Этот отвратительный конфликт давил на них на всех. Потому что, даже если иностранные инвесторы отзовут свое предложение, останется Аманда Грей. Откуда взять деньги, чтобы умиротворить ее? Странная женщина, противоречивая и эксцентричная…

В свое время она все же приехала на их свадьбу, хотя и не собиралась, поприсутствовала на венчании, лично пожелала счастья Салли, порадовавшись за них с Дэном, похвалив ее фотографии, а потом уехала в аэропорт, не оставшись даже на прием. Очень странно…

— Не одно, так другое, — с горечью за Дэна сказала она.

— Да нет же, Салли. Решаешь одну проблему, затем переходишь к следующей. Такова жизнь. Мы почти преодолели проблему с Тиной, не так ли? Подумай об этом. Между прочим, когда я сказал Клайву, что она…

— Ты что, рассказал Клайву про Тину?

— Только то, что у нас с ней трудности…

На секунду сочувствие сменилось гневом.

— Ты обсуждал нашего ребенка с Клайвом? Я не верю!..

— Постой, постой, я всего лишь…

— Ты сделал достоянием гласности наше глубоко личное дело. Мне казалось, что мы договорились — это не выйдет за стены нашего дома! — Она была в ярости.

— Черт возьми, Салли, Хэппи видит девочку у себя в садике. Она же тебе все сообщает. И все другие периодически становятся свидетелями выходок Тины. Где тут секрет? Все равно все в семье.

— В семье или не в семье, не важно. Я очень высокого мнения о Хэппи, но даже ей я всего не рассказала. Но Клайв… Боже мой, неужели ты рассказал ему, что говорила первый врач, та женщина?

— Ну, не совсем, однако…

— Что означает «не совсем»? Значит, рассказал, да? Я вижу, что рассказал.

— Нет, не рассказал, но даже если и так, это не имеет значения. Он никогда не передаст дальше то, что доверили только ему. Клайв — человек чести.

— Он странный, жалкий какой-то.

Теперь настала очередь Дэна рассердиться.

— Это преувеличение… и очень несправедливое! Вот уж не знал, что ты не любишь Клайва.

— Вовсе нет. Но это не значит, что я бы хотела ему довериться. — Она помолчала, подыскивая слова, чтобы описать это зыбкое, неуловимое чувство, которого не было еще мгновение назад. — Он странный, одинокий, у него проблемы…

— Надеюсь, — перебил ее Дэн, — ты не думаешь, что в твоих словах есть смысл, потому что его там нет. Идиотские слова: «он странный, одинокий, у него проблемы», — передразнил он. — Значит, мы его сторонимся. Мы любим только высоких, красивых, счастливых людей. Так, да?

— Я совсем не это имела в виду, и ты это прекрасно знаешь, Дэн Грей. Я просто очень огорчена, что ты рассказал ему про Тину. Он ничего не знает о детях, он…

— И однако же очень хорошо ладит с этим ребенком! — резко бросил Дэн. — Они едут.

Лошадь и пони бодрой рысцой вынырнули из леса. Косички Тины подпрыгивали, ее круглое личико раскраснелось от ветра. Она смеялась.

— Давай еще! — заявила она, как только лошади остановились.

Дэн снял ее с пони.

— Значит, тебе понравилось? Тебе понравилось иметь собственного пони?

— Да, и мы дали ей имя. Знаете какое?

— Нет. Скажи нам.

— Угадайте.

— Принцесса, — быстро произнесла Салли.

— Шоколадка, — предложил Дэн.

— Белоснежка.

— Резвушка.

— Неправильно. Все неправильно! — закричала Тина. — Сюзанна. Ее зовут Сюзанна.

Родители посмотрели друг на друга в некотором отчаянии. Первым возразил Дэн:

— Нет. Так зовут твою сестру, а не пони.

— У нас не может быть двух Сюзанн, — поддержала Салли. — Мы все время будем их путать.

— У нас и не будет двух, — возразила Тина, — потому что ту вы отнесете обратно.

— Ну хватит! — твердо заявил Дэн. — Мы никуда не унесем нашу Сюзанну. Она наша, тебе сто раз это говорили, и тебе придётся придумать своему пони другое имя — или у тебя вообще не будет пони!

— Не горячись, — пробормотала Салли, беря Дэна за руку. — Тина, я помогу тебе придумать для нее какое-нибудь более подходящее имя.

— Дядя Клайв сказал, что я могу назвать ее, как захочу, потому что она моя. — С этими словами Тина сморщилась, приготовившись заплакать.

— Я не имел в виду имя твоей сестры, — поспешно проговорил Клайв. — Не надо плакать. Отдай поводья… — К ним как раз подошел один из конюхов, чтобы забрать животных. — И пойдем в Большой дом пить горячий шоколад и есть суфле. Много суфле. Что скажешь?

Ему, несомненно, удалось отвлечь Тину и уладить разногласие, но подкуп не решение проблем. Какими бы хорошими намерениями ни руководствовались другие, вмешательство было нежелательным и создавало в конце концов еще больше трудностей. С некоторой неохотой Салли все же пошла за ними в Большой дом.

Сидя в библиотеке, Салли думала о том, как, должно быть, ужасно для Клайва оставаться одному в этом огромном доме, где спокойно могли бы разместиться две семьи, на время отлучек Оливера, что случалось достаточно часто и так было и сейчас.

— Сегодня утром отец звонил из Вашингтона, — сказал Клайв. — Его сделали членом совета очередного музея. Еще там родился какой-то проект по преподаванию искусства в городских школах. Разумеется, для него все это очень важно. Голос у него по телефону был довольный.

Клайв сидел в мягком низком кресле, которое, возможно, было сделано специально для него, чтобы он мог доставать ногами до пола. Сейчас в нем не было ничего от того ловко сидящего в седле наездника, он казался не просто хрупким, как обычно, а, на взгляд Салли, больным. Вид у него был какой-то изнуренный и осунувшийся, словно он внезапно сильно похудел.

Достав из кармана сигареты, он попросил у Салли разрешения закурить, получил утвердительный ответ, чиркнул спичкой и, закинув, голову, с наслаждением выпустил дым через нос.

— Ты же кашляешь, — мягко пожурил его Дэн. — Пожалей свои легкие. Когда ты остановишься?

— Возможно, никогда, — усмехнулся Клайв. — Или пока не умру.

— И это говорит человек с твоими мозгами! Может, тебе стоит заняться преподаванием математики в Гарварде или где-то еще? Тогда тебе придется носить вельветовые пиджаки с кожаными заплатами на локтях и курить трубку. От трубки по крайней мере меньше вреда, чем от твоих бесчисленных сигарет.

— Хотите от меня избавиться? Нет, меня устраивает моя жизнь. Более или менее.

Сегодня Клайв был явно настроен на игривый лад. Это случалось редко, особенно в присутствии Йена, тогда его дух, казалось, прятался в раковину.

Его лаконичная речь часто была краткой. «Иногда, — подумалось Салли, — ловишь на себе взгляд Клайва и чувствуешь, что в голове у него бродят странные мысли, не можешь сказать, нравишься ты ему или нет».

Однако сомнений в том, что ему нравится Тина, не было. Взяв кусок суфле, она как раз обмакнула его в чересчур полную чашку с шоколадом и уронила этот кусок на ковер.

— Господи, посмотри, что ты наделала! Останется пятно, — расстроилась Салли.

— Ничего страшного, — сказал Клайв. — Она нечаянно. Ковер отчистят.

Салли не была уверена, что Тина уронила суфле нечаянно. У нее было много способов привлечь к себе внимание, и одним из них было разлить или уронить что-нибудь. Однако здесь не место и не время говорить об этом.

— Я подумываю, — начал Клайв, — я еще вам об этом не говорил? — построить себе коттедж в Ред-Хилле. Всего четверть мили от Большого дома, а уже полное уединение. Мне нужно личное жилье, где я могу встать в пять утра, не опасаясь потревожить отца или его гостей, и отправиться на верховую прогулку. Я даже мог бы оставаться там зимой и ездить оттуда на работу.

— Оттуда далеко ездить, — с сомнением заметил Дэн.

— Шестьдесят миль — пустяк по хорошей дороге, особенно ранним утром. Оно того стоит, чтобы иметь возможность зимой кататься на лошади по лесу. В школе верховой езды всегда много людей. А я люблю зимнюю тишину там, наверху, где не раздается ни звука, даже птицы не поют, а в тихий день нет и ветра.

Дэн кивнул:

— Тогда ты, видимо, понимаешь мои чувства по отношению к этому лесу. Не то чтобы я так любил одиночество, но вполне тебе сочувствую. Это больше, чем делает твой брат, учитывая его планы насчет «Грейз фудс».