– А лорда Берика вы не видели? – спросил Том.
– Он умер, – горестно ответила женщина. – Гора поймал его и вонзил ему в глаз кинжал. Нам рассказал об этом нищенствующий брат, а ему сказал человек, который видел это своими глазами.
– Это старая история и притом лживая, – сказал Лим. – Лорда-молнию убить не так просто. Может, сир Григор и в самом деле выколол ему глаз, но от этого еще не умирают – спросите Джека.
– Я, во всяком разе, не умер, – подтвердил одноглазый Джек-Счастливчик. – Вот родне моей не так посчастливилось. Отца повесил бейлиф лорда Пайпера, брата Уота послали на Стену, других братьев поубивали Ланнистеры. Глаз – это пустяки.
– Ты можешь поклясться, что он не умер? – Лиственная Леди стиснула руку Лима. – Да благословят тебя боги, Лим, – это лучшая новость, которую мы слышали за полгода. Да хранит его Воин, и красного жреца тоже.
На следующую ночь они нашли приют в сожженной септе сожженной деревни под названием Веселушка. В окнах не осталось стекол, и пожилой септон, встретивший их, сказал, что грабители сняли с Матери ее дорогие одежды, забрали золотой фонарь Старицы и серебряную корону Отца.
– И отрубили Деве груди, хотя они-то были из простого дерева. Ну и глаза, конечно, выковырнули, янтарь, ляпис-лазурь и перламутр. Да смилуется над ними Матерь.
– Кто это был, Скоморохи? – спросил Лим.
– Нет, северяне. Дикари, которые поклоняются деревьям. Они сказали, что ищут Цареубийцу.
Арья прикусила губу. Она чувствовала, что Джендри смотрит на нее, и это вызывало в ней гнев и стыд.
В подвале септы, среди паутины, древесных корней и разбитых винных бочонков, жили с дюжину человек, но и они давно уже не слышали о лорде Берике – даже их вожак в зачерненных сажей доспехах и грубо намалеванной молнией на плаще. Зеленая Борода, поймав на себе взгляд Арьи, засмеялся и сказал:
– Лорд-молния везде и в то же время нигде, так-то, белочка.
– Никакая я не белочка. Я почти взрослая, мне скоро будет одиннадцать.
– Тогда смотри, как бы я на тебе не женился! – Он хотел пощекотать ей подбородок, но Арья хлопнула его по руке.
Ночью Лим и Джендри сели играть с местными жителями в плашки, а Том завел дурацкую песню о Пузатом Бене и гусыне верховного септона. Энги дал Арье свой лук, но она, как ни старалась, не смогла его натянуть.
– Тебе нужен лук полегче, миледи, – сказал конопатый лучник. – Если в Риверране найдется мореное дерево, я смогу такой сделать.
Том, услышав его, прервал пение.
– Дурак ты, Лучник. Если мы и завернем в Риверран, то ненадолго, чтобы выкуп за нее получить, и тебе некогда будет делать луки. Скажи спасибо, если цел оттуда уйдешь. Лорд Хостер вешал разбойников еще до того, как ты бриться начал. А уж сынок его… я всегда говорил, что человеку, который не любит музыку, доверять нельзя.
– Он ненавидит не музыку, а тебя, дурака, – сказал Лим.
– Без всякой причины. Если он так напился, что ничего не сумел сделать со своей первой женщиной, я-то тут при чем?
– А песню кто про это сочинил – ты или другая задница, влюбленная в собственный голос?
– Я всего-то один раз ее спел, – защищался Том, – и кто сказал, что эта песня про него? Она про рыбу.
– Про дохлую рыбку, – засмеялся Энги.
Арье было все равно, о чем говорится в дурацких песнях Тома, и она спросила у Харвина:
– О каком это выкупе он говорит?
– Мы нуждаемся в лошадях, миледи, и в оружии тоже. Нам нужны доспехи, мечи, щиты, копья, а еще семена. Зима близко – помните? – Он тронул Арью за подбородок. – Вы не первая знатная пленница, за которую мы берем выкуп, и, надеюсь, не последняя.
Это Арья понимала. Рыцарей постоянно берут в плен, а потом выкупают, и женщин иногда тоже. Но что, если Робб не захочет за нее платить? Она не какой-нибудь прославленный рыцарь, а для короля, интересы государства должны быть дороже сестер. И что скажет ее леди-мать? Хочет ли она, чтобы Арья вернулась, после всего, что ее дочка натворила? Арья прикусила губу и задумалась.
На другой день они приехали в место под названием Высокое Сердце. Это был холм, такой высокий, что Арье показалось, что с его вершины видно полмира. Там, наверху, она увидела кольцо огромных белых пней – все, что осталось от могучих некогда чардрев. Арья с Джендри, обойдя вокруг, насчитали тридцать один пень, и некоторые были так велики, что она могла бы спать на них.
Том сказал ей, что раньше Высокое Сердце было святыней Детей Леса и что остатки их волшебства еще сохранились здесь.
– С теми, кто здесь ночует, ничего дурного случиться не может, – сказал он, и Арья подумала, что это, пожалуй, правда: холм очень высок, место вокруг открытое, и ни один враг не подберется сюда незамеченным.
Том сказал еще, что окрестные жители сторонятся этого места: говорят, будто здесь являются призраки Детей Леса, погибших здесь, когда андалский король Эррег Братоубийца вырубил их рощу. Арья много чего знала и о Детях Леса, и об андалах, но призраки ее не пугали. В раннем детстве она играла в «приди ко мне в замок» и в дев и чудовищ в крипте Винтерфелла, среди сидящих на своих тронах каменных королей.
И все-таки в ту ночь она почувствовала, как стали дыбом волосы на затылке. Она спала, но ее разбудила буря. Ветер сорвал с нее одеяло и унес в кусты. Когда Арья пошла за ним, она услышала голоса.
У прогоревшего до углей костра сидели Том, Лим и Зеленая Борода, а с ними крошечная женщина на фут ниже Арьи и старше старой Нэн. Согнутая и сморщенная, она опиралась на кривую черную клюку. Ее длинные белые волосы ниспадали почти до земли, а когда дул ветер, стояли вокруг головы, как облако. Кожа у нее была еще белее, цвета молока, и Арье показалось, что глаза у нее красные, хотя сквозь кусты разглядеть было трудно.
– Старые боги неспокойны и не дают мне спать, – говорила женщина. – Во сне я видела, как тень с пылающим сердцем зарезала золотого оленя. Еще видела человека без лица – он стоял на мосту, который качался под ним. На плече у него сидела ворона-утопленница с водорослями на крыльях. Я видела ревущую реку и женщину-рыбу. Она плыла мертвая, с красными слезами на щеках, но когда она открыла глаза, я проснулась от ужаса. Я видела все это и много другого. Вы принесли мне дары, чтобы заплатить за мои сны?
– Какой в них прок, в снах? – проворчал Лим. – Женщины-рыбы и вороны-утопленницы. Мне самому прошлой ночью приснилось, будто я целую одну трактирную девку, которую знал когда-то. Не хочешь ли заплатить мне за это, старуха?
– Твоя женщина давно умерла, и теперь ее целуют одни только черви. А ты, – сказала старушка Тому, – либо спой мне песню, либо убирайся отсюда.
И он запел так тихо и печально, что Арья улавливала только обрывки слов, хотя они показались ей знакомыми. Санса бы точно узнала эту песню.
Она их все знала, и немного играла сама, и очень красиво пела. Не то что Арья, которая только выкрикивала слова.
Наутро старушки нигде не было видно. Когда стали седлать лошадей, Арья спросила Тома, живут ли по-прежнему Дети Леса на Высоком Сердце.
– Ты ее видела, да? – усмехнулся певец.
– Кто она – привидение?
– Разве привидения жалуются на боль в суставах? Нет, это просто маленькая женщина. Странная, конечно, и глаз у нее дурной. Но она знает вещи, до которых ей дела нет, и может рассказать тебе о них, если ты ей понравишься.
– Выходит, ты ей нравишься? – с сомнением спросила Арья.
– Не я, так мои песни, – засмеялся он. – Только она всегда заставляет меня петь одну и ту же. Песня, конечно, неплохая, но я знаю и другие не хуже нее. Ну ничего – главное, что мы теперь напали на след. Скоро ты увидишь Тороса и лорда-молнию, ручаюсь.
– Если вы – их люди, почему они тогда от вас прячутся?
Том закатил глаза, и за него ответил Харвин:
– Я не сказал бы, что они прячутся, миледи, но лорд Берик в самом деле не сидит на месте и редко с кем делится своими планами. Зато его никто не сможет выдать в случае чего. Теперь нас, должно быть, сотни, а то и тысячи – не можем же мы все таскаться за ним по пятам. Мы объели бы всю округу дочиста, и какое-нибудь войско больше нашего могло бы нас перебить. А маленькие отряды, такие, как наш, могут наносить удары в дюжине мест одновременно и уходить, пока враг опомниться не успел. Если же кого-нибудь из нас поймают и станут допрашивать, он не сможет их навести на лорда-молнию, что бы с ним ни делали. Вы знаете, что такое допрос, миледи?
