Две стороны территории Представительства выходят на оживленные магистрали — Авеню де ля Пэ и Авеню Анния. Две другие — граничат с частными владениями. С одной стороны — участок заместителя генерального секретаря ООН. Наряду с исполнением функций руководителя Европейского отделения, он в свободное, разумеется, от службы время занимался откормом бычков. Днем они собирались у нашей ограды и с завистью смотрели на сочную и невытоптанную зелень нашего сада. А позади Представительства, на холме, где позднее построили новое здание Международной организации труда, наелись скаковые лошади.
Деревья различных пород, декоративные кустарники, выращенные за десятилетия руками опытных садовников, и обилие цветов делали территорию Представительства живописной и привлекательной. Зоя Васильевна тщательно следила за тем, чтобы на участке было чисто, красиво и уютно. Но не красота участка и не запущенная «старая вилла», памятник архитектуры, в которой располагалось когда-то Советское представительство при Лиге Наций, поразили меня. Обойдя территорию, я увидел, что она совершенно открыта не только для опытного террориста, но и для мелкого хулигана. На территории было три въезда и калитка. И все они круглые сутки не закрывались и не охранялись. Местные жители и иностранцы, работавшие в международных организациях, ходили через нашу территорию, как через проходной двор. Многие из них даже оставляли там свои машины. Очень удобно: охраняется и за парковку платить не надо.
Здание Представительства, в котором помимо служебных помещений были квартиры некоторых его сотрудников, похоже на аквариум: два этажа сплошного стекла, и ни решеток, ни жалюзи на дверях и окнах. Мало этого, на ночь наружная — стеклянная — дверь не запиралась. Утром, в 6.00, дежурный на 10–15 минут отлучался со своего поста в вестибюле здания, чтобы проследить за вывозом мусора с участка местной коммунальной службой, оставляя вход на территорию и в здание без всякого присмотра.
В первую же неделю познакомился со всеми сотрудниками охраны. По штатному расписанию они именовались «дежурными комендантами». Это были «передовые рабочие» московских предприятий или сотрудники хозяйственного управления МИД. Добросовестные люди, по абсолютно непригодные для исполнения возложенных на них обязанностей. На ночное дежурство им выдавали пистолеты Макарова, но ни один из них, как выяснилось, не умел им пользоваться.
Дальше — больше. Выяснилось, что сотрудники Представительства, и особенно наши граждане, работающие в международных организациях, в нарушение всех инструкций и решений ЦК КПСС и Совмина СССР, бесконтрольно путешествуют не только по Швейцарии, но и по сопредельным странам. Во Францию, чуть ли не ежедневно, ездят… мясо покупать. Там оно намного дешевле и лучше, чем в Женеве. Ездят на машинах и на троллейбусах, останавливающихся в небольших приграничных французских деревнях, не задумываясь над тем, что нарушают правила перехода границы, и в любое время могут быть за это задержаны.
Долго обо всем рассказывать. Скажу только, что начал я свое пребывание в Женеве с того, что закрыл ворота, запретил неконтролируемый доступ иностранцев на территорию, в служебные и жилые помещения, приказал оборудовать в подвале тир, чтобы научить охранников обращаться с оружием.
К счастью, прошло какое-то время и на смену гражданским дежурным комендантам прибыли офицеры и прапорщики погранвойск. Работать с ними было легко и приятно: люди дисциплинированные, грамотные, имеющие опыт командной и партийно-политической работы. На первых же выборах они взяли в свои руки руководство партийными организациями вспомогательных службах Представительства. Они во многом помогли и представителю, и мне в наведении должного порядка в них, и сумели установить товарищеские отношения с подавляющим числом дипломатов и международных чиновников.
Одновременно проводился комплекс мероприятий по инженерному оборудованию территории и здания: усиление заборов, защита дверей и окон металлическими жалюзи и решетками, установка «тревожной» сигнализации по периметру территории и внутри здания, защита служебных помещений от прослушивания, фотографирования. При решении этих задач многое было заимствовано мною у погранвойск, а осуществлено силами офицеров, число которых к концу моего пребывания в Женеве достигло более двух десятков: небольшая застава советских погранвойск на территории капиталистического государства.
К большому неудовольствию членов советской колонии, была введена обязательная регистрация всех их выездов, включая чиновников международных организаций, за пределы Женевы. Мы объяснили людям, что, как показывает жизнь, большинство провокаций против наших граждан осуществляется спецслужбами противника не там, где они живут и работают, а в других городах, чтобы не дать или затруднить им возможность связаться с посольством, консульством или друзьями. Кроме того, в жизни каждого могут быть случаи, когда его близким или сослуживцам необходимо срочно его найти. Объяснить подобную ситуацию нам помог конкретный и печальный факт: как-то вечером в Представительство пришла телеграмма с просьбой срочно направить в Москву N, мать которого была при смерти. Дежурный тут же зарезервировал ему место в самолете, отлетавшем утром следующего дня в Москву, а самого N найти не смогли. Оказалось, что в пятницу после работы он с семьей уехал в горы и вернулся только в понедельник утром. Мать похоронили без него.
Далеко не всем сотрудникам Представительства и международных организаций пришлись нововведения по вкусу, но принимали их как должное, поскольку делалось это в соответствии с Постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР по обеспечению безопасности советских учреждений за границей. Этим же документом определялись и правила поведения советских граждан за рубежом: обязательная регистрация в советских учреждениях, независимо от срока и цели пребывания в стране, отчет о работе, проделанной за время командировки, представление руководству учреждения списка местных граждан и иностранцев, с которыми встречался, с их характеристиками.
Особенно не но душе дипломатам было требование о предоставлении списков связей. Когда представитель потребовала от каждого дать их, стало ясно, кто чего стоит. У ряда дипломатов, к сожалению, связей, представляющих интерес в информационном плане, не оказалось. Зато среди их знакомых мы нашли людей, которые были известны нам как агенты английской, турецкой и других разведок. Они работали в международных организациях, умело входили в доверие к нашим гражданам и изучали их. Часть подобных фактов я обнародовал в своих выступлениях перед дипломатами. Это насторожило людей, заставило пересмотреть свои связи, способствовало повышению бдительности и прекращению контактов с подозрительными лицами.
За делами служебными я не забывал и себя. Получив дипломатическую карточку, поехал в автослужбу женевской полиции, где, предъявив советское, получил швейцарское водительское удостоверение. Визит в это учреждение оказался полезным: я познакомился с господином Греко — начальником юридического отдела, весьма влиятельным человеком в Женеве. Он впоследствии помогал мне с оформлением автомашин, в тяжбах со страховыми компаниями.
Получив права, я тут же решил их «обновить»: совершить путешествие в Берн — федеральный город страша, чтобы встретиться с коллегами.
До Берна добрался без приключений за полтора часа, а там сплоховал. Наше посольство находится на Бруннердеррайн, а я приехал на Бруннердерштрассе, где в доме под тем же номером, что и наше, располагалось посольство одной из Скандинавских стран. Но вывески, а это была маленькая табличка, я не заметил. Охраны, как и у Представительства в Женеве, не было, и ворота нараспашку. Поэтому с дамой, которую я встретил во дворе, я поздоровался по-русски. Дальше мне ничего объяснять не пришлось: дама рассказала, как мне проехать к советскому посольству.
После встречи с друзьями в посольстве, а потом — в уютном ресторанчике, направился домой. И, поскольку было еще рано, решил немного отклониться от прямого пути и заехать во Фрибург, навестить своих знакомых по Москве. Приехал уже в сумерках. На центральной площади остановился у первого телефона-автомата и позвонил им. Сразу, от неожиданности, они не сообразили, кто звонит, а когда поняли, обрадовались и приехали за мной на своей машине. Меня это устраивало. Дело в том, что в Женеве у нас были машины только с дипломатическими номерами, по которым легко, без проверки через картотеку, определялась их принадлежность. Поэтому я всегда старался поставить машину подальше от домов своих швейцарских связей и даже знакомых, к которым приезжал, чтобы не наводить, как говорят, тень на плетень.
