Он переключил зрение в аугметическом глазу на тепловое и рассмотрел сердце сервитора — торопливо пульсирующую массу в груди, которая интенсивно накачивала кровь. Легкие также работали сверх нормы. Как будто бы… Каспел опустился на одно колено и перекатил сервитора на живот. Рукой в перчатке он провел по имплантатам на задней части шеи — механизмам, которые превращали выращенного в баке гуманоида в роботоподобное существо, способное выполнять простые задачи. Пальцы Каспела нащупали то, о чем он и подозревал — аккуратный разрез был проделан в одном кабеле, и провода внутри поменяли местами.

Это изменение было простым, но специфическим — оно отменяло действие нейроглушителя, который не давал сервиторам отвлекаться из-за физической боли. Кто-то очень точно изменил это бесчувственное существо, чтобы заставить его испытывать сильнейшие страдания. Каспел вырвал кабель, а затем отсоединил еще пару связей, отрезав поступление энергии к мозгу. Сервитор какое-то время содрогался, а затем умер.

Поднявшись на ноги, Каспел поправил себя. Сервитор никогда не был живым. Как бы то ни было, о таком явном саботаже нужно было сообщить. Он попытался воксировать главе службы безопасности корабля, но ничего не услышал, кроме шума статики. Попробовал связаться с другими офицерами или выйти на открытый канал, но там был все тот же шум.

Нет, это была не совсем статика. Звучало это похоже на случайные помехи, но Каспел смог различить повторяющиеся паттерны. Этот сигнал давали намеренно, блокируя связь.

Кто-то изолировал технические палубы.

Каспел был технопровидцем, не воином. Хотя он и получил азы науки владения оружием, сперва на Марсе, а затем по пути на флот, эта тренировка нужна была лишь для выполнения базовых требований к любому подданному Бога-Императора — чтобы, оказавшись в сражении, любой человек мог поднять оружие павшего воина и сражаться до последнего. Если бы корабль брали на абордаж, Каспел имел достаточно квалификации, чтобы подобрать болт-пистолет и несколько раз выстрелить во врага.

Это… Каспел даже точно не знал, какого рода была ситуация, в которую он угодил. Ему нужно было проявить осторожность и выяснить, насколько широко распространяется изоляция. Он нашел в алькове когитаторное устройство и запустил несколько простых программ диагностики. Не только связь между технической палубой и остальным кораблем была блокирована, переборки между ними также были задраены. Каспел попытался устранить эти препятствия, но обнаружил, что его выкинуло из нужного меню, а на экране замерцал «шум».

Это мерцание помех означало только одну вещь: мусорный код, хаотические данные, введенные в когитационные системы корабля, чтобы вызывать нарушения работы, в данном случае незримое блокирование связи на борту.

Дыхание Каспела участилось под маской: Адептус Механикус считали создание и использование мусорного кода ересью, серьезным преступлением против машинного духа. Каспел был технопровидцем, его призванием были машины и тяжелые механизмы. Он знал некоторые ритуалы и практики обслуживания когитаторов, но даже близко не представлял, как расстроить и вычистить мусорный код. Каспел не мог добиться ничего большего от когитатора.

Машинный дух «Божественной святости» был под угрозой осквернения, и, похоже, Каспел был единственным, кто мог попытаться его спасти.

Каспел ступал тихо, насколько мог, следуя по изогнутому коридору. В мраке ничего не было видно и почти ничего не слышно, кроме приглушенного бульканья густого охладителя, текущего по присоединенным к стене трубам, которые тянулись до самого генераториума. Охладитель вытягивал излиший жар из генераториума, а затем нагревшаяся жидкость утекала к краям корабля, где близость к холодной пустоте космоса снова понижала ее температуру.

Каспел приближался к одному из тех мест, куда он установил работать сервиторов. Он мог слышать шипение сварочных аппаратов, что соответствовало задаче, поставленной Каспелом, но, тем не менее, он оставался настороже и еще более замедлил свой шаг. В этом месте требовалась тяжелая работа, и различные инструменты были приставлены к стене, выстроенные по размеру, так что даже менее эффективные сервиторы могли понять, какой требуется. Каспел осторожно обошел сложенные друг на друга пласталевые панели.

Затем на краткий миг одна из сварочных горелок за углом зрелищно полыхнула, и яркий оранжевый свет поглотил коридор впереди, отбросив на стену густую черную тень. Это были силуэты двух фигур — одна, приземистая, принадлежала сервитору, который висел, согнувшись, как будто его приковали цепью за запястья, а другая была выше, неестественно тонкая — она стояла с расставленными ногами, подняв и вытянув одну руку с чудовищными остроконечными пальцами — или это были клинки? В те недолгие секунды, что коридор был освещен, высокая фигура взмахнула рукой, опустив ее прямо на живот другой. Затем источник света погас и тени исчезли, оставив лишь эхо звука раздираемой плоти.

Дыхание Каспела застряло в горле, ребризер его маски быстро заработал, нормализуя подачу воздуха. В голове стремительно сменялись мысли. Кем бы ни была эта вторая фигура, это был ни человек, ни сервитор. Ее пропорции, то, как она двигалась, все было просто неправильным. Чужим.

Каспел невольно сделал шаг назад, и позади раздался грохот металла. Он инстинктивно обернулся и увидел, что наткнулся на стопку панелей.

Всякое чувство облегчения рассеялось, когда он осознал, насколько громким должен был быть этот звук. У Каспела едва оставалось время, чтобы оглянуться назад в коридор и увидеть стройную, поблескивающую фигуру, как будто вырезанную из теней, стремительно движущуюся к нему. Ее движения были грациозны, почти беззвучны, — ноги едва касались металлической палубы, — однако наделены ужасающей скоростью и силой. Фигура из теней подняла одну руку, обрушиваясь на Каспела, и он увидел, что та действительно носила нечто вроде снабженной клинками перчатки.

У Каспела не было времени, чтобы что-то сделать, он ступил назад и споткнулся. Механодендриты инстинктивно вытянулись позади, смягчая падение и подталкивая его, возвращая на ноги. Каспел не попытался встать или сбежать, а перекатился вбок, к другому краю коридора.

Чужак — и это несомненно был чужак — что-то невнятно пробормотал от разочарования, когда Каспел уклонился от его первого удара, а клинки на руке широким взмахом прорезали стену, проходя через пласталь, как через бумагу. Эффект мерцающей тени вдруг мигнул и рассеялся, как помехи на экране когитатора, и Каспел впервые смог как следует рассмотреть врага.

Перед ним стояло существо в хитиноподобном черном доспехе, с удлиненными, мертвенно-бледными чертами лица. Длинный, жестокий рот был сведен в гримасе злобной досады, глубоко посаженные глаза расширены от ненависти.

Каспел никогда не видел одного из них раньше, но распознал, кем являлось это существо: эльдар. Когда высокий ксенос двинулся к нему с пугающей скоростью, Каспел схватился одним из механодендритов за охлаждающую трубу на стене и подтянулся, встав на ноги. Затем, секунду спустя, Каспел изо всех сил толкнул себя в сторону, и снова когтистая рука эльдара прошла через пустое место, где он только что стоял.

На этот раз, впрочем, эльдар прорвал не только стену — когти его руки вонзились в одну из труб с охладителем. Из пяти глубоких разрезов на трубе высвободился жидкий замораживающий гель, накачиваемый под высоким давлением, и брызнул в коридор.

Эльдар закричал — нестройный, жуткий, нечеловеческий звук — когда в него на полной скорости ударила замораживающая жидкость. Он зашатался, водяные частицы в воздухе вокруг него смерзлись, и облако пара поглотило его.

Столь сильный холодовой ожог убил бы даже самого сильного из людей, однако Каспел не желал идти на какой-либо риск. Он подобрал один из гаечных ключей, приставленных к стене, и, держа инструмент обеими руками, размахнулся по широкой дуге и привел его в контакт с головой эльдара.