Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Тамплиеры испросили у графа позволения ожидать нас в одной из обителей Тулузы, сославшись на требование своего устава. Жанна умоляла отца ускорить отъезд, сколь ни был бы он неучтивым. Рено же напротив, быстро привык к этой беззаботной жизни, девичьи взгляды и льстивые речи обманули его простоту. Он участвовал в турнире и завоевал корону. Жанна же пала духом. Нет, нельзя сказать, что бы ей совсем не нравились ухаживания, но все юноши были заняты главным образом только своими нарядами и украшениями; надушенные и напомаженные, некоторые даже нарумяненные, они были больше похожи на женщин. Любовь была для них делом всей жизни. Но не та страсть, что наполняет и украшает собой каждый день; это были лишь мелкие проделки, продиктованные похотью и ведущие прямиком в спальню. В одну секунду многие из них объявили себя до смерти влюбленными в Жанну. Они немедленно начали соперничать между собой в бесполезных и дорогостоящих подарках, утомлять виршами, заказанными у трубадуров:

Чуть раскрывшаяся роза,
Лилия белей снегов,
Я люблю вас без притворства,
Всю жизнь смотреть на вас готов.

А вот еще — она со смехом показывала мне их:

Розочка, цветок фиалки,
Нежность, кротость, Красота.
Я вас помню днем и ночью
И храню в душе любовь.

Недоверие, с которым она отнеслась ко всем этим залогам любви, лишь усилило горячность их желаний, но все это выглядело вот как:

— Госпожа моя, кому оставили вы свое сердце?

— Оно при мне, прекрасные сеньоры.

— Не хотелось ли вам его отдать кому-нибудь?

— Я отдам его тому, кто будет его достоин.

— Что же нужно для этого сделать? Спеть песню?

— Нет, следовать за мной.

— За тобой можно идти хоть на край света!

— Не так далеко, сеньоры. Достаточно будет, если один из вас возьмет на себя крест.

Все без исключения грубо расхохотались, но когда поняли, что это не шутка, то отвернулись от нее, предпочтя объявить ее безумной, нежели признать, что она презирает их. Узнав об этом, граф Раймон прозвал ее «моя дикарка» и не на шутку заинтересовался ею. Как и все его окружение, он был весьма женолюбив. Тут, несмотря на все испытываемое им почтение к графу, забеспокоился, наконец, и Анселен. Он хлопотал о письмах к Триполи «из-за корабля в Марселе». Граф Раймон настоял на предоставлении ему чести торжественно проводить нас до ворот города. Он даже снабдил нас почетной стражей. В момент прощания он спросил:

— Не правда ли, господин Анселен, Тулуза не сравнима ни с чем?

— Без сомнения, господин граф, это самый богатый и благородный двор.

— Однако вы, кажется, чем-то опечалены? Позвольте узнать, чем же?

— Тем, что никто из всей этой богатой публики не захотел отбыть с нами за море.

Улыбка исчезла с лица графа.

— Тулуза послала многих своих уроженцев в Святую Землю, разве вы не знаете этого? Мой предок помогал Годфруа Бульонскому при завоевании Иерусалима; он должен был стать королем. Теперь другим предстоит обеспечивать смену.

Этот довод сбил Анселена с толку. Он не знал что ответить.

— Но вы, — продолжал Раймон, — можете найти себе подкрепление по дороге. Я знаю, что один из моих виконтов спит и видит во сне Иерусалим. Это Жофре де Минерв. Навестите его от моего имени. Скажите ему, что я с удовольствием приму его фьеф под свое покровительство, если он решится следовать за вами.

— Где эта его Минерва, государь мой?

— Люди стражи проводят вас туда.

12

АНСЕЛЕН СОКРУШАЕТСЯ

Без задержки, через Кастры, Лодев, Сент-Гилем-ле-Дезер мы скоро достигли этой самой Минервы.

— Это бесполезно и нечестно, — говорили каши тамплиеры, к которым присоединились многие из их тулузских братьев. — Мы отклоняемся от Марселя из-за пустяков, разве только для того, чтобы потакать вашим причудам!

Анселен же настаивал на том, что убедит Жофре Минервского:

— Дорогие братья, — отвечал он, — не лишайте меня этой заслуги. Владелец Минервы слывет доблестным воином с твердым характером. Если он сомневается, дело наполовину выиграно… Лесное сражение обескровило наш отряд. В каком виде предстанем мы перед королем Бодуэном: «Ваше величество, вот люди Франции!» — А сколько их?

— Анселен, вы боитесь, что нам не хватит кораблей в гавани, и вы же сами задерживаете нас.

— Гио, я прав. Чем больше нас будет в Марселе, тем легче мы погрузимся. Ради кучки наших людей не снарядят целый корабль. С отрядом же Жофре де Минерва — иное дело!..

Мы снова уступили ему. Наверное, эта благодатная страна смягчила наши души. Какое воодушевление охватывало нас под этим небом цвета ириса, пропитанного солнцем! Растянувшись цепочкой, мы двигались мимо обсыпанных пыльцой олив, светлых утесов, под нескончаемое стрекотание стрекоз. Холмы были густо-синего цвета, а земля, дороги, деревни были окрашены в медовые тона, отдавали потемневшим золотом…

Укрепление Минервы было почти мавританским на вид, со своим узким донжоном, вздымавшимся над холмами. Два почти пересохших потока, протекавших по дну головокружительных ущелий, огибали плоскогорье в форме сердца, служившее основанием постройке. Обороне служили не только эти препятствия и сторожевые башни — каждый дом в округе представлял из себя настоящую крепость. Внизу, на равнине возделывались поля и оливковые рощи. Среди кипарисов по склонам холма поднимались ровные ряды виноградников. Никакое другое место во Франции не напоминало столь живо природу Иудеи. Даже церковь, беспримерной древности, была похожа на одно из восточных святилищ. Жофре де Минерв отнюдь не отличался оливковым цветом лица и напомаженной прической герцога Тулузского. Напротив, у него была светлая борода и голубые глаза северянина. Это показалось нам обнадеживающим. В своей одежде он не признавал украшений; походка его была решительной, речь — как у воина. Жители Минервы не были с ним запанибрата: они по-настоящему любили его. Здесь не было ассамблей, ограничивавших его власть; виконт был полновластным хозяином своей земли, но не ее тираном. Когда Анселен передал ему слова графа Тулузского, он не стал прибегать к уловкам:

— Да, это так, — отвечал он. — Я давно и искренне мечтаю нашить крест на мои одежды. Увы! Это означало бы предать мои земли на откуп и разграбление дорогим соседям, Тренсавелям Каркассонским и баронам де Ластур.

— Граф Раймонд взял бы их под свое покровительство.

— Как раз этого я боюсь больше всего! Он воспользуется моим отсутствием и наложит на мои владения свою лапу. Он, несомненно, превратит в свою собственность земли, зависящие от него лишь формально. В тяжелый час я готов служить Тулузе, но только добровольно: я ненавижу двуличие ее двора.

— Господин виконт, — настаивал добрый Анселен, ничего не смысливший в этих тонкостях. — Нет на свете силы, способной противостоять церкви, ее проклятию, рано или поздно настигающему виновного. Если кто-то — будь то граф Раймон Тулузский или один из ваших соседей — завладеет Минервой в ваше отсутствие, он будет отлучен от церкви! Вы забываете, что над земными владыками стоят епископы.

— Господин Анселен, вы незнакомы с церковью наших краев. Наши епископы не проклинают тех, кто дает им привилегии! Порча напала на здешний клир… Поэтому, при всем желании ехать, я не могу себе этого позволить… Вы, вероятно, сурово осуждаете меня?

— Мне вас жаль. Ваше прирожденное великодушие разбилось о пустые хлопоты.

— А вы согласились бы потерять ваше состояние, отречься от своего народа?

— Сеньор виконт, я — всего лишь мелкий деревенский землевладелец; вокруг меня живут лишь землепашцы и лесорубы.

— Минерва была пожалована моим предкам самим Карлом Великим!

— Вы променяли любовь к Господу на клочок земли!

19
{"b":"171323","o":1}