слишком долгой, и молчание сказало ей больше, чем слова.

Выйдя от Бетси, он внутренне приготовился к разговору с Джолин и стал спускаться по лестнице. Но в кухне ее не было. Она вымыла посуду и выключила свет.

В этом вся Джолин – наводит порядок, даже когда ее жизнь рушится.

Джолин поднялась по лестнице и добралась до спальни, ухитрившись не рассыпаться на части, хотя сама не понимала, как ей это удалось. Сердце почему-то продолжало биться, мозг посылал сигналы самого примитивного свойства – вдохнуть, поднять ногу, сделать шаг.

Она тихо закрыла за собой дверь, удивившись, что не хлопнула ею со всех сил. Может, от громкого звука ей стало бы чуть легче.

Из окна открывался вид на ночное небо с ковшом Большой Медведицы.

Джолин хотела сесть на кровать, но промахнулась на несколько дюймов и опустилась на пол.

Она сидела, прижав колени к груди, уставившись в темноту.

Я больше тебя не люблю.

Боль была такой сильной, что, казалось, сердце не выдержит и остановится.

Джолин прислонилась к кровати, которую делила с мужем.

Она не хотела думать о нем или о его словах, но ничего не могла с собой поделать?

Майкл изменил ее, сделал полноценным человеком. По крайней мере, она так считала.

В армии она нашла себя, а небо стало ее страстью. Но лишь после встречи с Майклом медленно и осторожно она начала обретать то, чего была лишена.

Тэми поддерживала ее в стремлении найти молодого юриста, который ей помог, а летная школа воспитала уверенность в своих силах и решимость. Отыскать фирму «Заркадес, Энтем и Заркадес» не составило труда.

«Ты вернулась», – сказал он, когда увидел ее в холле. Это были его первые слова. Майкл улыбался, словно шесть минувших лет пролетели как одно мгновение. Тогда Джолин поняла, что он тоже ждал – по-своему. «Я вернулась», – ответила она, совсем не удивившись, когда он взял ее за руку. Это было не просто началом – их любовь стала глубоким синим морем, в которое они погрузились вдвоем. Она не умела верить в любовь, но Майкл ошеломил ее, все оказалось просто. После первого поцелуя она забыла о любви, на которую имела право по рождению, и стала верить в него и в вечность.