– Как бы там ни было, а я люблю ее и обязан жениться. Раз матушка требует благословения принца, значит, необходимо это благословение получить. И дело с концом.
Кейт одобрительно похлопала спутника по руке. Должно быть, расположить такое количество мыслей в логическом порядке было нелегко, и она искренне порадовалась успеху лорда Димсдейла. В то же время здоровый страх перед матерью вполне объяснял редкую покорность, с которой бедняга согласился жениться по первому же требованию Марианны.
– Должно быть, мы уже едем по землям принца, – предположил Алджернон после долгого молчания. – В Ланкашире у него невероятно обширные угодья. Брат моего отца считает неправильным, что родные английские просторы принадлежат иностранцу. Конечно, принц учился в Оксфорде и все такое, однако, что ни говори, чужая кровь в его венах присутствует.
– Равно как и в ваших, – вставила Кейт. – Вы ведь связаны с ним по материнской линии?
– Ну, матушка… – Лорд Димсдейл не договорил. Судя по всему, он считал себя чистокровным англичанином. – Вы понимаете, что я имею в виду.
– А вы когда-нибудь встречались с принцем?
– Раз-другой, еще в детстве. Какой он мне дядя? И старше-то всего лет на десять. С какой стати я должен тащить к нему свою невесту? Подумаешь, его высочество!
– Ничего, спектакль скоро закончится и жизнь войдет в нормальное русло, – успокоила Кейт.
– Принцу срочно нужны деньги, – сообщил лорд Димсдейл. – Говорят, ради приданого он обручился с…
Однако ценная информация утонула в оглушительном шуме. Возница внезапно закричал и дернул экипаж вправо, колеса отчаянно заскрежетали, собаки возмущенно затявкали. К счастью, карета остановилась, но не перевернулась, а второй экипаж, где ехали Розали, камердинер лорда Димсдейла и чемоданы, замер в нескольких дюймах от первого.
Алджернон одернул слегка задравшийся жилет.
– Посмотрю, что произошло. Дело мужское. – Выглядел он при этом на все свои восемнадцать лет, ни днем старше. – А вы оставайтесь здесь, в безопасности. Скорее всего сломалась ось. Ну или еще что-нибудь в этом роде.
Кейт позволила джентльмену выйти первым, а потом поправила дорожную шляпку и спустилась следом.
Возница без особого успеха пытался успокоить лошадей, в то время как лорд Димсдейл согнулся до земли в нижайшем поклоне.
Неподалеку на огромном гнедом жеребце сидел человек, который не мог быть никем иным, кроме как самим принцем. Впрочем, против солнца удавалось рассмотреть лишь темный силуэт, и силуэт этот оставлял впечатление силы, но не опасной, а сдержанной, подчиненной разуму и воле.
Кейт прикрыла глаза ладонью как раз в ту секунду, когда всадник легко спрыгнул на землю. Темные волосы до плеч делали его похожим на актера, собравшегося предстать в образе то ли короля Ричарда III, то ли Макбета.
Впрочем, спустя мгновение стало ясно, что принц похож не столько на Макбета, сколько на Оберона, короля фей, – в первую очередь благодаря широко поставленным, чуть раскосым, с экзотическим блеском глазам. Должно быть, сказывалась та самая «чужая кровь», о которой высокомерно рассуждал Элджи.
К тому же говорил он с легким, но заметным акцентом, удивительно гармонировавшим и с густыми длинными волосами, и с яркими глазами. Было в этом человеке что-то необыкновенное: живое, дерзкое и горячее, – незаметное в тех бледных и скучных англичанах, которых доводилось встречать каждый день.
Кейт поняла, что рассматривает незнакомца в упор, и поспешила отвести взгляд. К счастью, пока принц ее не заметил.
Должно быть, он давно привык находиться в центре внимания и принимать поклонение подданных, а потому весьма снисходительно кивнул согнувшемуся в три погибели юнцу. Свита тоже спешилась и обступила господина плотным кольцом. Джентльмен слева в точности соответствовал представлению Кейт о придворных: завитой, напомаженный и пестрый как павлин. Был здесь даже паж в красной с золотом ливрее. В целом компания напоминала группу охотников. Королевская охота, иначе и не скажешь.
И вот наконец принц обратил внимание на путешественницу.
Окинул холодным взглядом, словно молочницу на обочине дороги. В темных глазах не промелькнула даже искра интереса – лишь трезвый расчет, словно она хотела продать молоко, а ему это молоко показалось кислым. Судя по выражению лица, грозный владыка мысленно снял с нее слишком тяжелый, громоздкий дорожный костюм и теперь рассматривал засунутые в корсет свернутые чулки.
Кейт слегка склонила голову. Пусть не надеется, что она присядет в глубоком реверансе прямо здесь, на пыльной дороге, да еще перед принцем, для которого важность собственной персоны значила больше, чем хорошие манеры.
Он не произнес ни слова. Не кивнул, не улыбнулся, а просто отвел взгляд, повернулся к лошади, запрыгнул в седло и уехал. Спина его высочества оказалась шире, чем можно было представить. Шире, чем у деревенского кузнеца, шире, чем…
Кейт в жизни не встречала подобной грубости, в том числе и от кузнеца, который нередко оказывался пьяным, а потому имел убедительное оправдание.
Элджи тем временем сообразил, что произошло, и принялся командовать возницей.
– Принц не виноват в том, что наши лошади испугались неожиданной встречи. Быстрее выезжай на дорогу и продолжай путь!
– Цезарь! – позвала Кейт. Песик прилежно облаивал пристяжную, которой ничего не стоило убить его одним движением копыта. – Иди сюда!
Лорд Димсдейл подал знак лакею, однако Кейт тут же его остановила:
– Не надо. Цезарь должен научиться слушаться. – Она достала мешочек с сыром.
Фредди и Коко прижались к юбке, как жадные поросята. Кейт дала каждому по кусочку сыра, а вдобавок еще и погладила. Цезарь наконец-то понял, что упускает возможность подкрепиться.
– Иди сюда! – повторила Кейт.
Пес немедленно вернулся, и она протянула лакомство.
– Вот еще забота, – недовольно проворчал Элджи.
– Да, – согласилась Кейт и вздохнула.
– Но с вами они ведут себя намного спокойнее. Виктория слишком мягкосердечна. Подумать только, что случилось с ее губой!
Как только путешественники снова сели в карету, лорд Димсдейл благоговейно сообщил:
– Это был мой дядя, принц.
– Выглядит очень внушительно, – согласилась Кейт.
– Можете представить, что бы случилось, узнай его высочество о происхождении Виктории? – Мысль привела Алджернона в ужас.
– Интересно, какой окажется его собственная невеста?
Кейт вспомнила темный силуэт на фоне солнца. Этот необыкновенный человек мог жениться исключительно на сияющей драгоценностями принцессе из какой-нибудь далекой сказочной страны.
– У русских женщин темные волосы, – сообщил Элджи, стараясь сделать вид, что понимает, о чем говорит. – Конечно, можно было бы вас представить, но я подумал, что будет лучше, если принц не обратит на вас внимания, до тех пор пока… – Он неопределенно махнул рукой. – Ну, вы понимаете. Пока вы не изменитесь.
До этой минуты спутника ни капли не смущало то обстоятельство, что Кейт заметно уступала Виктории в красоте.
– Простите, – извинилась она.
– За что? – не понял Элджи.
– За то, что меня не так приятно показывать влиятельному родственнику, как вашу невесту. Принц наверняка сумел бы оценить ее красоту и очарование.
Лорд Димсдейл был слишком молод, чтобы притворяться, а потому признался:
– Конечно, очень жаль, что Виктории здесь нет. Но с другой стороны, так даже лучше. Вдруг она увидела бы принца и решила… – Он грустно умолк.
– Виктория в вас души не чает, – заверила Кейт, очень гордая тем обстоятельством, что сумела сдержаться и не добавить: «глупышка». Виктория и Элджи безупречно подходили друг другу: оба такие милые, такие чувствительные и такие… недалекие. – К тому же принц никогда в жизни не женится на девушке, в венах которой не течет голубая кровь. Уверена, что даже дочка герцога окажется для него простушкой, не говоря уже о моей сводной сестре.
Цезарь высунулся в окно и грозно зарычал на проезжающий экипаж.
