Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Наверное, самым знаменитым из кораблей этой серии стал линейный корабль «Азов». В 1827 году в ожесточенном Наваринском сражении его экипаж под началом капитана 1-го ранга М.П. Лазарева явил миру столь яркие образцы доблести, храбрости и чести, что поверг в изумление всю Европу. Именно «Азов» первым в отечественном флоте удостоился высокой чести заслужить кормовой Георгиевский флаг — высшую награду для кораблей.

К числу «Селафаилов» принадлежал и «Иезекииль» капитана 1-го ранга Трескина. К 1840 году корабль выслужил свой положенный срок и подлежал сдаче в порт. В связи с этим было принято решение вместо него заложить на Соломбальской Архангельской верфи очередной «Селафаил» под № 44. Имени же ему пока дано не было.

Едва завершилась морская кампания, как капитана Трескина вызвали в министерство. Дежурный генерал проводил его к морскому министру. Князь Меншиков был немногословен.

— Государь остался весьма доволен твоим кораблем! — заявил. — Потому предлагаю ехать в город Архангельской и принимать там под начало новостроящийся корабль.

— Его величество говорил о повышении в ранге должностном! — напомнил Меншикову Трескин.

— Свободных вакансий пока нет! — пожал плечами тот. — Вернешься — дадим бригаду.

— Что за корабль спускают архангелогородцы?

— «Селафаил».

— Позволено ли будет мне взять несколько офицеров с «Иезекииля»?

— Не возражаю!

— А матросов?

— Нет! — насупил брови министр. — Укомплектуешься на месте унтерами местного экипажа да тамошними рекрутами.

— Но в мае предстоит переход вокруг Скандинавии, и я не могу идти в столь дальнее плавание с сырой командой!

— Не ты первый, не ты последний! — уже зло глянул на надоедливого каперанга Меншиков. — Всегда так было! Сплаваешься!

Давая понять, что разговор окончен, он принялся демонстративно рассматривать какую-то попавшуюся под руку бумажку.

— Честь имею! — вскинул голову Трескин и, повернувшись на каблуках, вышел

Домой в Кронштадт добирался пассажирским пароходиком. Дул остовый ветер, и слабосильный «самовар» едва выгребал против поднятой волны, трясясь как в лихорадке.

Супруги Трескины снимали меблированную квартиру неподалеку от Петербургских ворот. Марья Давыдовна встретила мужа на пороге.

— Ну что? Куда назначили? — спросила с тревогой в голосе.

— Едем в Архангельск! — ответствовал ей супруг. — Будем принимать корабль.

Уже на следующий день Трескин начал заниматься отбором офицеров для укомплектования своего корабля. Перво-наперво вызвал старшего офицера капитан-лейтенанта Андрея Ивановича Истомина. Такой старший офицер — клад для любого командира. Дело свое знает до тонкостей мельчайших. Кроме того, море и службу корабельную любит, что тоже немаловажно. За плечами капитан-лейтенанта походы по Атлантике и Средиземному морю. Почти десять лет отплавал на «Иезекииле». Храбро сражался в знаменитом Наваринском сражении, за что награжден орденом Святой Анны 3-й степени с бантом.

Андрея Ивановича уговаривать долго не пришлось.

— Плавание предстоит интересное. Вояж вокругскандинавский более мне по душе болтаний в «маркизовой луже», — заявил он Трескину. — «Селафаилы» я знаю как свою пятерню. Ну а с вами, Павел Михайлович, вместе служить всегда рад!

— Спасибо, Андрей Иванович! — растрогался командир. — Иного решения от старого соплавателя и не ожидал!

Согласились отправиться со своим командиром в Архангельск вахтенный начальник лейтенант Яков Васильев и лейтенант Александр Дудинский, мичманы Капитон Бубнов и Людвиг Рененкампф. Узнав о предстоящей новостройке, пришел к Трескину его старый сослуживец лейтенант Дергачев, в последнюю кампанию отплававший на линейном корабле «Не тронь меня». За ним оттуда же попросились уже отлично зарекомендовавшие себя в море лейтенант Дмитрий Сверчков и мичман Петр Назимов. Двоюродный брат Петра Назимова известен в русской истории, как командир корвета «Витязь», доставившего Н.Н. Миклухо-Маклая на берег Новой Гвинеи. Впоследствии он стал вице-адмиралом, членом Адмиралтейств-совета, командующим Тихоокеанской эскадрой.

Добровольцем пошел в экипаж новостроящегося архангельского корабля лейтенант Федор Андреев — педагог и ученый. Молодой офицер успел прекрасно проявить себя как преподаватель на офицерских классах и стать автором нескольких научных трудов, получивших широкую известность. Свое желание участвовать в переходе вокруг Скандинавии он объяснил так:

— Хотелось бы изучить магнитные склонения в широтах высоких!

Попросился в экипаж Трескина и мичман Дмитрий Аникеев, уже отплававший несколько боевых кампаний на Черном море. Мичман Аникеев служил там на линейном корабле «Силистрия» под командой капитана 1-го ранга П.С. Нахимова. Проявил беззаветную храбрость и хладнокровие при высадке десанта у местечка Субаши, за что получил орден Святой Анны 4-й степени.

Таким подбором офицеров Павел Михайлович Трескин мог быть вполне доволен. Еще бы, ему удалось собрать под свое начало цвет Балтийского флота.

Кроме того, он «выбил» у начальства и своего боцмана с «Иезекииля». Боцман Иван Завьялов отслужил уже на флоте за четверть века, ходил на шлюпе «Восток» к берегам антарктическим и на шлюпе «Суворов» — к пределам аляскинским, дважды хаживал вокруг Скандинавии, да и в баталиях морских испытан не единожды. Все знает и все умеет боцман Иван Завьялов. Второго такого, почитай, на всем флоте российском нет.

После Рождества капитан 1-го ранга Трескин сформировал санный поезд. Получилось за полсотни саней. Набрали всяческих припасов, навигационных инструментов. Многие ехали с семьями. Вез свою жену Марью Давыдовну командир корабля Трескин, вез жену Глафиру Ивановну и боцман корабля Завьялов.

Длинной вереницей выехали сани за петербургскую заставу. Остановились. Привстал капитан Трескин, оглянулся на свой караван, махнул рукой:

— С Богом!

Гикнули ямщики, рванули кони, и понесся санный поезд по заснеженной целине…

* * *

Архангельск встречал балтийцев колокольным перезвоном. Была уже Пасха. Прибывших давно ждали. Тут же отвели им дома для проживания. Сложили корабельное имущество в местном адмиралтейском сарае да замок амбарный на дверь повесили.

А на Соломбальской верфи уже высился частоколом шпангоутов остов будущего корабля. Строивший его корабельный мастер Ершов встретил приехавшую команду радушно.

— Вот, — говорил, седые волосы поглаживая, — присматривайтесь к тому, как строим, да изучайте понемногу! Ничего зря на свете не бывает! Все пригодится!

Уже в Архангельске стал экипаж линейного корабля за № 44 пополняться новыми людьми. Пришли штабс-капитан корпуса морской артиллерии Андрей Чевгуздин, штурман — капитан Алексей Воронин, штаб-лекарь Сакович и назначенный местным архиереем священник Василий Низарьин. Прямо из Морского корпуса прибыли новоиспеченные мичманы Владимир Греве и Дмитрий Лесли, оба выходцы из старинных морских родов.

Стали прибывать на укомплектование и матросы. Старых служак было мало. Большей частью приходили молоденькие архангелогородские рекруты, и хотя многие из них уже изведали штормовую морскую волну на отцовых да дедовых кочах[6], однако учить их еще предстояло немало.

Чтобы хоть как-то подготовить команду к будущему тяжелому переходу, Трескин договорился с начальником местного порта об учебных плаваниях по Белому морю. Часть матросов посадили на транспорт «Онега» под началом лейтенанта Дудинского, другую — на местную шхуну под командой лейтенанта Александра Шигорина. Все короткое северное лето суда оморячивали рекрутов, делая из них настоящих моряков.

К лету же из Санкт-Петербурга пришло, наконец, и радостное известие. Государь император присвоил линейному кораблю № 44 имя. Отныне строящемуся на Соломбальской верфи 74-пушечнику надлежало именоваться «Ингерманланд».

Давно известно, что корабельные судьбы сродни людским. Так же, как и люди, имеют корабли дату своего рождения и день своих именин. Вся разница при этом лишь в том, что у кораблей, как правило, день присвоения имени предшествует дню официального рождения.

вернуться

6

Коч — старинное поморское парусно-гребное судно. — Примеч. ред.

80
{"b":"171330","o":1}