Судя по всему я попал в Изендер через какой-то древний камень прохода, о котором никто из местных ничего не знал. Что же, это уже настраивало меня на оптимистический лад. Местность вокруг была слабохолмистая, без глубоких распадков. Огромные дубы росли на приличном удалении друг от друга, молодой поросли было мало, но зато хватало кустарников и ещё в этом лесу то там, то сям росли большие папоротники. Судя по состоянию листвы здесь стояло лето, но температура воздуха была всего плюс двадцать два градуса. Как далеко от меня находилось жильё я не знал, но всё же почему-то решил идти на север. Компас, встроенный в левую перчатку, реагировал на местное магнитное поле и стрелка не крутилась веретеном.
Уходить от скалы сразу я не стал и сначала часа три осматривал окрестности, попутно собирая большой гербарий. В итоге я собрал добрую дюжину больших охапок местной растительности с снёс их все к скале. Попутно я выдрал с корнем ещё и десяток папоротников, так как они имели совсем иной запах. Вдруг из них можно варить какие-нибудь магические зелья? Ещё я наловил два десятка местных жаб сочно-коричневого света, собрал с полсотни больших улиток на радость французам, а также исхитрился поймать здоровенную, метра три в длину, рогатую змею. Наверное ядовитую. Её мне пришлось слегка пристукнуть. Только после этого она согласилась смотаться в клубок. Всю живность я упаковал в мешки, пошитые из тонкой, но очень прочной наноткани и написал на них, что в каком лежит.
Самой последней моей добычей стала здоровенная, чёрная летучая мышь, которую я вытащил из дупла. Она даже не проснулась. Пока я изображал из себя Карла Линнея и траппера, в лесу стало светлее. Стоя рядом со скалой, я открыл ноутбук, включил его и как только на экране появилось изображение стелы с пиктограммами, стал в неё внимательно вглядываться и вскоре увидел всех тех, кто провожал меня на Изендер. Бодрым голосом я стал докладывать:
— Дамы и господа, я на Изендере. Черти меня занесли в какой-то дремучий лес и я вышел не из обычного камня перемещения, а из какой-то скалы, но с точно такими же или немного иными пиктограммами. Мне тут пришла в голову мысль, что местная растительность может послужить вам в качестве лекарственного сырья. В общем отойдите подальше от камня, я скоро стану её забрасывать к вам. Ещё я надёргал вам папоротников вместе с корнями. Вот они точно лекарственные растения. У них запах очень сильный и довольно приятный. Мне так же удалось наловить для зоологов жаб, улиток, которыми они питаются, а ещё я поймал рогатую змеюку и летучую размером с индюка. Их я заброшу к вам первыми. От скалы я пойду строго на север и не сверну до тех пор, пока не выйду на какую-нибудь дорогу или ещё к какому приметному месту. Всё, отбой, до связи, друзья.
Отчитавшись, я включил взглядом портал прохода и отправил на Землю всё, чем мне удалось разжиться на Изендере. Думаю, что зоологам будет интересно получить образцы внеземной флоры и фауны. Только после этого я пошел от скалы строго на север и часа через три стал подниматься вверх по пологому холму. За это время я отмахал километров восемь, не меньше. Когда я поднялся на холм, то очень обрадовался. На нём рос невероятно толстый дуб, а раз так, то он должен быть ещё и высоким. С другой стороны дуба, в самом низу, в нём имелось здоровенное дупло, но что самое приятное, немного ниже по склону я увидел родник и решил остаться здесь на недельку, чтобы заняться изучением магии.
Наконец-то я сбросил с плеч свой рюкзако! Боже, до чего же он стал тяжеленным. Дупло имело в глубину метра три и поднималось над землёй на полтора. Его ширина была все два метра, а высота под все семь. Сам же дуб имел диаметр не меньше двенадцати метров и просто роскошную крону. Через неё лишь местами было видно голубые зеркальца неба. Шагая через лес, я видел немало кабаньих следов, а потому о еде мог не беспокоиться. Попадались мне и медвежьи следы. Что же, медведь тоже хорошая еда, вот только есть его придётся очень долгою, а потому лучше ограничиться молодым подсвинком. Перед тем, как снять с себя оружие и юшмань, я примерно с час оглядывался вокруг и только тогда, когда понял, что в этом лесу кроме меня нет ни единой живой души, расстегнул пояс.
Вскоре я снял с себя большую часть одежды, но жилета снимать не стал. Аккуратно сложив всё в дупле, я оставил себе из оружия только "Винторез", приведя его в боевое положение, и плазменный меч. Мне не терпелось посмотреть на то, что же это такое. Как только я включил эту штуковину, то понял, что её лучше никому не показывать. Плазменный клинок на минимуме имел в длину полтора метра и мог удлиниться до шести. Он издавал тихий шелест, но пробовать им рубить что-либо, я не стал и почти сразу же выключил. Спрятав это чудо-оружие от греха подальше, я забросил за спину "Винторез", повесил на шею горжет с ноутбуком и причиндалами к нему, моток прочного репшнура, надел латные рукавицы, у которых имелись выдвижные когти, и полез вверх по стволу дуба, напоминающему стену.
В этом мне помогали шипы на ботфортах и когти. Жаль только, что я лез без страховки. Так ведь и сверзиться вниз можно. Только через двадцать с лишним метров мне попалась навстречу толстенная ветка и я сделал на ней перекур. Через два часа я добрался до вершины и убедился, что вокруг на несколько десятков километров раскинулся лес и никого, кроме орлов в небе, я не увидел. Покуковав на вершине дуба с полчаса, я стал спускаться вниз и проклял своё решение подняться наверх. Тем не менее мне всё же удалось не свернуть себе шею, но древолазанье я возненавидел. Зато когда я спустился на последнюю ветку, то очень обрадовался, так как увидел небольшое свинское семейство и без особых раздумий завалил подсвинка.
"Винторез", как выяснилось, стрелял очень тихо и было слышно лишь то, как с негромким клацаньем пуля была подана в ствол. Подсвинка я снял с первого же выстрела, после чего быстро спустился вниз и, вооружившись ножом выживания, пошел за своей добычей. Вот теперь я был полностью доволен и вскоре, натаскав наверх валежника, готовил себе шулюм из свинины. После сытного ужина я потренировал лёгкие путём надувания матраца, устроил себе удобное ложе, снял ботфорты и завалился на него с ноутбуком. После этого я семнадцать дней только тем и занимался, что изучал магию и учился работать с волшебными палочками, да ещё учился использовать все возможности своих магических латных перчаток.
Всего я изучил сто тридцать два заклинания и лишь треть из них можно было отнести к боевой магии воздуха и огня. Вот тут то и выяснилось, что они способны превратить латные перчатки в очень грозное оружие ближнего боя. Мой магический фальчион также обладал массой полезных свойств для боя с любым противником, но я не думаю, что местные бойцы были слабее меня. Скорее наоборот. Что же, значит мне нужно будет вести себя вежливо и не испытывать лишни раз судьбу. В лечебной магии я преуспел настолько, что даже рискнул рубануть себя ножом выживания по ноге и, тут же вооружившись розовым бастоно магиа, тут же одним заклинанием заставил кровь остановиться, вторым свёл края раны, а третьим и четвёртым исцелил её, да так, что даже шрама не осталось.
В процессе изучения этих заклинаний выяснилось, что на семьдесят процентов все магические заклинания не имеют никакого отношения к изендорскому языку. Он же, в свою очередь, оказался примерно тем самым языком, на котором мы разговаривали друг с другом в Легионе, чем бесили командиров-французов. Те требовали, чтобы говорили только по-французски, а поскольку в нашем взводе было полно испанцев и итальянцев, то я нахватался от них всех тех словечек, которые на поверку оказались почти изендорскими. В общем язык я тоже подучил и утром девятнадцатого дня снова пошел на север и выбирался из леса целую неделю. По пути я встретился с тремя громадными медведями, но не сразу, а по очереди и мы, немного подумав, решили не вступать друг с другом в конфликт.
На двадцать восьмой день я вышел из леса и не увидел тех гор, о которых мечтал. Зато я увидел большое озеро, вдоль берега которого куда-то шла дорога, а также весьма приметный валун на берегу. На дорогу я вышел уже под вечер и потому решил заночевать в лесу и уже утром решать, куда мне по ней идти, направо или налево, так как никаких указателей мне никто не поставил. Рано утром я уже подпирал спиной молодой дубок, росший возле дороги, за которым лежал на земле мой рюкзако. Ума не представляю, как я не зашвырнул его в озеро? Решение я принял такое, стоять здесь хоть до посинения, но обязательно дождаться первого же попавшегося всадника и сделать его пешеходом. Мне просто осточертело ходить пешком и я был готов к самым решительным действиям во имя свободы передвижения. Даже противозаконным и пусть мне хоть кто-то что-либо возразит.
