Он вышел из кухни, а Бекки застыла на месте. Клей прав: она ревнует. Горячая, иссушающая ревность, охватившая ее, когда она вошла в дом и обнаружила там Хоуп, пригвоздила ее к полу. Бекки взяла бумажное полотенце, которым Клей стер следы помады с губ, и начала ожесточенно рвать его на мелкие кусочки.

Она не имеет права ревновать, не имеет права испытывать враждебность или какое-либо иное чувство. Она сама подала документы на развод, потом встретила другого человека и согласилась выйти за него, чтобы как-то изменить свою жизнь. И вот сейчас впервые позволила сомнениям, давно уже исподволь тревожившим ее, выйти на поверхность. Правильно ли она поступила? Если она реагирует на все так бурно, значит, не до конца осознает, что происходит — по крайней мере в ней самой.

Обед прошел напряженно. Бекки, потрясенная своим открытием, была занята тревожными мыслями, Клей тоже больше молчал. Он наблюдал за Бекки, но не посмеивался над ней. На лице его было напряженное ожидание. Джимми болтал о том, как прошел день, пересказывал в подробностях мультики, которые они смотрели с Тоддом и в которых все сводилось к бесконечным побоищам между пришельцами из других миров.

Бекки наконец вынырнула из своих мыслей и попыталась сосредоточиться на Джимми. Она озабоченно нахмурилась.

— Джимми, похоже, мультики эти очень жестокие. Кэрол наверняка не разрешает вам смотреть их.

Сообразив, что сболтнул лишнее, Джимми уставился в тарелку.

— Она была занята… с компьютером.

Чтобы искупить вину, он быстро проглотил две ложки фасоли. Но суровый взгляд Бекки убедил его, что послушно затолкать в себя овощи еще ничего не значит.

— Ты знаешь, какие мультики тебе разрешено смотреть, а какие нет.

Джимми выпятил губу.

— Да, мам, — сказал он не очень уверенно.

— В следующий раз будете смотреть мультики у нас. Маме Тодда пора уже от вас отдохнуть.

— Ладно, — согласился Джимми, радуясь, что так легко отделался.

Клей вопросительно глянул на Бекки. Обычно в таких случаях она прибегала к более суровым мерам. Бекки знала это, но сейчас мысли ее были заняты другим.

Она убрала со стола, помыла тарелки и проскользнула в комнату Джимми. Он сидел на полу в окружении солдатиков, развертывавших военные действия.

— Уроки сделал?

— Ага. Папа проверил.

— Хорошо. — Бекки села на кровать и похлопала ладонью рядом с собой. — Иди сюда, солнышко.

Джимми послушно встал с пола и забрался на кровать. Он прислонился к Бекки, она прижала его к себе, радуясь, что сын еще маленький и материнские ласки его не раздражают.

— Радость моя, тебе ведь нравится Барри?

— Нравится. Он спокойный.

Удовлетворенная таким ответом, Бекки продолжила:

— Ты знаешь, что и Барри тебя любит. Мы с ним уже давно встречаемся.

Озадаченный взгляд Джимми подсказал Бекки, что он ее не понимает.

— Я хочу сказать, что мы очень любим друг друга. Нам нравится быть вместе, и мы хотим быть вместе всегда.

— А! — равнодушно отозвался Джимми. — Значит, он будет приходить к нам чаще и будет дружить с тобой, со мной и с папой?

Дело безнадежное, это было ясно, но Бекки не отступала.

— Не совсем так. Видишь ли, мой хороший, мы с Барри собираемся пожениться.

Бекки тревожно вглядывалась в лицо Джимми. Тот неожиданно повалился на спину, давясь от смеха.

— Ну ты, мам, даешь! Ты не сможешь это сделать. Папа тебе не разрешит.

Джимми охватило неудержимое веселье. Бекки в замешательстве смотрела на сына. Такой реакции она никак не ожидала.

— Но это так, Джимми, — настойчиво повторила она. — Мы с Барри собираемся пожениться. И он будет жить с нами.

Джимми перестал смеяться и сел на постели.

— Значит, он будет жить в комнате папы, а папа снова в твоей?

— Нет-нет, дорогой. Папы здесь не будет.

— А где же он будет? Он мне сказал, что не поедет в Белецелу.

— В Венесуэлу, — поправила Бекки. — Да, он туда не едет. По крайней мере сейчас.

— Тогда он будет здесь, с нами, — простодушно констатировал Джимми.

Бекки попробовала еще раз. В течение десяти минут она пыталась втолковать ему, но Джимми или не мог, или не хотел понять, и Бекки в конце концов сдалась.

Она вышла из комнаты, казня себя за то, что испортила все дело. Если бы она сказала Джимми сразу, как только согласилась стать женой Барри, сейчас все было бы иначе. Ей казалось, она понемногу приучает Джимми к мысли, что Барри будет его приемным отцом, а получается, она просто прятала голову в песок. «А может, сознательно обманывала себя», — подумала Бекки, идя в свою комнату. Нетрудно было сказать себе, своим родным и друзьям, что она выходит за Барри. Все готовы были поддержать ее, строили вместе с ней планы и были счастливы за нее. Она не сказала Джимми, потому что для нее невозможно смотреть ему в глаза и говорить что-нибудь, кроме правды. Бекки никогда не обманывала сына. Так же, как не способна была лгать Клею.

Чтобы избавиться от этих мыслей, она занялась стиркой, а вечер провела за книгой. С Клеем они почти не разговаривали, что устраивало Бекки, потому что ей не хотелось никаких новых разговоров, которые заставили бы ее снова сомневаться в себе и в правильности своих решений. Однако Бекки чувствовала, Что Клей наблюдает за ней, она несколько раз встречалась с ним взглядом и видела любопытство в его глазах.

У них давно вошло в привычку вместе укладывать Джимми спать. Сын, казалось, уже забыл о сегодняшнем разговоре. Или решил забыть — тоже по-своему спрятал голову в песок. Бекки стало неприятно от этой мысли. Яблоко от яблони…

Когда они с Клеем шли по коридору, направляясь в свои комнаты, он остановил ее, положив ладонь ей на руку.

— Бекки, нам надо поговорить. — Голос и лицо его были очень серьезны.

Бекки покачала головой.

— Нет, Клей. Я сегодня первый день вышла на работу и очень устала. Хочу поскорее лечь.

На самом деле она сейчас просто не могла вновь выяснять отношения.

Клей продолжал смотреть на нее, прикосновение его руки было таким теплым и притягательным.

— Вот уж не думал, что могу быть таким терпеливым, — мягко сказал он. — Считал, что это не в моем характере.

Подобного заявления Бекки не ожидала.

— С кем терпеливым?

— С тобой, конечно.

Он провел пальцем по ее щеке.

Бекки затрепетала, и Клей улыбнулся, его улыбка вызвала у нее сердцебиение. Нет, нет, убеждала она себя. Этого нельзя допускать. Больше никаких оплошностей. Ей ведь удавалось до сих пор контролировать себя. Даже когда он целовал ее, она не реагировала. Ну, разве что самую малость.

— Почему же надо быть терпеливым со мной? — Губы ее дрожали.

— Потому что я ждал, когда же ты наконец будешь четко представлять, чего хочешь.

Клей снова прикоснулся к ее щеке.

— Я знаю, чего хочу. — Бекки дернулась, чтобы сбросить его руку. Прикосновение было слишком знакомым, слишком дорогим, а этого ей меньше всего хотелось.

Клей опустил руку, но не сдвинулся с места.

— Ты сама создаешь себе трудности, Бекки.

Тяжесть сдавила ей сердце, выжимая из него слезы.

— Не понимаю, о чем ты, Клей. С тобой… с тобой невозможно говорить.

— Ты и не говоришь со мной, Бекки, — жестко сказал он. — Ты уходишь от разговора, увертываешься, прячешься.

С ее губ готовы были сорваться возражения, но она заставила себя промолчать. Если ответит, этому не будет конца. Она не хочет больше спорить. Не хочет ничего.

Бекки подняла глаза на Клея. Все, что произошло сегодня, пронеслось у нее в голове. Она вспомнила, что говорила мачеха о необходимости покончить с одними отношениями, прежде чем вступать в другие, и о ее упрямстве. С каждым днем ее былая привязанность к Клею Сондерсу разгоралась все сильнее. А он словно нарочно делал все, чтобы еще больше разжечь ее.

— Я сказала Джимми, что мы с Барри собираемся пожениться, — неосторожно сообщила она.

Клей замер.

— Ах так! И как он это воспринял?

— Очень хорошо.