Как и для всех мужчин в семье Фолкнеров, для Билли паровозы обладали необыкновенной притягательной силой. В Южном Миссисипи и в Луизиане фрукты и овощи созревали рано, и примерно в течение двух месяцев мимо Оксфорда тянулись на север поезда, груженные этими дарами Юга. «Билл, Джон и я, — вспоминал Марри Фолкнер, — вставали пораньше и торопились по пыльным улицам на высокую насыпь, с которой хорошо был виден железнодорожный путь, и ждали там, пока раздастся свисток первого „ягодного поезда“, как мы их называли. По свистку, еще задолго до того, как показывался поезд, Билл угадывал не только номер паровоза, но и машиниста, чья рука держала шнур свистка. „Это номер 1102 с мистером Маклеодом“, — говорил Билл. Он знал все типы паровозов и объяснял их нам. Наш отец знал многих машинистов, и благодаря этому знакомству нам иногда разрешалось проехать на паровозе, бросить лопату угля в топку и потянуть за шнур свистка».
Потом это увлечение Билла сменилось другим — воздушными полетами. В конце лета в Оксфорде обычно устраивалась ярмарка. На площади возводили брезентовые балаганы, где фермеры выставляли лучшие початки кукурузы, самый крупный картофель, а их жены демонстрировали пироги и банки с вареньем и консервированными овощами. Сюда стекались торговцы всевозможными товарами, балаганы, в которых можно было увидеть заклинателей змей, «дикого человека с острова Борнео», прикованного цепью к скамье и грызущего кость.
И вот однажды стало известно, что в Оксфорд приехал человек, который поднимется в воздух на шаре. Весь город был взволнован, а Билл и его братья больше всех. В назначенный для представления день мальчики выскользнули через заднюю калитку и стремглав бросились на площадь. Там они увидели захватывающее зрелище — огромный серый мешок был привязан веревками к вбитым в землю колышкам, а под ним в яме был разведен костер, который должен был дать теплый воздух для заполнения воздушного шара. Высокий негр подбрасывал в костер уголь и время от времени подавал воздухоплавателю бутылку с виски. Все зрители были черны от копоти. Маленький Джон поглядывал по сторонам, боясь, что их хватится мама или Калли. Но Билл его успокаивал: «Не бойся, она нас все равно не узнает». Они были с головы до ног в черной жирной копоти, глаза слезились, но мальчики были счастливы.
Наконец настал момент, когда воздухоплаватель крикнул негру: «Руби их, будь они прокляты!», негр обрубил топором веревки, и шар стал медленно подниматься, увлекая за собой маленькую корзину, в которой сидел воздухоплаватель. Легкий ветерок повлек шар прямо к дому Фолкнеров. Билл сразу сообразил это и потащил братьев бегом вслед за шаром через чужие дворы, огороды, заборы. Шар постепенно терял высоту и снижался как раз во двор Фолкнеров, где стояли мама и Калли. Здесь шар вместе с корзиной упал прямо на крышу их курятника, Калли Барр решила, что пришла пора защищать семью, и решительно двинулась к курятнику, но тут они обе увидели троих мальчишек, измазанных, поцарапанных, в изорванной одежде. Воздухоплаватель воспользовался замешательством, соскользнул с крыши и бросился бежать. Калли Барр мрачно спросила: «Мисс Мод, что мы будем делать с этими мальчиками?» Мальчики уже знали, каким будет ответ.
С этого дня Билли бредил полетами. В журнале «Америкэн бой» он нашел схему и инструкцию, как построить самодельный самолет, и мобилизовал братьев и приятелей ва осуществление этой грандиозной затеи. В сарае они оборудовали мастерскую и сколотили там раму точно по рисунку из журнала. Покрытие сделали из старых газет на мучном клее по образцу воздушных змеев. Билли руководил всеми работами, и он же выбрал место для полета — это был крутой обрыв высотой метра три, внизу был песчаный котлован. Билли объяснил, что этот обрыв ему нужен, чтобы самолет набрал высоту.
Естественно, что Билли присвоил себе право быть первым испытателем. Негры помогли им отнести самолет к обрыву, Билли взгромоздился на это зыбкое сооружение, негры раскачали самолет и подбросили его, но… крылья остались у них в руках. Корпус тут же развалился в воздухе на части, и Билли рухнул с высоты на песок.
С самого детства Билли проявил талант рассказчика, он прекрасно рассказывал братьям и друзьям волшебные сказки, истории про индейцев. Часть сюжетов он черпал из книг, но многие придумывал сам. Не случайно его двоюродная сестра Салли вспоминала: «Когда Билли рассказывал что-нибудь, никогда нельзя было разобрать, правда ли это или он сам придумал».
Однажды Мисс Мод заметила, что один из приятелей сына, Фриц Макэлрой, каждый вечер приходит вместе с Билли по вечерам к ним домой. К братьям Фолкнерам часто приходили соседские дети, и сами они ходили в гости, но то, что один и тот же мальчик приходит каждый вечер, показалось ей странным, и она решила понаблюдать, в чем тут дело. Надо сказать, что в обязанности Билла входило ежедневно приносить из сарая несколько ведер с углем. И вот Мисс Мод обнаружила, что Фриц Макэлрой каждый вечер отправляется вместе с Биллом в сарай, наполняет там два ведра углем, причем Билли просто стоит рядом, а потом Фриц несет их в дом, а Билли идет рядом с ним. И так продолжалось изо дня в день. В конце концов мама выяснила, в чем было дело: Билли рассказывал Фрицу истории с продолжением, прерывая их каждый раз на таком месте, чтобы Фрицу было интересно прийти на следующий день и узнать, что же было дальше. А Фриц ради историй Билла охотно выполнял его работу.
Восьми лет Фолкнер пошел в школу. Как вспоминает Хол Каллен, соученик Билла, он был «одним из двух самых способных учеников в классе» и выделялся своим умением рисовать. Во всяком случае, Билл Фолкнер за два года прошел четыре класса. Старший брат Хола Каллена Джон, который впоследствии был дружен с Фолкнером, вместе с ним охотился и оставил о нем книгу воспоминаний, писал, что, «когда я ходил в школу, Фолкнер был совсем мальчишкой, на два класса младше меня, к тому же он был маленького роста для своих лет. На школьном дворе он часто стоял в стороне, я никогда не видел, чтобы он много играл с другими детьми. Он больше был слушателем, чем рассказчиком, однако все любили его и никто не дразнил его неженкой».
Билли Фолкнер действительно не любил играть в ковбоев и индейцев, не любил бороться. Тем не менее он охотно играл в бейсбол и в футбол и даже успел сломать себе нос, выступая полузащитником в футбольной команде Оксфорда против их традиционного противника, команды Холли Спрингс. Он принимал участие во всех школьных делах, рано начал сочинять пародии и стихи, рисовать карикатуры. В 12 лет выпускал рукописную газету, которая «сообщала о событиях на Саут-стрит», и продавал ее по центу за экземпляр. Желание стать писателем зародилось в нем очень рано, соученик Билли по третьему классу Лео Галлоуэй вспоминал, что на вопросы учителей, кем он хочет быть, Билл неизменно отвечал: «Я хочу стать писателем, как мой прадедушка».
При всех своих способностях Билл Фолкнер отнюдь не был прилежным учеником, он занимался только теми предметами, которые его интересовали. Сам он впоследствии отозвался о школьном периоде своей жизни следующим образом: «Я окончил младшие классы школы, два года ходил в старшие классы, но только осенью, чтобы играть в футбольной команде, родители в конце концов дознались об этом…»
Помимо футбола, у него было много увлекательных занятий. Одной из таких привязанностей, оставшихся на всю жизнь, были лошади. Как раз в этот период отец Билла содержал конюшню с экипажами, которые сдавались внаем. Фолкнер вспоминал: «Я вырос в большей или меньшей степени в конюшнях моего отца. Будучи старшим из четырех сыновей, я довольно легко избежал влияния матери, поскольку отец считал, что для меня самое важное — учиться делу. Думаю, что я до сих пор занимался бы конюшнями, если бы их не сменили автомобили».
Любопытную историю, относящуюся примерно к этому времени, рассказал однажды Фолкнер, выступая перед студентами в университете Виргинии. На вопрос о происхождении сюжета с пятнистыми лошадьми, послужившего основой рассказа, а потом органически вошедшего в роман «Деревушка», Фолкнер ответил: «Однажды я купил одну из таких лошадей. Они появлялись в нашей округе, каждое лето кто-нибудь пригонял новую партию. Это были выращенные на пастбищах Запада пегие пони, их пригоняли в наш город и продавали с аукциона по цене от трех-четырех до шести-семи долларов. И я купил одну за 4 доллара 75 центов. Мне было тогда, я припоминаю, десять лет. Мой отец в то время владел конюшней, и у него работал здоровенный мужчина шести с половиной футов ростом, и весил он двести фунтов, но в умственном отношении ему было не больше десяти лет. Мне захотелось иметь одну из таких лошадей, и отец сказал: „Хорошо, если ты и Бастер можете купить одну на те деньги, которые ты скопил, покупайте“. Вот мы и отправились на аукцион и купили лошадь за 4 доллара 75 центов. Мы привели ее домой, хотели ее объездить, у нас была двухколесная тележка, сделанная из передка коляски, с дышлом, но эта лошадь нас надула — это был настоящий зверь, в ней не было ничего от домашнего животного. В конце концов Бастер заявил, что все готово, мы накинули на голову лошади мешок и подвели ее задом к тележке, двое негров запрягли ее, завели постромки, мы с Бастером взгромоздились на сиденье, и Бастер скомандовал: „Ладно, ребята, отпускайте!“ Они сорвали мешок с головы лошади. Она рванулась через двор — там были большие ворота, — одно колесо зацепилось за ворота, мы свалились на другое, Бастер поймал меня за шиворот и вышвырнул, а потом спрыгнул сам. Тележка разбилась вдребезги, а лошадь мы нашли в миле от нашего двора в тупике. Всю упряжь она с себя сорвала. Но это был приятный опыт. Мы держали эту лошадь и объезжали ее, в конце концов я стал ездить на ней. Я любил эту лошадь, потому что это была моя собственная лошадь. Я купил ее на свои собственные деньги».
