— Молодец, — похвалил тот мождея и направился к выходу. Стражник повесил на плечо девушки свою корзину и потянул за собой. Все еще не пришедшая в себя Анукрис опять грохнулась в пыль, туда же покатились круглые булки и большая дыня. Услышав крик, помощник писца обернулся и досадливо поморщился.

— Ах ты, гиена криворукая! — заорал стражник, спасая хлеб от ног посетителей.

Страшно рыча и бешено вращая глазами, он потянул веревку вверх, поднимая с земли тело девушки.

— Думаешь, я шучу?! Думаешь, мне весело, сколопендра сушеная?!

Задыхаясь, Анукрис хрипела и пускала слюни.

Мождей вновь повесил ей ремень корзины и страшно прошипел сквозь зубы:

— Только попробуй еще раз упасть!

— Да, пошел ты, мужелюб! — выплюнула девушка и тут же получила хлесткий удар по губам.

Рот наполнился слюной и кровью.

— Эй, Зесгорн, ты долго копаться будешь? — недовольно проговорил Джедефайх. — Пошли, а то Осирнеба дома не застанем. Придется пешком тащиться до Билда.

Мождей сорвал с исцарапанного плеча Анукрис свою корзину, и злобно сверкнув глазищами, поспешил за начальником.

Они недолго проплутали по запутанным улочкам и вышли к храму Себера. Всю дорогу стражник то и дело дергал веревку. Девушка падала, Зесгорн громко ругался и с удовольствием отвешивал ей болезненные оплеухи. Та старалась не оставаться в долгу и награждала мучителя обидными прозвищами. В конец рассвирепев, он вырвал из рук Анукрис её корзину и забросил к кому-то во двор.

Помощник писца привел их к высоким воротам без калитки. На его требовательный стук одна створка открылась, и на улицу выглянула немолодая женщина в дешевом парике и стеклянных бусах.

— Господин Джедефайх! — поклонилась она, улыбаясь и демонстрируя отсутствие передних зубов. Потом её взгляд упал на грязную, окровавленную Анукрис, и улыбка медленно сползла с некрасивого лица.

— Осирнеб дома? — сурово поинтересовался помощник писца, надвигаясь на женщину.

— Заползай, паучиха, — рыкнул стражник, дергая за веревку.

Девушка едва не упала, больно ударилась локтем о край створки и влетела в маленький дворик. Остро пахнуло навозом. Помощник писца уже деловито прошел к единственной яблоне, росшей в углу, и вольготно расположился на широкой скамейке, упирая руки в колени. Мождей встал рядом, а Анукрис расположилась прямо на пыльной земле, прислонившись к шершавому стволу дерева. Из низкой двери сарая торопливо вышел приземистый, хрупкий мужчина, вытирая на ходу руки грязной тряпкой.

— Господин Джедефайх! — хозяин улыбался так, словно встретил близкого родственника.

— И к тебе милость богов, Осирнеб! — величаво кивнул париком помощник писца. — Осел твой не заболел?

— Хвала Гебу, здоров и упитан, — откликнулся хозяин дома. — Он тебе нужен, господин?

— Да, надо съездить в Билд, — ответил рэп.

— Око Амош-Раа уже пылает во всю силу, господин, — сказал Осирнеб. — В такое время опасно отправляться в путь. Подожди, пока ослабнет его ярость.

— Мы торопимся, — вздохнул Джедефайх.

— Он прав, господин, — вступил в разговор мождей. — Вон, какая жара.

— Переждите у меня, — радушно предложил хозяин дома. — Я скажу жене, она уточку зажарит. Она быстро. Есть сушеные финики, виноград и свежее пиво.

— Уговорил, — рассмеялся помощник писаря. — Давай пиво!

— Ах, господин! — вскричал Осирнеб. — Для тебя все, что хочешь! Ты же спас меня от каменоломен.

— Не хвали меня, — польщено отозвался рэп. — Я лишь выполнял свой долг перед живым богом.

— Жизнь, здоровье, сила, — хором проговорили все трое.

Рэп Джедефайх и мождей Зесгорн уселись на расстеленной в тени циновке, попивая пиво и заедая изюмом. Пока жарилась обещанная утка, супруга хозяина, спросив разрешения, принесла Анукрис миску чистой воды и старые черствые булки.

Отдохнув и подкрепившись, помощник писца потребовал предоставить ему транспорт. Осирнеб вывел из хлева высокого светло-серого, почти белого осла. Мождей тут же взгромоздил на него свою корзину, а Джедефайх уселся сам, свесив по бокам короткие ноги.

Стражник передал начальнику веревку с привязанной пленницей, а сам взял осла под уздцы. Хозяева дома провожали их глубокими поклонами и пожеланиями скорого возвращения.

— Что ты им сделал господин? — поинтересовался Зесгорн, когда они шли по пустынной улице.

— Осирнеба обвинили в краже зерна из житниц сепаха, его господин, верховный жрец Себера, не стал защищать своего слугу, он попросил правды у Дома людей, — проговорил рэп. — Главный инспектор поручил дело мне. Ну, я разобрался и выяснил, что помощник смотрителя склада испортил зерно, а чтобы не отвечать, обвинил Осирнеба.

— Ты храбр, господин, — одобрительно заметил стражник. — Не испугался ссориться с большим человеком.

— Пхе! — фыркнул Джедефайх. — Жалкий помощник смотрителя! Пыль под ногами моего господина.

— Но за него мог вступиться смотритель, — философски проговорил мождей. — А за того сам сепах.

Так болтая, они двигались по городу, понемногу остывавшему от полуденного зноя. Сытая и немного отдохнувшая Анукрис шла за ослом. Тот шагал неторопливо, без рывков, время от времени помахивая длинной кисточкой хвоста. На узких улочках редкие прохожие прижимались к стенам, освобождая проход представителям власти, а когда замечали избитую девушку, то долго провожали её тревожными взглядами. Анукрис пыталась развязать крепко затянутый узел, но только сломала себе ногти. К тому же, помощник писаря время от времени оборачивался, проверяя, не сбежала ли арестантка.

Когда стены домов расступились, и перед ними предстала петлявшая между полей и куп деревьев дорога, рэп приказал ей идти рядом с ослом.

— До темноты можем не успеть, господин, — озабоченно проговорил мождей, с тревогой поглядывая на опускавшееся солнце.

— Заночуем где-нибудь в Панках, — беспечно махнул пьяненький Джедефайх. — Или в Озерках, а завтра дойдем до Билда. Спешить некуда.

— Кому как, — недовольно буркнул стражник

Вдруг из-за ближайших кустов им навстречу вышли трое мужчин, в одном из которых Анукрис с ужасом узнала мождея Аататама.

— Кто вы такие, и что вам нужно? — грозно вскричал Зесгорн, но, узнав коллегу, немного расслабился.

— Я хочу переговорить с вами, господин рэп, — вежливо сказал Аататам.

— Мы вообще-то торопимся, — трезвея, пробормотал помощник писца.

— О, я не займу много вашего драгоценного времени, — заверил стражник.

Он приблизился и что-то шепнул на ухо Джедефайху. Тот резво соскочил с осла и позволил отвести себя в сторону. Девушка поймала на себе взгляд одного из спутников Аататама. Среднего роста, пухлый мужчина со слегка обрюзгшим лицом, в коротком парике и чистой белой юбке беззастенчиво разглядывал её, кривя в презрительной улыбке чувственные губы. Второй, широкоплечий, с могучими мускулами и неприлично волосатой грудью, похожий сложением на укра, тоже смотрел, но скорее равнодушно, словно на неодушевленный предмет.

— Нет! — вдруг вскричал помощник писаря. — Да как такое можно предлагать?

Здоровяк напрягся, а конвоир Анукрис положил ладонь на рукоять кнута, Аататам сделал успокаивающий жест и вновь что-то горячо стал доказывать рэпу, то и дело поглядывая на девушку. Вдруг стражник что-то достал из-за пояса и показал Джедефайху.

«Они говорят обо мне!» — догадалась девушка, с ужасом понимая, что этот разговор может закончиться для неё смертным приговором.

Александр проснулся от человеческих голосов. Тихо выбрался из щели между кирпичной платформой и стеной. Звуки стали громче. Юноша осторожно выглянул в сад. Никого, только птички беззаботно порхают с ветки на ветку. Тогда он прошел в полуразрушенный главный зал и с тревогой убедился, что голоса доносятся со двора. Точнее из-за ворот.