Идея захватила Фолкнера. Уже во второй половине февраля он послал своему литературному агенту в Нью-Йорк Гарольду Оберу рассказ под названием "Не все то золото", а еще через неделю рассказ "Огонь и очаг".
Четкого плана всей книги или хотя бы единого сюжета, строящегося вокруг одного героя, как это имело место в «Непобежденных», у него не было. Поэтому работа над циклом рассказов и потом над всей книгой шла довольно мучительно, Фолкнер по многу раз переписывал уже, казалось бы, готовые рассказы, в некоторых случаях объединял их.
Пока что в марте 1940 года вышел в свет роман «Деревушка». Немедленно вслед за выходом книги в крупнейших газетах и журналах Америки появились рецензии на нее — роман стал событием в культурной жизни Соединенных Штатов. Ральф Томпсон писал в "Нью-Йорк тайме": «Деревушка» представляет собой лучшее, что написал мистер Фолкнер… Я не вижу в художественной литературе за весь год ничего, что может сравниться с этим романом". Спустя неделю Малькольм Каули заявил в "Нью рипаблик", что «Деревушка» — лучшее произведение Фолкнера после "Святилища".
Однако положительными рецензиями нельзя было расплачиваться с кредиторами, их не принимали при уплате налогов, а материальное положение писателя оказалось из рук вон плохим. В апреле он вынужден был написать Роберту Хаасу, что не сможет приехать в Нью-Йорк, как это было запланировано, по той простой причине, что у него нет денег на билет, не говоря уже о том, что ему нечего оставить семье.
В следующем письме Хаасу Фолкнер писал, что, работая над «Деревушкой», он думал после завершения романа написать и опубликовать несколько рассказов, которые помогли бы ему продержаться полгода, пока он будет писать следующий роман. К середине марта, сообщал он Хаасу, у него оказалось написанными шесть рассказов, а продать удалось только один. Он писал, что ему нужна сейчас тысяча долларов, чтобы уплатить текущие долги, и обещание издательства авансировать его будущий роман, выплачивая ему 400 или хотя бы 300 долларов в месяц.
Хаас ответил Фолкнеру подробным письмом, в котором анализировал его финансовое положение. К концу апреля издательство "Рэндом хауз" продало 6780 экземпляров «Деревушки», что составило авторский гонорар 2500 долларов. Однако за вычетом полученных им авансов у него на счету осталось всего 125 долларов. "Судя по "Деревушке", — писал Хаас, — похоже, Билл, что ты можешь зарабатывать на романе немногим более 3000 долларов, если рассматривать «Деревушку» как достигнутый уровень Фолкнера".
Хаас предлагал ему новый контракт на следующие три книги: издательство выплатит ему сейчас тысячу долларов и еще две тысячи в течение следующего года. Следующие два года они готовы высылать ему регулярно 250 долларов в месяц. Принимая предложение Хааса, Фолкнер ответил, что, как только он станет получать обещанную стипендию, он начнет новый роман.
"Я думаю, что это хороший замысел… Это нечто похожее на историю Гека Финна — обычный мальчик лет двенадцати-тринадцати; большой, добрый, отважный, честный и совершенно безответственный белый с умом ребенка; старый негр слуга семьи, своевольный, ворчливый, абсолютно бессовестный и впавший в детство, и проститутка уже не первой молодости, обладающая незаурядным характером, благородством и здравым смыслом, и украденная скаковая лошадь, которую никто из них в действительности не собирался красть".
Финансовые затруднения и неурядицы портили настроение, мешали работать. Но еще больше на него влияли внешнеполитические события. Фолкнер чрезвычайно болезненно переживал газетные сообщения о войне в Европе — капитуляцию Бельгии, Дюнкерк, разгром гитлеровскими войсками французской армии. В эти дни в начале июня он писал Хаасу: "Что за проклятое время! На днях я вытащил свою военную форму. Я могу застегнуть ее, хотя прошло с тех пор двадцать два года, крылья выглядят так же воинственно, как когда-то. Когда снял эту форму в 19-м году, я поклялся, что никогда, ни при каких обстоятельствах, ни ради кого бы то ни было я не надену ее опять. А сейчас не знаю. Конечно, я принесу не много пользы, вряд ли выдержу более двух минут в бою. Но так легче думать, потому что то, что будет после этой войны, не стоит того, чтобы жить". Мысль о победе фашизма была для него непереносима.
Ни в американскую, ни в английскую авиацию Фолкнера, естественно, не взяли по возрасту. Тогда он стал искать себе применение в родном городе. Он предложил свои услуги университету и начал преподавать студентам штурманское дело. При этом он сам стал чаще летать, тренируя себя на случай всяких неожиданностей.
Его раздумья о войне и о будущем страны нашли свое отражение в рассказе "Осень в дельте", который должен был войти в задуманный им цикл о семействе Маккаслинов. Действие рассказа происходило в 1940 году, и отправляющиеся на охоту мужчины по дороге говорят о войне. Один из охотников спрашивает: "А если Гитлер добьется своего? Или какой-нибудь Йокагама, Пелли, Смит или Джонс — шут их знает, как они у нас будут зваться!" И старик Айк Маккаслин в ответ высказывает убеждение, которое, видимо, разделял и Фолкнер: "Я что-то не помню, чтобы в нашей стране не хватило защитников, когда в них возникала нужда… Страна у нас побольше и посильнее будет, чем любой ее враг и даже свора врагов внутри или снаружи. И уж как-нибудь сладит с этим дерьмовым австрийским маляром, как бы он там себя ни величал".
Весной 1941 года он опять писал Роберту Хаасу: "У меня задумана книга, и, если уж я вышел в тираж и слишком стар, чтобы сражаться на войне, я ее напишу". Он все еще надеялся, что ему удастся принять участие в военных действиях. "Если бы у меня были деньги, чтобы обеспечить мою семью, я бы попытался уехать в Англию и воспользоваться своим старым военным званием. Может быть, я еще сумею это сделать. Если же нет (если я достану деньги), я попытаюсь вступить в американские военно-воздушные силы. Я могу быть штурманом или учить штурманов, даже если не смогу сам летать из-за моего возраста".
В мае Фолкнер вновь всерьез задумался над книгой, которая давно маячила в его голове. "В прошлом году, — писал он Хаасу, — я упоминал о книге рассказов, основная тема которой — отношения между белыми и черными здесь у нас". Книгу он решил назвать "Сойди, Моисей".
Часть рассказов была им уже написана и некоторые из них опубликованы. Однако и эти рассказы потребовали серьезной переработки, а кое-что нужно было еще написать.
Центральной фигурой книги стал Айк Маккаслин, внук Люшьюса Квинтуса Карозерса Маккаслина, одного из первых белых поселенцев, обосновавшихся в здешних местах, создателя плантации и богатства семейства. Айк Маккаслин фигурирует не во всех рассказах книги "Сойди, Моисей", но именно история его духовного возмужания, его нравственной борьбы с наследием прошлого, с "проклятьем его отцов" — кодексом расовых отношений, господствующим на Юге, — составляет главный стержень книга.
Действие первого рассказа происходит в далекие времена рабства, еще до Гражданской войны; все это случилось задолго до рождения Айка, и он рассказывает о случившемся со слов своего двоюродного брата Каса Эдмондса, который много старше его и которому в момент описываемых событий было девять лет. А главными действующими лицами рассказа являются отец Айка Бэк и его брат-близнец Бадди, сыновья старого Маккаспина, основателя династии.
Эти братья-близнецы уже в те времена смутно ощущают безнравственность рабства, они переселяют своих рабов в большой дом, выстроенный их отцом, а сами живут в простой хижине. Но они продолжают придерживаться внешних правил поведения, диктуемых кодексом расовых отношений, — каждый вечер они запирают парадную дверь особняка, прекрасно зная, что задняя дверь остается открытой и любой негр может через нее отлучиться на ночь куда ему заблагорассудится. Это принятый ритуал.
