Однажды ночью отряд был со всех сторон обложен текинцами. Русские не спали всю ночь и стояли в готовности к защите, соблюдая — по приказу Скобелева — полное безмолвствие. К утру текинцы ушли. Как рассказывал позже их предводитель Тыкма-сардар, спокойствие и тишина в русском лагере показались слишком загадочными и грозными.

Конечной целью Ахалтекинской экспедиции русских войск было взятие крепости Денгиль-тепе, куда текинцы стянули свои основные силы. Преодолев по пустыне более 100 верст и подступив к Денгиль-тепе, отряд генерала Скобелева начал подготовку к штурму. Отряд был малочислен, тыл в пустыне непрочен, крепость хорошо укреплена, и поэтому раздавались голоса отложить штурм, послать просьбы о помощи высшему командованию и т. д. Конец всем сомнениям положил генерал Скобелев, объявивший командирам: «Никакой литературы, а бой!» 12 января 1881 г. крепость была взята.

Некоторые считали, что отец Скобелева — Дмитрий Иванович, тоже генерал, завидовал своему сыну, опередившему его в наградах и военной славе. Однажды, когда из Туркестана шли вести о подвигах Скобелева-младшего, Дмитрий Иванович был на приеме в Зимнем дворце. На выходе царя последний, проходя мимо Дмитрия Ивановича и желая сделать ему приятное, сказал: «Ты сын и отец „знаменитых Скобелевых"».

Отец Скобелева, Дмитрий Иванович, был скуповат и, когда сын, потратившись, просил у него денег, часто отказывал ему. Скобелев сердился, но однажды заметил отцу с улыбкой: «Я твоей скупости обязан своей военной карьерой: когда закрыли университет и я хотел ехать доканчивать курс за границу, ты не дал мне денег, и я вынужден был поступить юнкером в кавалергарды».

Скобелев-младший подтрунивал над отцом: «Ты служил, служил и дослужился до того, что я тебя перегнал. Неужели, отец, тебе не обидно?» Дмитрий Иванович парировал: «А я тебе денег не дам, живи на жалованье».

Скобелева-старшего отличал добродушный юмор. Когда его спрашивали, за что он получил орден Святого Георгия в прошлую турецкую войну, Дмитрий Иванович, скромничая, рассказывал одну и ту же историю:

— Я был тогда молодым и командовал сводным казачьим полком; в одном из сражений я стоял на фланге, слез с лошади и присел на камень отдохнуть. Вдруг вижу, мои казачки поднялись и поскакали вперед. Я кричу: «Куда? Постой!»,— но не тут-то было. Нечего делать, и я поскакал; вижу, они лупят прямо на турецкую батарею. Вот взяли они ее, а я получил Георгия.

Окончил Академию Генерального штаба (1856). После отмены крепостного права (1861) — активный сторонник военных реформ Александра II и Д. Милютина. В русско-турецкой войне 1877—1878 гг. — командир дивизии. С 1878 г. в течение 11 лет возглавлял Академию Генерального штаба, вел активную военно-педагогическую и военно-научную работу; с 1889 г. — командующий Киевским военным округом. Возрождал суворовскую систему обучения и воспитания войск.

Понятие офицерской чести в русской армии не было пустым звуком, в необходимых случаях оно было и воинственным. Боевой генерал и профессор Николаевской академии Генерального штаба М. Драгомиров говорил: «Офицер должен быть смирен и безобиден, как овечка, но малейшее посягательство на оскорбление его действием должно вызывать с его стороны возмездие оружием мгновенное, рефлекторное».

Генерал Драгомиров вошел в отечественную военную науку как убежденный сторонник той точки зрения, что в войне главную роль играют нравственные, духовные силы солдат, их самообладание и мужество. На одном из занятий в Академии Генштаба профессор Драгомиров поставил перед аудиторией на обсуждение вопрос: как пехоте отразить атаку кавалерийской лавы? Офицеры давали разные ответы: нужен меткий огонь, необходимо правильное построение боевого порядка, обязателен маневр силами и т. д. Поблагодарив отвечавших, Драгомиров с улыбкой высказал свое мнение, что для отражения кавалерийской атаки прежде всего нужно спокойствие, а потом уже все остальное.

Большой сенсацией в свое время стала статья генерала Драгомирова, в которой он проанализировал роман Л. Толстого «Война и мир» с точки зрения военного специалиста. Отдавая должное мастерству писателя, Драгомиров отмечал, что многие картины боевых сцен, изображенные в романе, доставили ему «высокое наслаждение». Но, по мнению Драгомирова, Толстой не сумел раскрыть законы войны, сущность деятельности полководцев и армий, поставил под сомнение всю военную науку. Вывод Драгомирова был неутешителен: военные специалисты не найдут в романе ничего, «кроме того, что военного искусства нет, что подвезти вовремя провиант и велеть идти тому направо, тому налево — дело не хитрое, и что быть главнокомандующим можно ничего не зная и ничему не учившись».

После того как Александр II в 1881 г. был убит революционерами, царем стал его сын Александр III, приостановивший все военные и гражданские реформы. Подавший в отставку с поста военного министра генерал Милютин уехал в Крым, в свое имение. Не одобряя новое направление политики, избранное царем, он отмечал: «Мы оказались стадом баранов, которое бежит туда, куда бежит первый баран. Вот что грустно».

Однажды, когда Александр III удил в гатчинском саду рыбу, подбежал его адъютант и доложил: «Ваше величество, посол Франции прибыл к вам для аудиенции!» Александр, не поворачивая головы, ответил: «Пока русский государь удит рыбу, Европа может подождать».

Когда Александр III решил послать эскадру с дружественным визитом во Францию, он приказал дать ему список контр-адмиралов с отметками — кто из них хорошо владеет французским языком и кто его знает похуже. Взяв список говорящих похуже, он велел узнать, кто говорит по-французски хуже всех. Оказалось — контр-адмирал Ф. К. Авелан. Его царь и распорядился послать во Францию с эскадрой, говоря: «Будет меньше там болтать».

О генерале П. Ванновском, военном министре в 1882—1898 гг., говорили, что он больше командовал, чем управлял, и предпочитал, чтобы его больше боялись, чем любили. «Ведь я — собака, не правда ли? — спрашивал Ванновский у одного из своих помощников.— Я всех кусаю, никому дремать не даю, а потому и порядок такой, как, может быть, ни у кого не было. Когда вы будете начальником, советую вам также быть собакой».