Весть о бегстве повергла Магольт в страшное горе. Хотя Джильберт и не обещал ей взять с собой, она же ему не безразлична! Разве он не рисковал даже большим, чем просто смерть, когда заботился о ее душе? Если бы отец разрешил им пожениться! Но отец ни за что не выдаст свою дочь за христианина. Но она-то уже христианка, ревностная христианка, и другой уже не станет! А Джильберта потеряла, потеряла того, кто дороже всех на свете!

Магольт стала думать о смерти, о жизни в раю, обещанной Джильбертом. Она слегла, эмир не знал, чем ей помочь. Бегство Джильберта его взбесило. Без него жизнь стала скучной. Он предался оргиям и плотским наслаждениям — тому, что заполняло его жизнь до появления Джильберта, но выяснилось, что это не заменяет той радости и того удовольствия, которые он испытывал от общения с пленным христианином.

Бессонной ночью у Магольт родилась идея. Джильберт бежал. А почему бы ей тоже не бежать? Она присутствовала на обеде, когда Джильберт рассказывал о своем пути из Лондона в Святую Землю. Если он проделал такое путешествие, почему она не может совершить то же, только в обратную сторону?

С этой мыслью она стала быстро поправляться. Восстанавливая силы, она оставалась лежать в постели и обдумывала план своего побега. Ей было совершенно ясно, что впереди ее ждут огромные трудности; еще ни одна девушка-сарацинка ничего подобного не предпринимала. Но даже если она погибнет в пути, это все лучше, чем пустое и бесцельное прозябание. «Вера делает чудеса», — говорил Джильберт, и это стало ее путеводной звездой. Почему ее вера не может совершить чудо?

Магольт быстро поправлялась. Можно было только удивляться, что сделали с ней святая вера и убеждение, что она обязательно найдет Джильберта. И вот девушка уже на ногах. Она выпросила у слуг самую скромную одежду, зашила в платье драгоценные камни и в один прекрасный день пешком вышла из дворца. По дороге от владений отца в сторону земли христиан мало кто ходил, но из страха быть пойманной она избегала встреч с кем-либо, и, только покажется какой-нибудь путник, она сразу же пряталась. Так она добралась до границ христианской страны.

Удача сопутствовала ей. Буквально в первый же день она заметила группу людей, в которых по внешнему виду и поведению она узнала земляков Джильберта. Она подошла к ним, и опять счастье ей улыбнулось: среди них нашелся, кто понимал ее язык. Она откровенно поведала им свою историю: приняла христианство и хотела попасть в Лондон, чтобы жить согласно новой вере. Только не знает, как туда добраться.

— Тебе нужно сесть на корабль, — сказали ей.

— А где этот корабль?

— Они изредка отплывают туда. Мы сами дожидаемся такого.

— Я могу заплатить, если вы возьмете меня с собой.

Новые знакомые внимательно на нее посмотрели. По глазам видно, что эта девушка твердо настроена добиться своего, поэтому и просит помощи. Ей нужно в Лондон, где она должна отыскать одного человека. Подумав, они согласились: свой проезд она оплатит прекрасным сапфиром. А пока они ждут прибытия корабля, она поживет с ними. Магольт даже не удивилась такому везению. Она теперь точно знала, что, помолившись Богу о чуде, она его получит. Все так просто!

Путешествие было, конечно, полно всяких опасностей, другим оно и быть не могло. Они чудом ускользнули от пиратов, потом пережили ужасный шторм, когда корабль едва не разбился о скалы. Но Магольт считала, что светлая вера проведет ее через все преграды, и так она благополучно прибыла в Дувр. Она знала всего два английских слова: Лондон и Джильберт. Первое слово было очень полезным: все понимали, куда она направляется. От берега моря она пошла к заветному городу, пользуясь этим единственным словом, и наконец он открылся перед ней — Лондон.

В то время в городе и предместьях проживало сорок тысяч жителей. Лондон привлекал людей своей активной и бурной жизнью, не сравнимой с тихим и размеренным бытом села.

Ее встретил шум и гам, какого она никогда не слышала. На улицах полно лавок, заваленных всевозможными товарами. Здесь продавалось все, что только можно себе вообразить: хлеб, мясо, одежда, молоко, масло и сыры, и в каждом квартале — свое. Молоко, масло и сыр — на Молочной улице, мясо — на улице Св. Мартина возле перевоза Св. Павла. Была Хлебная улица, где стоял аромат свежевыпеченного хлеба. Свои места у золотых и серебряных дел мастеров, у торговцев платьем и галантерейщиков. Повсюду нищие. Магольт могла бы испугаться этого большого города, но она знала, что близка к своей цели, что христианский Бог поможет ей найти Джильберта.

Она уверенно шла по улицам города и только спрашивала: Джильберт? Джильберт? Ее жалели, пускали на ночлег. Каждый новый день она встречала с надеждой, что сегодня найдет этого человека.

Джильберт приехал в Лондон за несколько месяцев до описываемых событий. Он возобновил свою торговлю, и его дом снова был открыт для друзей. Среди них — норманнский рыцарь Ришар де Лэгль, человек образованный, владелец большого имения. Ришар любил приезжать в Лондон, где он вечерок-другой мог провести со своим старым другом Джильбертом Беккетом. Они беседовали с ним далеко за полночь о том о сем, пока Джильберт с восковой свечкой в руках не провожал гостя спать. Ришар, конечно, знал из рассказов Джильберта о его приключениях во дворце эмира. Слуга Джильберта, Ричард, разделивший с хозяином тяготы пути и злоключения плена, тоже много и охотно рассказывал об этом, только уже слугам, приехавшим вместе с рыцарем Ришаром.

В один из таких дней Джильберт, беседуя с другом о своем невероятном похождении, предположил, что своим благополучным возвращением домой он обязан провидению, и добавил:

— Я поклялся, если доберусь до дома живой, то еще раз совершу паломничество в Святую землю.

— Значит, снова поедешь. Но теперь не надейся на такое везение.

— Подожду, чтобы Господь объявил мне свою волю, и, что бы это ни было, приму покорно.

— А я думаю, ты искушаешь провидение, полагая, что уж если единожды удалось, то можно попробовать еще. Не забывай о тех, кто погиб в пути.

Так они разговаривали, как вдруг вбежал слуга Ричард:

— Господин! Я видел… я видел…

— Ну, Ричард, выкладывай, что ты там видел.

— Привидение объявилось? — спросил Ришар.

— Нет, ваша милость, я видел дочь эмира.

— Что?!

— Мне сказали, что на улице ходит чужеземка и кричит все время: Джильберт, Джильберт. Я пошел посмотреть, мне мальчик сказал, что она тут недалеко. Смотрю, это она.

— Дочь эмира? Ты путаешь что-то.

— Нет, господин. Не путаю, потому что она сама меня узнала и громко закричала от радости. Она же видела меня во дворце отца.

Джильберт вскочил.

— Веди ее сюда.

— Она здесь, господин.

Джильберт бросился к дверям, распахнул их, а там — Магольт. Увидев его, она вскрикнула и упала перед ним на колени. Джильберт поднял ее, посмотрел ей в глаза и заговорил с ней на ее родном языке, которого она так давно не слышала:

— Ты пришла… так далеко.

— Меня вел Господь, — ответила она просто.

— Так… и ты надеялась меня найти?

— Я знала, что найду, если на то будет Его воля. И нашла.

Ришар де Лэгль с изумлением наблюдал за ними, а Джильберт приказал слугам поскорее приготовить ей еду. Она выглядела измученной, ноги разбиты, и конечно, голодна. Она же смеялась и плакала от радости. Чудо свершилось: за далекими землями и морями она наша Джильберта!

Он внимательно ее рассматривал. Несмотря на долгий и утомительный путь, она была прекрасна. Вера в Христа столь же сильна, как и любовь. Живой пример благородной силы души, наставленной на путь спасения! Но оставлять ее у себя в доме он не мог. Этого не позволяли нормы приличия, и он не знал, как с ней поступить. Рядом с его домом жила одна добрая женщина, вдова, которая иногда обращалась к нему за помощью. Теперь Джильберт обратился к ней, рассказал о своем затруднении и попросил взять девушку под свою опеку, пока он придумает, как все устроить. Вдова согласилась, и юную путешественницу устроили в ее доме.