Засовывая пакетик обратно в карман, я слышу, как мой нью-йоркский аналитик доктор Голдман вещает со своего кресла: «Это первый шаг к пропасти». Но от такого дорогого подарка просто некрасиво отказываться. Нюхать-то меня никто не заставляет. Да и сколько времени прошло. Ну юзну немного. Понюшку-две. Ну дорожку или пару маленьких. Ну или полпакетика, а остальным поделюсь с друзьями. А если я прям все употреблю, никто и не заметит. К тому же я дома, и мне хорошо и отрадно находиться в давно знакомом месте. Мне дико приятно это бурное веселье по поводу моего возвращения, и все ведут себя так, будто я совершил что-то выдающееся. А всего-то и надо, что уехать на подольше.
* * *
Бедняга Бобби стал жертвой экономического спада. Он потерял работу в больнице и связался с дурной компанией филиппинских рэперов, разъезжающих на «субару» с низкой посадкой. Однажды Бобби арестовывают и он оказывается в суде по обвинению в изнасиловании (сводил, называется, девушку на «С широко закрытыми глазами»). Его кузен Эрнинг, конечно, сидит рядом, оказывает моральную поддержку и тайком фотографирует его на свой новый мобильный, чтобы отослать родственникам, но в объектив попадает только его затылок. Подходит пристав и грозиться конфисковать телефон.
Начинается судебное заседание. Прокурор спрашивает жертву насилия:
— Джанель, прошу вас, не могли бы вы описать суду человека, который подверг вас сексуальному насилию.
Истица, чуть не плача, говорит:
— Кожа очень темная. Маленького роста. Волосы черные, жесткие. Глаза узкие. Уши мясистые. Нос широкий, с плоской переносицей.
Эрнинг вскакивает и возмущенно кричит:
— Хватит делать из моего брата посмешище!
* * *
— Не говори со мной в таком тоне, — сказала Мэдисон.
— В каком тоне?
— В таком.
— Мэдисон, я просто разговариваю.
— Но почему со мной нужно разговаривать именно так?
— Но, Либлинг, милая моя Мэдисон, как?
— Это все из-за зубной пасты?
Мы с Мэдисон давно не проводили время вместе, и я пригласил ее на обед. Мы пошли в ее любимый веганский ресторанчик в Челси и взяли лесные бургеры. Хозяйничали здесь двое рассеянных хиппи, и еда была так себе, но Мэдисон испытывала слабость к бедствующим заведениям. Тяжко видеть, как люди выпускают даже синицу из рук, говорила она. На десерт мы взяли кекс из плодов рожкового дерева на двоих и, взявшись за руки, отправились в музей. По дороге мы зашли снять наличных, и на стенах закутка, где стоял банкомат, Мэдисон увидела давно уже развешенные сведения о пропавших без вести. Собрав с полу опавшие листки таких же объявлений, она снова прилепила их к стенке. Потом вышла и ждала меня на улице. Когда мы пришли в МоМА, она была уже заметно не в настроении.
— Зубная паста тут ни при чем, — сказал я.
— Тогда что это была за истерика, когда я не переключила программу?
— Либлинг, прошу тебя, не повышай голос.
— Неужели это из-за передачи про принцев Уильяма и Гарри?
— С чего бы это?
— Не надо было тебе рассказывать.
— О чем?
— Что я раньше от них фанатела.
— Ну и что? А я фанател от Фиби Кейтс[111]. Все равно я не понимаю, чего ты в них нашла. Принцы как принцы.
— Трагически потерявшие мать.
— Как и я.
— О своих родителях ты вспоминаешь, только когда тебе нужно. Я так и знала, что это из-за Уильяма и Гарри. Или из-за пасты тоже? Почему ты так не любишь все органическое? Мне казалось, что судьба матери-земли тебе небезразлична.
— Небезразлична. Я только не понимаю, почему теперь все должны плясать вокруг нее. Ладно, улыбнись, крошка. Это ж когда было — еще утром. Я спросил, зачем ты купила эту пасту, а ты сказала…
— Нет. Сначала я такая — сюрприз! Смотри, что у меня есть. А ты такой… помнишь, что ты сказал?
— Нет, все не так. Я сказал, крошка, если будешь заваривать чай, сделай мне ройбуш. А ты говоришь…
— Не, не так все было. Сначала ты такой…
— Мэдисон, я отлично помню, что я говорил.
— Так чем тебе паста не угодила?
— Ты знаешь, какой у нас долг по кредитке.
— И это ты говоришь мне? Если бы ты не тусовался каждый уик-энд, у нас бы уже были сбережения.
— Мне казалось, ты поддерживаешь мои писательские амбиции.
— Поддерживаю.
— Я должен реализовать свою мечту. А ты твердишь про голодных детей в Тасмании.
— В Танзании. Видишь? Ты замкнулся в своем мирке. А я хочу, чтоб мы сделали что-то хорошее. Кроме того, я не разделяю твоей одержимости Криспином.
— Пойми, эта ссора из-за пасты утром… я только хотел сказать… да ладно, забудь.
— Отлично. Забуду, не переживай. С удовольствием тебя забуду. Сколько же ты времени проводишь в библиотеке? С памятью о мертвом друге.
— Это работа. Если я найду «Пылающие мосты», это будет прорыв. Неужели ты не понимаешь? Это искусство. Искусство — это важно.
— Пижня это.
— Лучше мертвый Криспин, чем живая ты.
— Хватит уже сцен, — сказала Мэдисон и стала медленно и глубоко дышать, чтобы восстановить равновесие. — Мигель, я люблю тебя. Но почему тебе всегда чего-то не хватает? Я изо всех сил стараюсь… — Голос ее оборвался, и она с отвращением замотала головой. — Ты даже не слушаешь. Да пошло оно все!
И она отошла и встала перед огромным Поллоком[112]. Она всегда терпеть не могла Поллока. А мне он очень нравился, особенно эта работа. Там как будто одновременно запустили все фейерверки мира. Мэдисон смотрела на полотно, как маленькая девочка на салют в День независимости. Я раздумывал, стоит ли мне подойти и взять ее за руку. Может, и стоило. Но я был в растерянности. Как можно доверять истеричке? Когда даже по голосу можно догадаться о ее скрытых мотивах?
Люди ходили по зале, как обычно передвигаются в присутствии безоговорочных шедевров. Как зомби. Я должен был подойти к Мэдисон, но вместо этого направился к синему полотну Ива Кляйна[113] в надежде, что его океанское электричество забальзамирует то, что росло внутри меня. Подошла туристка — ее толстые лодыжки чуть не дрожали под тяжестью лет и мешков с сувенирами «I ♥ NY» — и сказала что-то по-русски своей спутнице помоложе. Они прозомбировали поближе и встали рядом со мной. Пожилая русская внимательно изучала картину, очевидно зачарованная ее подавляющей красотой. Потом повернулась к своей спутнице и, указывая на полотно, с сильным акцентом произнесла: «Блю Мэн Груп»[114]. После чего они присоединились к Мэдисон и Поллоку.
* * *
Из блога Марселя Авельянеды «Дело на одну трубку»,
4 декабря 2002 г.:
Сегодняшняя тема для разговора в курилке: в администрации президента сообщили — американские, израильские и австралийские эксперты сошлись во мнении, что взрывы, происшедшие 19 ноября в ТЦ «Маккинли-Плаза», не были результатом халатности или несчастного случая. На сегодня это последний выпад в поединке между администрацией, стремящейся сохранить статус-кво («Экономика падает! На улицах взрывы! — кричат они. — Лошадей на переправе не меняют!»), и корпорацией Лупасов («Причиной взрыва послужил брак в цистернах со сжиженным газом, поставленных корпорацией „ПерГенКорп-Газ“, — заявил Артуро Лупас. — Наша служба безопасности работает как надо, и мы не взрываем сами себя, чтобы получить страховку: наша фамилия Лупас, а не Чжанко. Мы не ставим, как другие, дымовую завесу, чтобы за ней прятался Эстреган»).
Что же это делается, правоверные? Чем занимается администрация Эстрегана — отвлекает внимание от реальных проблем, чтобы удержаться у власти? Или же они делают вид, что отвлекают внимание от реальных проблем, тем самым демонстрируя, что контролируют ситуацию, и оправдывая постепенную узурпацию власти? Или же сам досточтимый Жирный Кот делает вид, что отвлекает внимание от проблем, которых на самом деле НЕ СУЩЕСТВУЕТ? Или же — наиболее зловещая версия — Эстреган и его кошачий помет активно создают эти проблемы, дабы оправдать расширение своих властных полномочий? Закусить перед военным положением не желаете? Хм… Но не слишком ли это похоже на трюк из арсенала Маркосов? Или же очевидность этого и есть дымовая завеса? Друзья мои, до выборов остается меньше двух лет, и — при выборе между пластами лжи, полувымыслов-полуправды и скрытой правды — действительности легко может соответствовать все вышеперечисленное.
Однако над делом уже пыхтят наши неусыпные блогеры, с трудом вырывая реальность из пасти дезинформации. Monkey see[115] указывает на бреши в версии «бракованных цистерн со сжиженным газом», которую правительство отрицает. Неподражаемый Рикардо Рохас IV в «Витаминах каждый день» недоумевает, почему представителям местных медиа не позволили взять комментарии у пресловутых западных специалистов. Wasak же задается сколь неуместным, столь и правильным вопросом, насколько это касается каждого из нас. «Кто бы ни был у власти, — пишет он, — на проблемах нашей с вами жизни это мало отразится». В калейдоскопе пересекающихся и конфликтующих интересов различных элит — при условии, что взрывы на юге страны устроили боевики-исламисты, — один теракт остается без очевидного получателя. Кому был адресован взрыв на заправке «Шелл» у Форбс-парка? Мм? Ясен перец, Шерлок. Копайте глубже, Ватсон. И последнее на сегодня — читаем расшифровки выступлений за и против дерзкого поступка бывшего охранника Вигберто Лакандулы: против, от сенатора Нуредина Бансаморо, вы найдете здесь; за высказался пожилой, но велеречивый, как прежде, салонный конгрессмен Респето Рейес.
И будет уже болтать! До скорого, правоверные.
