– Вот сволочь!..
*Бирюков был горд собой. Еще бы, спланировать такую блестящую операцию по захвату секретного и особо охраняемого объекта врага в одиночку! Да еще и проделать это всего за четверть часа! Главное было проявить решительность и инициативу.
Сейчас он сидел за столом генерала Трофимова, в его личном кабинете, довольный, вяло рылся в бумагах генерала, продумывая, как он будет ломать своего бывшего начальника. Его ординарец готовился обживать новое помещение. Внезапно из приемной раздался какой-то писк, послышался звук сильного удара. Бирюков не обратил внимания, а зря.
Дверь в кабинет распахнулась от могучего удара ногой. Полковник поднял голову и обомлел. К письменному столу через весь кабинет размашистым шагом шел генерал Трофимов. У Бирюкова отвалилась нижняя челюсть, он начал вставать с места, но пошатнулся и шлепнулся задом обратно на жесткий деревянный стул.
– Та-таварищ генерал, вас выпустили?! – начал было Бирюков, но внезапно могучий генеральский кулак ударил его по лицу. Искры брызнули из глаз, вместе со стулом он повалился навзничь.
– Ах, ты пидор! – послышался ему спокойный голос генерала. – Ты уже к моему кабинету примеривался, гниль? Ну, если вы и здесь содомией занимались, я с тебя с живого кожу спущу! А теперь говори, дебил, хватит ли твоей крови, чтобы искупить погибший десант?..
Лежащий на полу с разбитым в кровь лицом, полковник Бирюков внезапно обмочился. Он понял, что уже не жилец.
*Разговор был долгим и поначалу бессвязным. Но главным было то, что взаимопонимание установилось. Ивану было тяжело разговаривать с ними в полной темноте, но он постарался зарубить себе на носу, что говорит с детьми, а не с чудовищами, чьи уродливые силуэты мелькали во тьме вокруг него.
– А почему вы нападаете на своих? – спросил Конкин детей после того, как контакт с ними был наконец установлен.
Прежде чем ответить, Андрей шумно вздохнул своей гигантской грудью. Вздохнули и остальные существа, находившиеся поблизости. Наступила пауза, после которой кто-то из них пробормотал:
– Это все свисток проклятый…
– Какой свисток?!
– Такой! – резко ответил ему белка-Андрюша. – Стоит только им посвистеть, как мы сразу делаем все, что нам приказано. Не можем ослушаться…
– Я видел, как вы нападали на партизан… – произнес Иван, но вынужден был замолчать, так как повсюду вокруг из темноты послышались стоны и всхлипывания. Потом кто-то неподалеку заревел во всю свою глотку. Несмотря на всю чудовищность звучания, чувствовалось, что плачет ребенок. Выждав какое-то время, пока плач и стоны начнут стихать, Конкин повторил:
– Вы мне объясните, что происходит? Идет война, и нам надо понимать, на чьей вы стороне. Вы – дети, но сейчас и здесь вы представляете собой силу…
– В тот раз многие из нас нападали на своих родных, – произнес после долгой паузы Андрюша. – Некоторые убивали родных отцов. Представляешь, каково нам сейчас? Ты не сомневайся, мы свои, советские! – произнес он с горячностью. – Они нам все твердят каждый день, что мы – воины рейха, супероружие, – он старательно выговорил это слово, – но мы все помним. Помним, что они с нами сделали. И «Яму» помним…
– Ну, тогда давайте вместе решать, как нам победить этих гадов, – голос Ивана был тверд. – Давайте придумывать, как нам победить этот свисток. Я, кстати, никакого свиста тогда и не слышал.
– А его обычным слухом и не услышишь, дяденька, – произнесло из темноты что-то страшное, невообразимо огромное, но детским голосом, с интонацией десятилетней девочки. – Мы его слышим, как свист. Этот звук у нас в головах звучит. Нам не услышать его невозможно…
– Где бы мне такой свисток раздобыть… – пробормотал Иван почти про себя, но был услышан нечеловечески острым слухом чудовищ. Со всех сторон послышалось шипение, чирикание, затем где-то в отдалении раздался рев. Конкин вздрогнул, но раз приняв решение не бояться, был ему верен. Вообще пережитые им за последние несколько дней приключения изменили его. Теперь разведчик жил как во сне, и все происходящее с ним воспринимал, как будто дело происходило не с ним, а с кем-то еще. Он сидел на земле, не понимая, что ему предпринять дальше, оставаясь щепкой, плывущей в бурном потоке событий.
Рев повторился с новой силой. Иван вскочил на ноги, но белка-Андрюша хихикнул из темноты и сказал:
– Не бойся, дяденька-разведчик. Это Васька, он так дурачится, он еще маленький. Этой ночью с нами нет свистунов. Они побоялись идти в лес с нами.
На землю рядом с Иваном приземлилось что-то невероятно тяжелое и огромное. Он не видел в темноте, но почувствовав Это, невольно задрожал:
– Кто ты? – спросил он неожиданно твердым голосом.
– Это я, Вася, – буркнула тьма и хихикнула, – что, дяденька, страшно? Это я так летаю, жаль, что ты не видишь…
– Перестань шалить и хвастаться! – произнес Андрюша. – Мы тебя позвали по делу. Помнишь, ты рассказывал нам, что ты сделал?
– Помнишь, помнишь? – донеслись из темноты возгласы, повторявшие друг друга, далекие и близкие, они перекликались, словно эхо. Иван в который раз ощутил, что сходит с ума.
– Да! – гордо проговорило огромное и невидимое чудовище. – Я украл СВИСТОК! Я самый ловкий и умный! Пока вы все плакали и боялись фашистов, я украл его! Мне всего шесть лет, но я самый ловкий и смелый!
– Ну вот, – буркнул Андрюша. – Он такой хвастунишка. Теперь будет трепаться. Его даже в октябрята принять не успели. А я пионером был, пока не превратился…
– Ты украл свисток?! – не веря своим ушам, спросил Конкин и потребовал:
– Дай его сюда!
– А ты точно советский разведчик?! – недоверчиво спросил его страшный голос из темноты. – Не обманываешь?
– Честное слово! – как можно более искренне проговорил Иван.
– Поклянись по-вашему, по-разведчицки! – потребовал голос.
– Честное разведчицкое! – торжественно проговорил Конкин, встав и для усиления эффекта приложив ладонь к груди, к сердцу. Сидевший рядом в обличье белки пионер-Андрюша фыркнул, но смолчал.
– Вытяни свою руку, – потребовала темнота, и Ваня покорно вытянул вперед свою правую руку ладонью вверх. Мгновение спустя в нее опустилось что-то продолговатое и холодное, покрытое чем-то липким, вроде слизи. – Не бойся, бородавок не будет, – несколько обиженно проговорил невидимый в темноте Васька.
– А с чего это мне бородавок бояться? – спросил Конкин.
– У тебя фонарик есть?
– Ага…
– Так зажги его, – потребовал невидимый Васька. – Зажги и все увидишь!
Иван сел на землю и принялся рыться в вещмешке, набитом всякой всячиной. Как обычно, нужная вещь оказалась на самом дне и, пока он добрался до фонарика, половина пожитков оказалась выброшенной на землю. Наконец искомый фонарик – трофейный немецкий прямоугольник с кругляшком-светильником в верхней части – был найден. Иван, трепещущий от предчувствия, предупредил всех:
– Глаза поберегите, я зажигаю! – и, помедлив, спросил:
– Немцев-то поблизости нету?
– Здесь, кроме нас, вообще никого нет! – ответил Андрюша. – Давай уж, зажигай, только ты нас не бойся! Помни, что мы дети.
Дрожание кружка света, который он поначалу направил в землю, выдавало охватившее его волнение. Всмотревшись в зайчик света, ослепительно яркий вначале, Конкин дождался, пока его глаза привыкнут к нему, и только затем принялся светить по сторонам. Сначала осветил Андрюшу, тот дружелюбно кивнул ему, Иван кивнул в ответ и улыбнулся. В «белке» не было ничего неприятного, подумаешь, клыки метровой длины и роста целых три метра! Ель напротив облепили чудовищного вида крылатые твари, он всмотрелся в них, но Васькин голос откуда-то сзади потребовал:
– На меня посвети! – Конкин услышал, как рядом вздохнул Андрюша, но послушно посветил в сторону Васьки. Ему потребовалось все его мужество и сила духа, чтобы не выронить фонарик, не закричать, сдержаться. Тем не менее разведчик застыл как истукан.
Его взгляд уперся в огромное, трех-четырех метровой высоты чудовище. Оно было похоже на жабу как две капли воды, глаза, сантиметров по сорок в диаметре блестели в свете фонаря, словно плошки, а из открытой пасти, усеянной крупными полупрозрачными острейшими зубами, выдавался длинный, метров в пять, язык. Словно щупальце какого-то морского гада, тот порхнул вокруг лица Конкина и, облепленный комарами и мухами, отправился обратно в пасть жабы.
