– Продолжайте. – Это сказала Маргери, будущая королева Джоффри. Санса не знала, много ли та слышала из ее слов.

– Не могу. – (Вдруг она ему скажет? Тогда уж он точно убьет меня. Или отдаст сиру Илину.) – Я не хотела… мой отец был изменником, и брат мой изменник, и во мне течет их черная кровь. Пожалуйста, не принуждайте меня говорить.

– Успокойся, дитя мое, – властно молвила Королева Шипов.

– Она в ужасе, бабушка, – взгляните на нее.

– Эй, дурак! – крикнула старушка. – Спой-ка нам песню, да подлиннее. «Медведь и прекрасная дева» подойдет в самый раз.

– Еще как подойдет! – согласился шут. – Прикажете петь, стоя на голове, миледи?

– А что, от этого песня будет лучше звучать?

– Нет.

– Тогда пой, стоя на ногах, не то с тебя шапка свалится, а голову ты, сколько я помню, отродясь не мыл.

– Как прикажете, миледи. – Маслобой низко поклонился, громогласно рыгнул, выпятил живот и заревел: – «Жил-был медведь, косолапый и бурый! Страшный, большой и с мохнатою шкурой!»

Леди Оленна нагнулась к Сансе.

– Я, еще будучи моложе тебя, знала, что в Красном Замке стены имеют уши. Прекрасно – пусть они слушают песню, а мы тем временем посплетничаем.

– Но Варис… он всегда все знает…

– Громче пой! – крикнула Королева Шипов Маслобою. – Ты же знаешь, как я туга на ухо. Нечего шептать, я не за шепот тебе плачу. Пой!

– Медведь, медведь! – грянул Маслобой, и его громовой бас эхом отразился от стропил. – Однажды на ярмарку двинулся люд, подался весь люд и медведя зовут!

– В наших хайгарденских цветниках водятся пауки, – улыбнулась старушка. – Пока они никому не мешают, мы позволяем им ткать свою паутину, но когда они попадаются на дороге, их раздавливают ногой. – Она похлопала Сансу по руке. – Ну, дитя, теперь правду. Что он за человек, этот Джоффри, Баратеон по имени, но Ланнистер с виду?

– Прохожим, проезжим – всем любо глядеть, как пляшут три парня, козел и медведь!

У Сансы сердце подступило к горлу. Королева Шипов придвинулась так близко, что она чувствовала ее по-старчески кисловатое дыхание. Костлявые пальцы впились Сансе в запястье. Маргери по другую сторону тоже вся обратилась в слух. Сансу пронизала дрожь.

– Он чудовище, – прошептала она, еле разбирая собственные слова. – Он оболгал сына мясника и заставил батюшку убить мою волчицу. Когда я вызывала его недовольство, он приказывал своим гвардейцам бить меня. Он зол и жесток, миледи. И королева такая же.

Леди Оленна и ее внучка переглянулись.

– Вот как, – сказала старушка. – Жаль.

О боги, в ужасе подумала Санса. Если Маргери откажется за него выйти, Джофф поймет, что это из-за меня.

– Пожалуйста, – выпалила она, – не отменяйте свадьбу…

– Можешь быть спокойна. Лорд Дутая Рыба вбил себе в голову, что Маргери будет королевой, а слово Тирелла стоит дороже, чем все золото Бобрового Утеса. Так по крайней мере было в мое время. Но все равно спасибо тебе за правду, дитя.

– Вертелись, крутились, плясали, скакали и дорогу на ярмарку так скоротали! – ревел, притопывая ногами, Маслобой.

– Санса, не хочешь ли ты побывать в Хайгардене? – Улыбаясь, Маргери Тирелл становилась очень похожей на своего брата Лораса. – Сейчас там цветут осенние цветы, там рощи и фонтаны, тенистые беседки и мраморные колоннады. При дворе моего лорда-отца всегда бывают певцы получше нашего Маслобоя, и волынщики, и скрипачи, и арфисты. У нас лучшие в стране кони и есть лодки, на которых катаются по Сандеру. Умеешь ты охотиться с соколами, Санса?

– Немного.

– Прекрасная дева навстречу идет, и пышные кудри ее словно мед!

– Ты полюбишь Хайгарден так же, как я люблю, я знаю. – Маргери отвела с лица Сансы выбившуюся прядку волос. – Увидев его, ты уже не захочешь уезжать оттуда. А может быть, тебе и не придется.

– Погоди, дитятко, – прервала внучку леди Оленна. – Санса еще не сказала, хочет ли она побывать у нас.

– Очень хочу. – Хайгарден представлялся Сансе местом, о котором она всегда мечтала, волшебным дворцом, который она когда-то надеялась найти в Королевской Гавани.

– Тут носом задергал красавец наш бурый, страшный, большой и с мохнатою шкурой! Ах, бедная дева, увы ей и ах! Учуял он мед у нее в волосах!

– Но королева ни за что меня не отпустит…

– Отпустит. Без Хайгардена Ланнистерам Джоффри на троне не удержать. Если мой сын, лорд-олух, попросит ее, ей придется дать разрешение.

– А он попросит?

– Куда он денется? – фыркнула леди Оленна. – Конечно, о нашей истинной цели ему знать незачем.

– Учуял он мед у нее в волосах!

Санса наморщила лоб.

– Истинной цели, миледи?

– Да, дитя мое. Я хочу выдать тебя замуж за моего внука.

За сира Лораса! О-о! У Сансы перехватило дыхание. Ей вспомнилось, как он, в своих сверкающих сапфировых доспехах, бросил ей розу, а потом он представился ей в белом шелковом плаще, чистый, невинный и прекрасный. Когда он улыбается, в углах его рта появляются ямочки. У него чудесный смех и теплая рука. Она могла только воображать, каково будет коснуться гладкой кожи у него под рубашкой, встать на цыпочки и поцеловать его, запустить пальцы в его густые каштановые кудри и утонуть в его карих глазах. Санса зарделась до самых корней волос.

– Пристало ли деве подолом вертеть? Не стану плясать я с тобою, медведь!

– Ты хочешь этого, Санса? – спросила Маргери. – У меня никогда не было сестры, только братья. Соглашайся, пожалуйста, скажи, что хочешь выйти за моего брата.

– Да, хочу, – пролепетала Санса. – Хочу больше всего на свете. Выйти за сира Лораса и любить его…

– Лорас? – раздраженно повторила старая леди. – Не будь дурочкой, дитя мое. Рыцарю Королевской Гвардии нельзя жениться – разве в Винтерфелле тебя этому не учили? Речь идет о моем внуке Уилласе. Он, правда, немного староват для тебя, но все равно славный мальчик. Вот уж кто у нас не олух – и притом он наследник Хайгардена.

У Сансы закружилась голова. Только что она была полна мечтами о Лорасе, и вдруг их так жестоко отняли у нее. Уиллас? Кто такой Уиллас? Учтивость – доспехи дамы, вспомнилось ей. Нельзя обижать их – надо тщательно выбирать слова.

– Я не имею удовольствия быть знакомой с сиром Уилласом, миледи. Он… столь же прославленный рыцарь, как его братья?

– Схватил он ее и давай вертеть! Медведь, медведь, косолапый медведь!

– Нет, – сказала Маргери. – Он не давал рыцарского обета.

– Скажи девочке правду, – нахмурилась ее бабушка. – Наш бедный мальчик – калека.

– Несчастье случилось на его первом турнире, когда он был еще оруженосцем, – объяснила Маргери. – Его конь упал и раздробил ему ногу.

– Всему виной этот змей – дорниец, Оберин Мартелл. И мейстер тоже.

– Мне грезился рыцарь, а ты косматый, бурый, и страшный, и косолапый!

– У брата больная нога, но сердце доброе, – сказала Маргери. – Он читал мне, когда я была маленькая, и рисовал мне звезды. Ты его полюбишь, как любим мы, Санса.

– Она и брыкалась, она и визжала, но все ж от медведя не убежала. Плясал с нею буши весь день напролет и с пышных кудрей ее слизывал мед!

– Когда я смогу с ним встретиться? – в замешательстве спросила Санса.

– Скоро, – заверила ее Маргери. – Когда приедешь в Хайгарден после нашей с Джоффом свадьбы. Бабушка отвезет тебя туда.

– Отвезу, – подтвердила старушка, трепля Сансу по руке и улыбаясь всем своим сморщенным личиком. – Непременно отвезу.

– Кричит она: милый ты мой, косматый, мой расчудесный медведь косолапый! На парочку эту всем любо глядеть: прекрасная дева и бурый медведь! – Маслобой проревел заключительные строки, перекувыркнулся в воздухе и прыгнул на обе ноги с таким грохотом, что задребезжали винные чаши на столе. Женщины смеялись и хлопали в ладоши.

– Я думала, эта ужасная песня никогда не кончится, – сказала Королева Шипов. – А вот и мой сыр несут.

В сером, окутанном сумраком мире пахло сосной, мхом и холодом. Бледный туман поднимался от черной земли, пока всадники пробирались между камней и кривых деревьев вниз, к манящим кострам, разбросанным по дну речной долины. Огней было больше, чем Джон Сноу мог сосчитать – сотни и тысячи, словно вторая, огненная, река разлилась вдоль берегов и белых вод Молочной. Джон разжал и снова сжал пальцы правой руки.