– И колбасы, – подхватил Нож. – Длинные такие, черные – они как камни, годами могут храниться. У него их штук сто висит в погребе.

– Овес, кукуруза, ячмень, – добавил Олло Косоручка.

– Зерно, – захлопал крыльями ворон Мормонта. – Зерно. Зерно.

– Хватит, – гаркнул, перекрывая его, лорд-командуюший. – Уймитесь, вы все, и не сходите с ума.

– Яблоки, – подал голос Гарт из Зеленополья. – Целые бочки сочных осенних яблок. Тут есть яблони, я видел.

– Сушеные ягоды, капуста, кедровые орехи.

– Зерно. Зерно. Зерно.

– Соленая баранина. Видали овечий загон? У него где-то стоят бочки с солониной.

Крастер медленно закипал. Лорд Мормонт поднялся с места.

– Довольно. Не желаю больше слушать эту болтовню.

– Тогда залепи уши хлебом, старик. – Колченогий Карл тоже встал из-за стола. – Или ты уже слопал свой ломоть?

Старый Медведь побагровел.

– Ты с кем разговариваешь? Сядь на место, ешь и молчи. Это приказ.

Настала полная тишина. Все застыли, глядя на лорда-командующего и здоровенного разведчика, сверлящих друг друга глазами через стол. Сэм думал, что Карл сейчас дрогнет и подчинится приказу, но тут встал Крастер. В руке он держал черный стальной топор, подарок Мормонта.

– Нет, так не пойдет. Ни один человек, обозвавший меня скупердяем, не будет спать под моим кровом и есть за моим столом. Пошел вон, колченогий. И ты тоже, и ты, и ты. – Он ткнул топором в сторону Ножа и обоих Гартов. – Ступайте спать на холод с пустыми животами, не то…

– Ах ты ублюдок! – выругался кто-то из Гартов.

– Кто посмел назвать меня ублюдком?! – взревел Крастер. Левой рукой он смел со стола посуду, правой вскинул вверх топор.

– Ублюдок и есть – это всем известно, – сказал Карл.

Крастер с быстротой, показавшейся Сэму невероятной, перескочил через стол. Одна из женщин взвизгнула, Гарт из Зеленополья и Сиротка Осс выхватили ножи, Карл попятился назад и споткнулся о раненого сира Биама, лежащего на полу. Крастер, изрыгая проклятия, бросился на него, но тут Нож сгреб одичалого за волосы, запрокинул ему голову и располосовал горло от уха до уха. Потом отшвырнул его от себя, и Крастер упал на сира Биама, оказавшись лицом к лицу с ним. Биам закричал, а Крастер, захлебываясь собственной кровью, выронил топор. Две его жены подняли вой, третья разразилась бранью, четвертая накинулась на Красавчика Доннела, норовя выцарапать ему глаза. Доннел отпихнул ее на пол. Лорд-командующий, мрачный как туча, встал над телом Крастера.

– Боги проклянут нас за это, – вскричал он. – Нет преступления более тяжкого, чем убийство человека, оказавшего тебе гостеприимство. По всем законам мы…

– За Стеной законов нет, старик, – забыл? – Нож сгреб за руку одну из женщин и приставил окровавленный кинжал к ее горлу. – Показывай, где он прятал еду, не то и с тобой будет то же самое.

– Отпусти ее. – Мормонт шагнул к ним. – Это будет стоить тебе головы, ты…

Гарт из Зеленополья и Олло Косоручка, оба с ножами в руках, заступили ему дорогу.

– Придержи язык, – буркнул Олло, дернув старика назад, но Мормонт тоже схватился за кинжал. Олло хватило и одной руки: его нож вошел в живот Старого Медведя и вышел назад, окрашенный кровью.

Некоторое время спустя Сэм опомнился и обнаружил, что сидит на полу, держа на коленях голову Мормонта. Он не помнил, как здесь оказался, – он вообще плохо помнил то, что случилось, когда Старого Медведя пырнули ножом. Гарт из Зеленополья непонятно за что убил Гарта из Староместа. Ролли из Систертона полез на полати позабавиться с женами Крастера, сверзился оттуда и сломал себе шею. Гренн…

Гренн кричал на Сэма и бил его по лицу, а потом ушел вместе с Великаном, Скорбным Эддом и еще несколькими братьями. Крастер так и лежал на сире Биаме, но раненый рыцарь не стонал больше. Четверо человек, сидя за столом, ели конину, Олло на том же столе совокуплялся с плачущей навзрыд женщиной.

– Тарли. – Пузырящаяся кровь выступила изо рта Старого Медведя и потекла по бороде. – Уходи, Тарли. Уходи.

– Куда, милорд? – с полным безразличием проронил Сэм. Он не боялся, и это было странное чувство. – Мне некуда идти.

– К Стене. Ступай к Стене. Сейчас же.

– Ступай. Ступай. – Ворон прошел по руке старика, стал ему на грудь и выдернул волос из его бороды.

– Ты должен. Должен рассказать им.

– О чем, милорд?

– Обо всем. Кулак. Одичалые. Драконово стекло. – Мормонт едва дышал и говорил с великим трудом. – Скажи моему сыну. Джораху. Пусть наденет черное. Мое желание. Предсмертное.

– Желание, – повторил ворон, блестя глазами, и потребовал: – Зерно.

– Нет зерна, – выговорил Мормонт. – Скажи Джораху – я его прощаю. Ступай.

– Это слишком далеко, милорд, мне не дойти. – Сэм очень устал. Ему хотелось одного: спать и никогда больше не просыпаться. Если он останется здесь, его желание сбудется достаточно скоро. Нож, Олло и Карл его не любят и уж наверняка прикончат. – Лучше я останусь тут, с вами. – Я больше не боюсь вас… ничего не боюсь.

– А зря, – произнес женский голос.

Над ними стояли три жены Крастера – две старухи, которых Сэм не знал, а между ними Лилли, вся закутанная и держащая на руках меховой сверток – должно быть, своего ребенка.

– Нам запрещено говорить с вами, – сказал им Сэм.

– Теперь уж можно, – сказала правая старуха.

– Самые черные из ворон теперь обжираются в погребе, – сказала левая, – или валяются на полатях с молодками. Тебе лучше уйти до того, как они вернутся. Ваши лошади разбежались, но Дия поймала двух.

– Вы обещали помочь же, – напомнила Сэму Лилли.

– Я полагался на Джона, когда обещал это. Джон храбрый человек и хороший боец, но теперь он, наверно, умер. А я трусливый и толстый. Посмотрите, какой я толстый. Притом лорд Мормонт ранен, и я не могу оставить его.

– Дитя, – сказала одна из старух, – старый ворона ушел, не дождавшись тебя. Посмотри.

Мормонт смотрел на Сэма остановившимися глазами, и губы его больше не шевелились. Ворон наклонил голову набок и сказал, обращаясь к Сэму:

– Зерно!

– Нет у него зерна. – Сэм закрыл глаза Старому Медведю и попытался вспомнить какую-нибудь молитву, но единственное, что пришло ему в голову, было: – Матерь, помилуй нас. Матерь, помилуй нас. Матерь, помилуй нас.

– Твоя мать тебе не поможет, и этот старик тоже, – сказала левая старуха. – Бери его меч, бери его большой теплый плащ, бери его коня, если найдешь, и уезжай.

– Эта девочка не лжет, – сказала старуха справа. – Она моя дочь, и я сызмальства отучила ее лгать. Ты обещал ей помочь. Делай, как Ферни говорит: бери девочку и уходи поскорей.

– Поскорей, – подтвердил ворон. – Поскорей.

– Но куда? Куда я должен ее отвезти?

– Куда-нибудь, где тепло, – хором сказали обе старухи.

– Меня и малыша, – роняя слезы, сказала Лилли. – Пожалуйста. Я буду твоей женой, как была женой Крастера. Пожалуйста, сир ворона. Это мальчик, Нелла верно говорила. Если ты его не возьмешь, то заберут они.

– Они? – повторил Сэм, а ворон, кивая черной головой, ответил:

– Они. Они.

– Братья этого мальчика, – сказала старуха слева. – Сыновья Крастера. Идет белый холод, ворона, – я его костями чувствую, а эти старые кости не лгут. Сыновья скоро будут здесь.

Ее глаза успели привыкнуть к темноте, и когда Харвин сдернул капюшон у нее с головы, Арья заморгала от света, точно сова.

Посреди полого холма горел в огромной яме костер, и его языки, потрескивая, тянулись к закопченному потолку. В стенах из земли и камня торчали извилистые белые корни, похожие на тысячу змей. Между этими корнями стали появляться люди, вылезая из каких-то трещин, расселин и черных пещер. По ту сторону костра корни образовали нечто вроде лестницы. Она вела к земляной впадине, где за побегами чардрева сидел какой-то человек.

Лим снял колпак с головы Джендри, и тот спросил:

– Что это за место?