Отшвырнув письма, Йен выскочил из кабинета, хлопнув дверью, и зашагал в конец коридора, где без стука ворвался к Дэну с криком:

— Ну? Ты уже прочел утреннюю почту?

— Полагаю, ты прочитал письмо Аманды.

— Да. И от ее юристов. Она нас погубит!

— Совсем не обязательно. Я не собираюсь сдаваться. Должен же быть выход.

Иногда Йена просто тошнило от спокойного, слепого, тупого оптимизма Дэна.

— Единственный выход — заключить сделку со шведами, как я уже сто раз тебе объяснял. С этой наличностью мы…

Дэн поднял руку.

— Прошу тебя. Не начинай сначала.

— Тогда какого черта ты меня не слушаешь? Это наш последний шанс. Они устали от наших отговорок. А ты сидишь здесь как недоумок! Я ничего не могу добиться от Клайва, не могу давить на него, даже поговорить не могу, потому что он слишком болен. Так что нас двое на двое, а это пат, и мы потеряем сделку, но все равно останемся с Амандой, с которой надо что-то решать. Мы обанкротимся. Ты знаешь это? «Грейз фудс» на грани банкротства!

— А мне казалось, что ты все равно хочешь избавиться от компании, — с горечью произнес Дэн. — Таким образом, ты сможешь вести свободную жизнь, пока еще достаточно молод, чтобы ею насладиться, как ты сказал.

— Нет. Я очень хочу получить компенсацию за свою долю и предоставить вести дела вам с Клайвом.

— Ты же знаешь, что мы с Клайвом не смогли бы управлять компанией, даже если бы он был здоров.

— Он возвращается в строй. Ему остался всего месяц химиотерапии. И я действительно считаю, что вы двое справитесь.

— Нет, мы не сможем. Ты только что сказал, что он слишком болен, чтобы даже поговорить с ним.

— Ты перестанешь цепляться? Хорошо, вы с Клайвом не сможете управлять компанией, дело закрыто. Ликвидация. Какая разница между этим результатом и крахом, к которому все равно ведет нас Аманда?

— Ликвидация, — повторил Дэн, встал из-за стола и подошел к окну.

Отсюда он видел новое конторское крыло здания, склады, железнодорожную ветку, груз помидоров, прибывший в фургоне с фермы, три грузовика, отъезжавшие с ящиками, которые разойдутся по всей стране, старика Феликса, пенсионера, который все равно болтается здесь, потому что «Грейз» — это дом. Панорама жизни.

Йен, даже не глядя, знал, что видит Дэн. И знал, о чем тот думает, потому что слишком часто слышал эти слова. «Все это перейдет в чужие руки. Или, что еще вернее, будет проглочено какой-нибудь мегакорпорацией, распродано по частям и перенесено в другие места».

Но двадцать восемь миллионов долларов!

— Давай хотя бы завершим наше дело достойно, Дэн, если уж приходится. Лучше так, чем позволить Аманде погубить компанию.

Йен услышал тяжкий вздох. Через минуту или две Дэн обернулся. Таким печальным Йен никогда его не видел, печальным и потрясенным.

— Хорошо, я сдаюсь. Поступай, как считаешь нужным.

Для первой недели декабря день стоял необыкновенно мягкий. На землю падали последние листья. Салли и Дэн медленно вели Клайва по паддоку школы верховой езды.

— Давай по субботам вывозить Клайва на природу, — предложил Дэн. — Он очень хочет навестить свою лошадь, а Роксанна, видимо, куда-то уехала.

Он ужасно выглядит, подумала Салли. И дело было не только в облысении — на голове у Клайва практически не осталось волос, — но в мертвенной бледности. Однако, по словам самого же Клайва, врачи говорили, что дела его обстоят хорошо. Он трижды в неделю ездил в больницу на процедуры, а остальное время проводил дома, отдыхая.

— Как ты? — спросил Дэн. — Не хочешь немного посидеть на скамейке?

— Наверное, надо. Я все еще слаб. У меня такое ощущение, что на лошади я сидел сто лет назад.

— Не успеешь оглянуться, как снова будешь в седле, — сказал Дэн.

— Да, я знаю.

Клайв не хотел, чтобы его жалели. Но все равно Салли жалела его. Когда люди храбрятся, сердце болит за них еще сильнее.

— Я думал, вы возьмете и Тину, — сказал он. — Я больше ее не вижу.

Они просили Тину поехать с ними, но она пребывала в очередном приступе молчания, и они не стали нажимать. «Господи Боже, сколько это еще продлится?» — ужаснулась про себя Салли, а вслух бодро солгала:

— Мы привезем ее в следующий раз. К ней приехала подружка, они весело играли, так что мы решили их не тревожить.

— Ну конечно, конечно, — согласился Клайв.

Какое-то время они посидели, наблюдая за лошадьми.

— На следующей неделе возвращается отец. Он звонит каждый день, спрашивает, как я себя чувствую.

— Ну и счета ему придут! — попытался пошутить Дэн.

— Несколько дней до Рождества он хочет пожить в Ред-Хилле, ты знал?

— Я слышал. Приятно будет сменить обстановку.

— Я рад. Так хочу попасть в свой новый коттедж. Жить с Роксанной мы будем в нем, а обедать — в Большом доме. Наше первое Рождество с Роксанной. — Он задумчиво продолжал: — Только мне хотелось бы выглядеть получше. Когда я прохожу мимо зеркала, мне просто нехорошо становится. Не то чтобы мне раньше было на что смотреть, но сейчас…

— Ты имеешь в виду свои волосы? — быстро перебила Салли. — Они очень скоро отрастут. Не переживай.

Клайв повернулся к ней.

— Ты очень добра ко мне, Салли. По-моему, я так и не поблагодарил тебя за то, как ты приняла Роксанну. Тебя и Хэппи. А вот Йена я не понимаю. Он приезжал в больницу, очень многое для меня сделал, но никогда не приезжает к нам, никогда не спрашивает меня о жене. Я знаю, он был шокирован нашим браком, как и все вы, но это же не причина вести себя подобным образом.

— Он очень расстроен, — сказал Дэн. — Не знаю, известно тебе это или нет.

— Известно. Я читал сегодняшнюю газету, — улыбнулся Клайв. — И о письмах знаю. Моя секретарша пыталась утаить от меня мои экземпляры, но я заставил ее прислать их.

— Мы не хотели тебя волновать, — объяснил Дэн.

— Ясно. — Клайв помолчал. — Я знаю, что могу откровенно говорить с вами двумя, поэтому скажу. Аманду я тоже не понимаю. Разумеется, я едва ее знаю, но их алчность — Аманды и Йена — выше моего разумения. У них и так много денег.

— Это выше и моего разумения, — сказал Дэн.

— Боюсь, Йена ничем не проймешь. Но может, отцу удастся убедить Аманду, когда она приедет.

— Может быть, — согласился Дэн.

«Он знает правду», — думала Салли. Ей было жаль мужа и жаль древний лес, на который она сейчас смотрела.

Дэн откашлялся и резко проговорил:

— Клайв, я принял решение. Я прекратил борьбу. Толпа шведов, Йен, Аманда… это проигранная битва при любом исходе. Выхода нет.

— Что ты говоришь?

— Я говорю, что разрешил Йену делать то, что он считает нужным. Я умываю руки. И освобождаю тебя от твоего обязательства. Давай выступим заодно с Йеном и посмотрим, что из этого выйдет.

— Дэн, ты не можешь так поступить!

— Сколько я могу биться головой о каменную стену? И не об одну, а о две стены…

— Я проголосую за «Грейз фудс». Я проголосую против консорциума. Это разобьет сердце отцу и тебе.

— Оливер не встанет ни на чью сторону.

— Только потому, что не хочет никого обидеть. Но я знаю, что у него на сердце. Знаю. — Клайв, не смиряясь, поднял голову. — Может, с виду и не скажешь, но я боец. — Затем он рассмеялся. — Забавно, Роксанна по какой-то причине тоже затрагивала этот вопрос в последнее время. Никогда не думал, что ей это интересно, но, вероятно, ей что-то рассказала Хэппи. Роксанна считает, что я должен проголосовать за консорциум.

«Странно, — подумала Салли. — Мы с Хэппи никогда не обсуждаем дела. Это неписаный уговор».

— Искушение деньгами, должно быть, — все еще посмеиваясь, сказал Клайв. — Двадцать восемь миллионов. Это грандиозная сумма по любым меркам, и, думаю, если у тебя никогда ничего не было… Как она любит вещи! Просто наслаждение смотреть, как она ведет дом, хлопочет, готовит. Она великолепная кулинарка, хранительница очага.

Салли обрадовалась, что разговор ушел от бизнеса. Он вгонит Дэна в гроб, это и безумная тревога за их ребенка.