– Оставь мне свой номер и возвращайся в Чикаго. Я позвоню тебе сразу же, если получу от него весточку.

Девушка пожала плечами:

– Я не тороплюсь возвращаться. Лучше побуду здесь, осмотрюсь, получу впечатления от жизни в Джорджии весной.

Джо ничего на это не ответил. Он просто не знал, что сказать.

Развернувшись на каблуках, мужчина пошел обратно к дому через лужайку. Однако на полпути он услышал, как хлопнула дверь в домике Наталии, после чего послышался звук скребущих по крыльцу лап. Джо так и не понял, кто издавал странные повизгивания – девушка или изголодавшиеся по прогулке щенки, которые радостно рвались с поводков. Наталия кое-как спустилась по ступенькам, с трудом удерживая равновесие, а затем изо всех сил уперлась пятками (каблуки сразу же зарылись в землю) – собаки рванули к новому человеку и начали скакать у его ног.

Ее улыбка была довольно храброй, но не слишком уверенной. Наталия предложила Джо взять поводки.

– А вот и твои щеночки, – произнесла девушка. – Уверена, вы полюбите друг друга.

Джо посмотрел на щенков. Один так старательно обнюхивал его, что давно должен был свалиться от переизбытка кислорода или раздуться до невероятных размеров, второй тем временем пытался влезть по нему огромными лапами размером с тарелку.

– Щеночки, – повторил Джо.

Лиз, Рейвен, а теперь еще и это. Его жизнь постепенно превращалась в ад.

Лиз проснулась в пять тридцать, несмотря на то что не стала заводить будильник, однако ее веки по-прежнему были тяжелыми, а голова отказывалась нормально работать. Девушка нехотя выбралась из постели. Забежав в ванную, она прошлепала в гостиную и выглянула из окна на лиловый дом. В окнах свет не горел, и не было видно черного спортивного велосипеда, единственного средства передвижения, которое признавал Джо.

Даже в Чикаго он всегда был за переработку мусора. Еще подростком у Джо появилась привычка спрессовывать алюминиевые банки и класть отдельно старые газеты. Но она не думала, что «зеленые» настроения настолько сильны, что этот мужчина даже не станет покупать машину.

Она знала из заведенного досье, что «Каппа Джо» открывался в шесть утра. Дела шли настолько хорошо, что у Джо было два помощника – школьная учительница на пенсии по имени Эстер (она работала до девяти часов утра) и Рейвен, которая приходила занять место Джо после пяти часов вечера. Днем ее старый знакомый работал один.

Что ж, по крайней мере, часть этого дня ему придется провести в компании Лиз.

Она доедала холодные овощи по-неаполитански, одновременно одеваясь. Макияж, собранные в высокий хвост кудри, серьги, подходящие к синему облегающему платью. Наконец, Лиз надела босоножки на высоченном каблуке, схватила сумочку и направилась к взятой напрокат машине.

Небо на востоке было нежного розового цвета, в большинстве домов уже горел свет. Лиз направлялась в центр городка. Дома, в Далласе, огни горели постоянно, а утреннее движение было самым настоящим кошмаром. В Чикаго, где девушка провела два месяца, прежде чем попытка убийства надолго вывела ее, Джоша и остальных из строя, было то же самое. Здесь же, в Коппер-Лейк, с утра можно было встретить лишь одну-две машины по дороге в город.

Она припарковалась там же, где вчера, и несколько секунд неподвижно сидела в автомобиле. Большая часть зданий, окна которых выходили на площадь, была лишь тускло освещена, но из окон и витрины «Каппа Джо» лился яркий свет, словно приглашая войти. Лиз прекрасно видела Эстер, женщину с ярко-рыжими волосами, которая ходила по залу с кофейником, наливая напиток всем, кто сидел за столиками, в то время как Джо стоял за прилавком, обслуживая других.

Он двигался быстро и уверенно, для каждого покупателя находились несколько слов и беззаботная улыбка. Два года назад Джо был руководителем финансового отдела, работал в одной из лучших фирм, занимающихся инвестициями, и большую часть времени носил костюмы от Армани и туфли от Олден. Казалось, он был просто обречен на успех.

Впрочем, нельзя не признать, что теперь бывший финансист был ничуть не менее красив и даже более сексуален – особенно в этих потертых джинсах и бледно-голубой футболке с логотипом кофейни.

Она подождала пять, десять, двадцать минут, но толпа посетителей никуда не делась. Наконец, Лиз потеряла терпение и вошла в кафе, где встала в конец очереди и принялась ждать, напрягаясь все больше с каждым шагом вперед.

Джо отвернулся от кассы, и его улыбка поблекла. Уголок сжатых губ нервно дернулся, и он коротко спросил:

– Что ты хочешь?

Она могла бы поспорить на свою зарплату, что этот вопрос не имел ничего общего с заказом, однако девушка обворожительно улыбнулась и произнесла:

– Только черный кофе.

– «Топека», «Блю Маунтин» с Ямайки, «Суматра Мандейлинг»?

– На твой вкус.

– С собой? – с еле заметной надеждой спросил Джо, хотя выражение его лица осталось каменным.

– Нет, я посижу здесь, – с очередной ослепительной улыбкой отозвалась Лиз.

Он отвел руку от бумажных стаканов и картонных подставок, на которых красовалась эмблема, говорящая о том, что они изготовлены из переработанных материалов. Джо взял белую керамическую кружку с полки за его спиной, где выстроились дюжины самых разных чашек любых цветов, размеров и форм, большинство были помечены именем того или иного завсегдатая. Кружка Наталии была высокой и узкой, светло-желтого цвета. На ней были нарисованы изумрудно-зеленая трава и забавный ядовито-зеленый велосипед.

Ей было все равно, какой кофе он налил в чашку. Главное – напиток был горячим, ароматным и полным кофеина. Вот все, что было сейчас нужно Лиз. Отдав кружку и взяв протянутые два доллара, Джо постарался не дотронуться даже до кончиков ее пальцев, а сдачу положил на прилавок, проигнорировав протянутую руку.

Девушка выбрала столик и села спиной к стене не только для того, чтобы чувствовать себя в безопасности, но и надеясь понаблюдать за посетителями и прохожими в огромные окна кафе.

Девушка насыпала в кофе сахар из стеклянной миски в центре стола, размешала его ложечкой (не пластиковой, а настоящей – металлической) и успела наполовину опустошить кружку, когда внезапно ощутила, что на нее кто-то внимательно смотрит. Подняв глаза, Лиз встретилась взглядом с Джо, неулыбчивым, серьезным. На мгновение в его глазах мелькнуло странное выражение – словно единственное убежище, которое ему нужно, может дать только Лиз. Возможно, ей еще предстоит почувствовать что-то. Возможно, сожаление. Разочарование. Или даже удовлетворение оттого, что Джо испытывал потребность держаться от нее подальше.

Он сел напротив и положил руки на стол. Красивые руки, кстати. Сильные, загорелые, длинные пальцы с аккуратными ногтями.

– Ты ведь держала Джоша на коротком поводке. Как он ухитрился сбежать?

Лиз обиделась на предположение, будто она цеплялась за мужчину как репей, но в то же время прекрасно понимала, что у Джо была причина сделать такие выводы. С того момента, как она начала вести дело Джоша, девушка редко появлялась на людях без него.

До того самого дня, когда он вырубил ее напарника, приковал ее наручниками к кровати и, радостно пританцовывая, убрался из Сан-Франциско, покинул убежище, в котором они пережидали трудные времена. Девушка тогда до хрипоты ругалась, проклиная саму себя и поклявшись найти Джоша.

– Все должны спать хоть иногда, – пожав плечами, произнесла Лиз. Она действительно спала, когда щелкнул наручник. А вот ее напарник заснул во время своей смены.

– Вы поругались? Он нашел кого-то еще?

Лиз снова пожала плечами, словно это не имело ни малейшего значения:

– Я бы сказала так: он просто от меня устал, – проходить по программе защиты свидетеля и все время быть под чьим-то надзором сложно и для самых терпеливых людей, а Джош таковым не являлся. Он не хотел выступать в суде против Мальрони, но это был единственный способ для него спасти свою далеко не безгрешную задницу от тюрьмы.