Однако читателю уже вскоре становится ясно, что Шарлотта и Гарри вовсе не противостоят современной цивилизации, культуре, как им это кажется, они оказываются воплощением этой культуры, они доводят до предела один из символов, которые их культура создала для подмены действительности,

Страшно другое — их романтизированная любовь, отделенная от человеческих отношений, противоречит природе, и поэтому она может привести только к разрушению, к трагедии. Так и происходит — Шарлотта беременеет, но она не хочет ребенка, и Гарри сам делает ей аборт, который оказывается неудачным, и она умирает.

Трагический смысл истории двух искушенных современных любовников приобретал особую остроту, когда вслед за каждой главой "Диких пальм" следовала глава другой повести — "Старик".

Рядом с реалистической историей двух современных людей, живущих в цивилизованном мире, оказывалась притча, начинающаяся словами: "Были однажды…" Более того, чтобы подчеркнуть, что это, притча, Фолкнер даже не дал героям этой повести собственных имен. Впоследствии он объяснял это следующим образом: "Для меня эта история была просто фоном, и они не нуждались в именах, они нужны были только как люди, делающие нечто противоположное трагедии Гарри и Шарлотты в другой истории. Мне казалось, что они не нуждаются в именах, что они не слишком важны".

Одним из главных героев повести «Старик» оказывается река Миссисипи. Отсюда и название повести, — Фолкнер объяснял: "Так называют эту реку негры, живущие около нее. Они никогда не называют ее Миссисипи или «река», а только так — Старик. Я понял, что это хорошее название для произведения". Для Фолкнера Миссисипи тоже была больше чем просто рекой. "Я знал эти места всю мою жизнь, — говорил он. — Эти места не так далеко от того города, где я родился и прожил всю свою жизнь… Я знаю эти места — каждую осень, сколько я себя помню, мы отправлялись туда охотиться на медведей и оленей, это близко от дамб".

Фолкнер хорошо помнил страшное наводнение на Миссисипи в 1927 году и избрал именно это событие фоном для своей притчи.

Главным героем повести стал Заключенный, 25-летний высокий мужчина с голубыми глазами, простой и простодушный человек. Он тоже, как и Гарри с Шарлоттой, жертва литературного романтизма. Он так верил дешевым детективным романам, что, следуя изложенным в них советам и описаниям, решил ограбить поезд, чтобы на эти деньги купить своей любимой девушке какие-то побрякушки. И когда это ограбление не удается и он попадает в каторжную тюрьму Парчмен, он так оскорблен невежеством сочинителей этих дешевых книжонок, что мечтает привлечь их к суду за обман.

И вот этого человека в числе прочих заключенных посылают во время наводнения спасать жителей. Он действительно спасает беременную женщину. В отличие от Гарри, врача, который делает любимой женщине неудачный аборт, не имеющий никакого опыта Заключенный успешно принимает роды.

Заключенный предстает в повести как естественный человек, и, когда обстоятельства заставляют, он борется со стихией, движимый самыми примитивными чувствами — желанием выжить и чувством долга.

Надо сказать, что, поставив перед собой в книге "Дикие пальмы" задачу исследовать проблему «естественного» человека и общества, которое нивелирует личность, Фолкнер не добился большого успеха. Как и во всех других случаях, когда он отходил от своего истинного материала — американского Юга, воплощенного в Йокнапатофском округе, — в ранних рассказах, построенных на европейском материале, в романе "Столб", — книга "Дикие пальмы" отмечена печатью условности, заданности схемы, а отсюда и известная «бесплотность» героев. Да и сама проблема «естественного» человека была в значительной мере проблемой для Фолкнера надуманной, искусственной, хотя она волновала писателя и он не раз к ней обращался.

Пока шла работа над "Дикими пальмами" и «Стариком», в феврале 1938 года вышли в свет «Непобежденные». Совершенно неожиданно эта книга помогла ему получить большие деньги. Голливудская фирма «Метро-Голдвин-Майер» приобрела право на экранизацию «Непобежденных» за 25 тысяч долларов.

Теперь Фолкнер мог купить давно облюбованный им участок земли, прилегающий к Роуан-Ок. Но у него были и более тщеславные планы. Он не хотел вкладывать деньги, оставшиеся от уплаты "Рэндом Хаузу" 20 процентов комиссионных и от уплаты налогов, в акции — ситуация на бирже в тот год была очень неустойчивой. Не хотелось также, чтобы эти деньги просто разошлись на обычные расходы.

Ему мечталось хоть в чем-то сравняться со своими предками — его прадед Старый полковник владел землей, дед тоже имел ферму, на которую иногда возили Билла, когда он еще был маленьким. Теперь и он мог себе позволить купить ферму. Кроме того, ему казалось, что благодаря ферме он будет ближе к земле, к природе.

Брат Фолкнера Джон вспоминал: "Билл сказал, что он всегда хотел иметь ферму, и спросил меня, если он купит ферму, соглашусь ли я вернуться в Оксфорд и управлять ею вместе с ним. Я ответил Биллу, что ничего не знаю про сельское хозяйство, на что он возразил, что вдвоем мы как-нибудь выучимся. Ему хотелось разводить мулов и выращивать достаточно кукурузы, чтобы прокормить их. Я ему сказал, что готов".

Джон, который до этого жил в Мемфисе и был профессиональным летчиком, действительно перебрался в родной город и занялся поисками подходящей фермы. Вскоре такая ферма нашлась — участок в 320 акров в 17 милях от города. Место это Фолкнеру понравилось. Понравилось ему наверняка и то, что владел этой фермой тот самый Джо Парке, который когда-то купил у отца писателя его городской дом, а теперь сын Марри Фолкнера мог купить у Паркса его родную ферму.

"Билл нашел там больше, чем просто ферму, — писал Джон Фолкнер, — он нашел там людей, о которых писал, обитателей холмов. Они гнали собственное виски из собственной кукурузы и не могли понять, кому какое до этого дело. Они не желали участвовать в выборах и решали свои споры сами".

Ферму он назвал Гринфилд-фарм. На холмах здесь росли красивые зелено-синие сосны, низину нужно было расчищать от кустарника и ив, чтобы выращивать здесь кукурузу. Джон предложил разводить коров, но сам владелец категорически отказался: коровы ему несимпатичны, он хочет выращивать племенных кобыл. И начал их приобретать. Купил он также подержанный трактор «фордзон» для того, чтобы выкорчевывать лес и вспахивать землю.

Ферма доставляла Фолкнеру множество удовольствий. Он почти ежедневно приезжал сюда по утрам, обсуждал с Джоном всякие далеко идущие сельскохозяйственные планы. Он даже попросил своего приятеля летчика пролететь вместе с ним над фермой, чтобы, как он выразился, "иметь полную картину того, что есть и как развивать ферму дальше".

Вообще в тот год ему ужасно нравилось разыгрывать роль богатого и хлебосольного хозяина. После одной охоты, с которой он привез подстреленного им оленя, Фолкнер надумал устроить в Роуан-Ок охотничий завтрак, пригласив всех местных друзей. Более того, он предложил, чтобы завтрак был костюмированным, и встречал своих гостей на веранде дома, одетый в старинный охотничий костюм. Тут же стояла Эстелл в котелке, маленькая Джйлл, а в центре этой группы красовалась монументальная фигура дяди Нэда в костюме, принадлежавшем когда-то Молодому полковнику, и с подносом в руках, на котором стояли рюмки с виски.

В то же лето Фолкнер затеял пикник на своей ферме с зажариванием туши бычка на вертеле. Пикник удался на славу.

Тем временем продолжалась работа над книгой "Дикие пальмы". Работа шла медленнее, чем ему хотелось, потому что мучили боли в спине. Ему сделали операцию, но неудачно, внесли инфекцию, потребовалось еще длительное и болезненное лечение.

Наконец в конце июня он отправил рукопись в издательство. А через несколько дней писал Бобу Хаасу: "Последние шесть месяцев я жил в таком странном состоянии семейных осложнений и осложнений с моей спиной, что я до сих пор не могу сказать про роман, хорош ли он или это полная чушь. У меня такое ощущение, словно я писал эту книгу, сидя по одну сторону стены, а бумага была по другую сторону, и моя рука с пером просовывается сквозь стену и я пишу не только на невидимой бумаге, но и в полной темноте, так что я даже не знаю, пишет перо по бумаге или нет".