Бекки охватил приступ гнева. Она уперла кулаки в бедра.

— Ничего подобного!

— Очень уж ты активно возражаешь.

— Я не возражаю. Я… я…

— Возражаешь…

Бекки замолчала и свирепо уставилась на Клея.

— Отрицать, что ты нас сравниваешь, Бекки, ты сможешь только тогда, когда пригласишь Барри и мы познакомимся.

— Ты меня как будто не слышишь. Впрочем, неудивительно. Ты редко меня выслушивал, когда мы были женаты.

Насмешливый огонек в глазах Клея погас. Его сменил хорошо знакомый Бекки холод.

— Я всегда слушал тебя, Ребекка, пока ты говорила разумно.

Оскорбленная Бекки выпрямилась и посмотрела на Клея. Это они уже проходили. Когда она сказала, что уходит от него и забирает Джимми, он заявил, что она потеряла разум. Их отношения зашли в тупик и не вышли из него до сих пор.

Бекки решила оставить поле боя.

— Я позвоню Барри и спрошу, не хочет ли он прийти к нам сегодня вечером, — сказала она и добавила злорадно, направляясь к двери: — Его мама прислала мне рецепт его любимой запеканки с ветчиной. Я как раз собиралась ее приготовить.

— Тебе всегда удавались блюда, которые любил твой единственный мужчина, — заметил Клей с восхищением, в искренность которого Бекки не очень поверила.

Она оглянулась, прищурившись.

— Удавались и удаются.

Клей сцепил пальцы за головой.

— Старина Барри просто счастливчик, — сказал он и добавил, смакуя каждый звук: — Запеканка с ветчиной! Объеденье!

Бекки вышла, в сердцах хлопнув дверью. Она не могла понять, какую игру он ведет, но ей все это не нравилось. Клей жил на картошке с мясом. Никаких запеканок он есть не будет.

В ее глазах появилось мстительное выражение. Пожалуй, она подаст на десерт банановый пирог. Она не имела представления, любит ли его Барри, но Клей его ненавидел, и этого было достаточно, чтобы пойти взбивать тесто.

— Я не знал, чего мне ждать, когда перебрался на Запад, — заметил Барри, потягивая кофе.

— Не знали? — уточнил Клей.

Бекки внимательно наблюдала, как Клей, сидевший в кресле, переменил положение, словно готовился к продолжительному разговору. Кружку с кофе он сжал в ладонях. Бекки весь вечер была настороже, боясь, что Клей заденет как-нибудь Барри, однако он старался быть вежливым. Несколько успокоившись, Бекки устроилась в противоположном от Барри углу дивана. Она подобрала под себя ноги, прикрыла их подолом вельветового платья цвета винной ягоды и сделала глоток приготовленного ею кофе с привкусом ореха пекан. Потом грустно улыбнулась про себя.

Барри понравился ее обед, он расхваливал его, однако ел очень мало. Клей ограничился несколькими сдержанно-одобрительными фразами, зато съел, к удивлению Бекки, по две порции каждого блюда, включая и банановый пирог. Свою маленькую месть она воспринимала как обыкновенную мелочность, но ее несколько обескуражило, что Клею действительно понравились и запеканка, и пирог. «А почему бы нет? — подумала Бекки. — Клей за последнее время стал другим, вероятно, это сказалось и на его пристрастиях в еде».

Она подняла на Клея глаза в тот момент, когда он подносил к губам кружку. Вот в этом он не изменился. Кофе он любит по-прежнему и ни при каких обстоятельствах не станет пить его из чашки с блюдцем. Только из большой кружки с толстыми стенками.

Бекки обратила внимание, что Клей внимательно смотрит на что-то рядом с ней. Она вопросительно подняла брови и стала изучать диванную подушку. Там ничего не было. Наверное, он считает, что ей не следует забираться на диван с ногами. Напрасно, если так, подумала Бекки. Это ее диван. И она будет сидеть на нем с ногами, если ей так хочется. Дерзкий взгляд, который она бросила на Клея, подразумевал именно это.

Клей глазами дал ей понять, что она ошибается. А что тогда? — раздраженно подумала Бекки. Читать его мысли она так и не научилась.

— Нет, не знал, — продолжал Барри, не замечая немой сцены между Бекки и Клеем. — Понимаете, я ведь дальше Канзаса на Запад не забирался. А вот когда родители переехали в Денвер, я подумал, что надо быть поближе к ним, и стал узнавать насчет работы. Когда меня взяли в Торговую палату и я перебрался в Таррант, некоторые здешние порядки меня удивили.

— Здешние порядки?

Бекки заметила, что Клей покусывает губу, и подумала, уж не потешается ли он над Барри. Из слов Барри получалось, что он попал не в один из пятидесяти штатов, а в какую-то Богом забытую дыру.

— Какие, например?

— Например, надпись на дверях публичной библиотеки: «Вход с оружием воспрещен».

Бекки заметила, что Клей усмехнулся. Но голос его был серьезен:

— Да, в иных местах такая надпись может показаться странной.

Клей взглянул на Бекки, потом на Барри, потом снова на Бекки и сделал так несколько раз. Бекки мрачно смотрела на него, прикидывая про себя: уж не следствие ли это недавнего сотрясения мозга? Может быть, стоит вызвать доктора Кресса? Клей как будто поправляется, однако травмы головы могут преподнести любой сюрприз.

Клей поймал ее взгляд и едва заметно покачал головой.

Барри, казалось, не видел разыгранной Клеем маленькой пантомимы.

— В Нью-Йорке вы не встретите на библиотеке знака, запрещающего вход с оружием, — сказал он.

— Его скорее встретишь в метро, — обронил Клей.

Бекки, знавшая, что Барри любит Нью-Йорк, где прожил несколько лет, поспешила объяснить:

— Папа говорил, что такие знаки появились у нас в сороковые годы. Была здесь когда-то привлекательная библиотекарша, и наши ковбои захаживали в библиотеку пофлиртовать с ней. А они всегда при оружии. Городской совет, наверное, боялся, что из-за нее может начаться перестрелка, потому и повесили это объявление. Отец знал все это в подробностях, потому что библиотекаршей была его тетя Кэтрин.

Клей хмыкнул.

— А! Тетушка Кэтрин Великолепная! Имела четырех мужей и присматривает теперь пятого. Ей сейчас под восемьдесят.

— Хотя больше чем на шестьдесят она не соглашается, — подхватила Бекки.

Тетушка с ее причудами вызвала у обоих улыбку.

— Твой папа называл ее лучшим другом адвоката, — вспомнил Клей. — Потому что ее адвокат получал свой процент с каждого ее развода.

Барри сидел какое-то время молча, переводя взгляд с Бекки на Клея. Он снял очки и протер их развернутой на коленях салфеткой. Надев их, он сказал:

— Не помню, чтобы меня с ней знакомили.

Бекки почувствовала, как загорелись ее щеки.

— Да, но она провела зиму в Аризоне, навещала дочь, а мы в последнее время всей семьей не собирались…

— По крайней мере последние три месяца, — заметил Клей. — Это на вас не похоже.

Помнит ведь, проклятый, сколько времени она встречается с Барри! Хорошо бы, конечно, собрать всех родственников и познакомить с Барри, но после Рождества кто-нибудь был всегда занят и не мог прийти. К тому же Барри почти все выходные проводил у родителей в Денвере, потом случилась эта авария, так что о семейных посиделках не могло быть и речи.

Тем более невозможны они сейчас, подумала Бекки, рассматривая своего длинноногого экс-мужа, вытянувшегося в ее лучшем кресле. Как она объяснит своим любознательным родственничкам его присутствие? Даже тетушка Кэтрин была достаточно благоразумна, чтобы не жить под одной крышей с бывшим мужем, пока подыскивала себе следующего.

— Устраивать перестрелку из-за женщины — поведение не самое цивилизованное, — сказал Клей, возвращая разговор к исходному пункту. Усевшись поудобнее в кресле, он едва заметно улыбнулся, отпил кофе и удовлетворенно вздохнул.

Бекки беспокойно поерзала на диване. Хотелось бы ей знать, что у него на уме.

— И надпись никогда не снимали? — поинтересовался Барри.

Бекки пожала плечами.

— В Тарранте мало что меняется.

Она поднесла к губам чашку и не удержалась, чтобы не поглядеть на Клея.

Она назвала сейчас причину, по которой Клей никогда не хотел жить в маленьких городках. Он был неугомонным, любил перемены — этот факт Бекки осознала, к своему ужасу, спустя несколько недель после свадьбы.