— Я никого не трогал, — возразил Александр.

Пацан понимающе хихикнул.

Туптах проводил его осоловевшими глазами и покачал головой.

— Не верь. Они же все с её руки кормятся.

— Ну и что? — пожал плечами Алекс. — Разве это когда-нибудь мешало людям ненавидеть своих кормильцев?

Толстяк хрюкнул и, закатив пьяные глаза, тихо засмеялся. Юноша хлопнул его по плечу и отправился спать.

Опасаясь мести обиженной женщины, он долго лежал с закрытыми глазами, лишь на короткое время погружаясь в беспокойный сон. Поэтому, когда в сумерках к дому слуг пришел мрачный привратник, то обнаружил гостя господина Фуубиса сидящим на лавочке.

— Пошли, — мотнул башкой громила.

— После тебя, — галантно пропустил его вперед Александр.

— Что?! — тихо рыкнул слуга.

— Я говорю, иди первый! Это же твоя усадьба, — привратник был раза в два крупнее его, но Алекс его нисколько не боялся.

Здоровяк нахмурил покатый лоб в тяжком мысленном усилии, но не найдя к чему придраться, спорить не стал. У ворот их ждала старшая служанка с большой корзиной и немолодой, тощий мужчина с подозрительно желтой кожей.

«А у дяденьки, не иначе, гепатит», — подумал Александр, принимая у него из рук тяжелый кусочек красноватого металла.

Пусть дорога твоя будет недолгой, чужак, — издевательски усмехнулась Матасена.

— И тебе такого же счастья, — вернул улыбку парень. — У нас говорят, что любое доброе пожелание всегда возвращается, госпожа.

Женщина чуть вздрогнула. А казначей, с хмурым видом выслушивавший их любезности, проворчал:

— Торопись, опоздаешь, будешь догонять отряд в пустыне!

— До встречи, чужак, — прогудел привратник.

— Стойте! — раздался голос, заставивший всех вздрогнуть. От дома по пандусу спускался молодой господин, поеживаясь от утренней прохлады.

— Я провожу тебя, Алекс.

Старшая служанка побледнела и тревожно переглянулась с привратником.

— Не стоило так утруждать себя, господин, — пробормотал Александр, отводя глаза.

— Это мне решать, — властно возразил Раамос.

— Но вы же еще не завтракали, господин? — озабоченно покачала головой Матасена.

— Вот и приготовьте все к моему возвращению, — строго сказал молодой хозяин.

Здоровяк нерешительно топтался, глядя то на него, то на старшую служанку.

— В чем дело? — нахмурился Раамос.

— Прости, господин, — прогудев, неуклюже поклонился привратник, отодвигая толстый засов на калитке.

— Надеюсь, ты не заставишь себя долго ждать? — спросил молодой келлуанин, когда они отошли от ворот.

— Это не только от меня зависит, господин, — ответил Алекс, набрасывая на плечо ремень корзины.

Внезапно порыв ветра донес до него человеческие голоса.

— Тихо! — юноша замер, настороженно оглядываясь.

Они стояли в проходе между двумя длинными приземистыми зданиями без окон, похожими на склады.

Раамос хотел что-то сказать, но Александр оборвал его.

— Подожди, господин.

Он тихо сбросил корзину и взялся за меч.

— В чем дело? — громко спросил келлуанин. — Что с тобой?

Словно в ответ на его восклицание из-за угла выскочили два стражника и замерли в нерешительности.

— Вы кто? — нахмурился сын старшего писца.

Вдруг и позади них раздался какой-то шум. Алекс резко обернулся, успев заметить, как два человека нырнули обратно за склад.

— Мы тут… патрулируем, — растерянно пробормотал один из солдат.

— Без копий и щитов? — насмешливо усмехнулся Раамос. — С одними ножами.

— Так получилось, господин, — пожал плечами второй воин. — Ну, мы пойдем?

— Идите, — кивнул молодой человек.

Солдаты очень быстро скрылись за углом, и через секунду оттуда донесся их звонкий топот.

— Вот и я тебе жизнь спас, — улыбнулся Раамос.

«Скорее этим придуркам», — насмешливо подумал Александр, но вслух поблагодарил:

— Спасибо, господин.

— Думаю, их подговорила Матасена, — пробормотал тот. — Слишком много о себе думает. Давно палок не получала.

Алекс промолчал.

— Так за что ты её ударил? — спросил келлуанин.

— Спроси у неё сам, господин, — уклончиво ответил Александр. — У нас мужчины на женщин не жалуются.

— Спрошу, — пообещал Раамос тоном не предвещавшим ничего хорошего Матасене.

Обогнув еще один склад, они увидели Дом камня. Возле двора толпились человек десять мужчин и три женщины. Все в застиранных, но чистых юбках и с коротко подстриженными волосами. В стороне стояли трое солдат.

— Вот твой караван, Алекс, — кивнул сын старшего писца. — Иди и возвращайся скорее. Я буду ждать.

— Постараюсь, господин, — поклонился Александр, чувствуя, как на душе скребут все кошки Келлуана.

Собеседник уловил его настроение, но понял его по-своему.

— Мне тоже жаль с тобой расставаться, — он осторожно взял его за руку. — Надеюсь, разлука окажется недолгой?

— Я тоже, — с трудом выдавил из себя Алекс, освобождая ладонь, которую почему-то сразу же захотелось вытереть.

— Мы ждем только вашего гостя, господин, — с заметным упреком сказал пожилой воин Раамосу.

— Ему пришлось задержаться, — надменно ответил тот.

— Теперь мы можем идти? — нахмурился солдат.

— Да, — кивнул молодой человек, отходя в сторону.

После командирского рыка бывшие заключенные похватали свои корзины и торопливо зашагали к воротам. Там зевавший писец, или помощник, громко выкрикнул имена отбывших наказания.

К счастью для Александра среди них не оказалось уроженцев Абидоса и его окрестностей.

Под ленивыми взглядами лучников, мерно вышагивавших по стене, колонна покинула Уразские каменоломни.

Когда дорога привела их к каналу, заполненному водой уже больше чем наполовину, Алекс думал только о предстоящем возвращении и о том, когда же, наконец, закончится этот бессмысленный вояж.

В первые дни после бегства Небраа Мерисид вздрагивала от каждого шороха и почти не спала ночами. Бывшей старшей служанке все время казалось, что вот-вот в дом ворвутся орущие мождеи и потащат её на суд, где жестокий главный инспектор отправит бедную женщину в каменоломни. Сколько страху натерпелась она, когда шла в Дом людей приносить клятву слуги, знают только боги. Пробормотав трясущимися губами нужные слова, бывшая танцовщица поклонилась надменно восседавшему за столом Раату, и с огромным облегчением покинула кабинет, а в коридоре столкнулась со старшим мождеем, и сама не поняла, как не описалась от ужаса!

Но человек не может бояться вечно. Время шло. Страх начал отступать, притаившись в глубине памяти. Лишь иногда, одинокими ночами всплывал в сознании, заставляя плотнее кутаться в одеяло и шептать полузабытые молитвы.

Боги сжалились над ней, и вскоре в пустом доме появилась еще одна служанка. Вернулась Самхия. Жизнь на родине у девушки не заладилась. Отец решил выдать её замуж за старого вдовца-кожевника. Мало того, что от старика постоянно пахло кислым, и он хромал, так в случае его смерти дом с мастерской переходил к старшему сыну, а вдова получала назад только свое приданое. После первой же встречи с потенциальным женихом Самхия решила вернуться в Абидос, где её с удовольствием приняла Мерисид, страдавшая от одиночества. Бывшая танцовщица без труда уговорила помощника старшего писца взять её на службу в Дом людей, тем более что желающих работать в усадьбе колдуна больше не находилось.

Вдвоем девушки кое-как умудрялись содержать в порядке дом и сад, но в хозяйстве явно не хватало мужских рук. Мерисид не уставала напоминать об этом начальству. Издерганный заботами Карахафр отсылал её к младшим писцам, но те вновь возвращали старшую служанку к седаку. Наконец, тому все же удалось посулами и угрозами заставить одного старика стать привратником и слугой для всякой тяжелой мужской работы. Гибдснор девушкам не нравился. Он оказался ворчливым, неряшливым лентяем, не упускавшим случая ущипнуть кого-нибудь из них. Хорошо, на что-то большее новый привратник оказался уже не способен.