- Я - твой режиссер, я показал тебе, чем ты можешь быть на экране. Это ничего не значит?

- Разве ты мне не доверяешь, Ник? - мягко спросила Джульет.

- Ты хорошая актриса, - согласился он. - Но почему ты думаешь, что останешься звездой такой же величины, если я перестану направлять тебя?

- О да, ты направлял меня. - Неожиданно ее охватила ярость. - Ты направил меня к двум любовным интригам. Ты думал, что это поможет твоим фильмам, Ник?

- А разве не помогло?

- И ты этим гордишься?

- Я горжусь фильмами, которые мы сделали вместе.

- Очень рада. Потому что больше их не будет.

- Джульет, нам надо успокоиться. Подумай хорошенько, а пока прошу тебя только об одном - не делай публичных заявлений. Договорились?

- Я не передумаю, Ник. Я собираюсь стать серьезной актрисой. Ксавье говорит…

- Так это он! Мне следовало бы понять. Разве ты еще не остыла к маэстро?

- Да, он! Ты не хочешь, чтобы я с ним спала, потому что это не принесет никакой пользы твоим фильмам. Зато принесет мне!

Ник подавил кипевшую в нем ярость.

- Ты сейчас сердишься. Дай мне немного времени. Мой новый сценарий великолепно тебе подходит, с финансами все улажено. Тебя ждет самый большой успех.

- Я подумаю.

Когда Ник уходил из дома, Джульет еще не встала. По утрам они обычно не виделись. С тех пор как стали спать раздельно. Идея принадлежала Джульет, а Ник не возражал. За последний год он смирился с такими вещами, которые раньше показались бы ему совершенно неприемлемыми. «О Боже, - думал Ник, - лучше бы я не вставлял в сценарий те слова».

Ник сел в машину, недовольный тем, что не поговорил с женой. Ее почти всю ночь не было дома, а он хотел еще раз попытаться убедить ее в своей правоте. Джульет Бриттани - серьезная актриса? Смешно.

Он решил позвонить ей позже и пригласить вместе пообедать. Он сможет уговорить ее, нужно только время.

Но оказалось, что времени нет.

У двери кабинета Ника встретила секретарша, которая держала в руке выпуск «Голливудского репортера».

- Что случилось, Пегги?

- Сядь и прочти.

На первой странице было имя его жены. Накануне она устроила пресс-конференцию и публично заявила об отказе от сексуальных ролей.

- Ты знал об этом? - спросила Пегги.

- У нас был разговор о перемене имиджа, мне казалось, я переубедил ее. - Ник бросил взгляд на статью. - Но она, должно быть, передумала, как только вышла из моего кабинета.

- Это еще не все. - Пегги протянула ему записку. Джульет просила его прислать поверенного для встречи с ее адвокатом.

Пегги похлопала Ника по плечу.

- Выпьешь?

- В девять утра? - спросил он, уставившись на записку. - Хотя давай. И позвони Уиту.

- Он уже едет.

- Спасибо, Пег. Речь идет о финансировании фильма?

Она кивнула.

- Я оставила эту новость на потом, когда ты выпьешь. Поэтому налила тебе двойную порцию.

- Твое здоровье. - Ник залпом проглотил виски.

Черт его дернул написать те слова!

В середине очень напряженного дня Фредерику Эйтсу позвонили с телевидения и сообщили, что его ждут в офисе Дугласа Ларкина. Сначала Фредерик был против телевидения, но теперь, когда они выпустили уже четыре фильма, им пообещали еще три в следующем сезоне, и, разумеется, все его возражения остались в прошлом. У всех желавших остаться на студии хватало ума, чтобы не напоминать ему об этом.

- Проблемы? - спросил он Дугласа Ларкина с порога.

Незрелый, по стандартам Фредерика, продюсер обладал к тому же вульгарным чувством юмора и еще более вульгарными привычками, что делало его самым подходящим для телевидения человеком. Незрелость и вульгарность очень нравятся массам. Еженедельные шоу Ларкина имели высокий рейтинг, поэтому Фредерик прилагал все усилия, чтобы относиться к нему соответствующим образом.

- Сейчас я тебе кое-что покажу, - сказал Ларкин, - и ты просто не поверишь своим глазам.

Фредерик взглянул на часы, стараясь не выдать своего раздражения. Из-за проклятого Ларкина ему придется перенести обед на более позднее время, а это вредно для желудка. Но ему нужно ублажить продюсера.

- У меня вообще-то нет на это времени, Дуглас, - спокойно произнес Эйтс, когда они направились к выходу.

- Она похожа на Джульет Бриттани, - выпалил Ларкин.

- Ну пойдем, только ненадолго.

- Я знал, что ты не сможешь устоять. На такую фигуру стоит посмотреть.

Фредерика привлекала не фигура, просто ему необходимы все сведения, касающиеся Ника, а значит, и его жены, которая вот-вот станет бывшей.

Едва они вошли в просмотровый зал, Ларкин тут же дал знак оператору.

- Я мог бы продавать билеты на эту пробу, - сказал продюсер, - ничего худшего я в жизни не видел.

Фредерика сразу поразило сходство девушки с Джульет Бриттани, хотя оно было лишь поверхностным. Черты лица похожи, фигура - тоже, но лишний вес, да и пропорции оставляли желать лучшего. Грубо говоря, девушка была простушкой, беспомощным, серым ничтожеством, на которую второй раз никто бы и не взглянул, если бы не отдаленное, весьма отдаленное сходство с женой Николаса Пикара.

«Предположим, лицо можно исправить», - думал Фредерик. - Макияж способен совершить чудо и подчеркнет ее сходство с Джульет Бриттани. Диета и гимнастика сгонят жир. Но что делать с самым большим ее недостатком, для актрисы просто губительным? Она совершенно не умела вести себя перед камерой.

Фредерик постукивал пальцами по ручке кресла. Зачем, черт побери, Ларкин пригласил его смотреть на этот кошмар? Даже если макияж скорректирует ее уродство, ничто не сделает ее более обаятельной. «Я принцесса из стекла», - говорило каждое движение девушки, когда она декламировала свой текст перед камерой.

«Хуже и быть не может», - думал Фредерик. Но он ошибся.

Руки девушки задрожали.

- Этим все сказано, - усмехнулся Дуглас Ларкин. - Не могу поверить, что моя секретарша уговорила меня дать шанс этой чушке.

Девушка на экране запнулась, начала заикаться, замолчала, уставилась в камеру и… разрыдалась. Сходство с Джульет Бриттани моментально исчезло.

Деликатное всхлипывание актрисы иногда трогает, иногда это делает ее еще красивее. Но лицо девушки исказила такая гримаса, что Фредерика передернуло.

- Полный провал! - с восторгом воскликнул Ларкин. - Ты надолго запомнишь этот просмотр.

Фредерик встал.

- У меня еще миллион дел, старина, - сдержанно сказал он. - Я должен извиниться.

Ларкин откинулся на спинку кресла, глядя на последний кадр с искаженным лицом девушки.

- Прогоните еще раз, - крикнул он оператору и повернулся к Фредерику: - Останься.

- Нет, спасибо.

«У этого человека нет вкуса, - думал он, идя к выходу, - неудивительно, что его телевизионные программы пользуются таким успехом. Пошлая продукция для пошлой аудитории».

У выхода он обернулся, взглянул на повтор и обнаружил, что колеблется.

- Начинается, - закричал Ларкин.

Фредерик захлопнул за собой дверь до того, как девушка снова залилась слезами.

Фредерик невольно поправил галстук, стряхнул воображаемую пылинку со своего безупречного костюма и нагнулся, чтобы поглядеть на ботинки.

- Ради Бога, Фредди! - начал Морган Гей-нор. - Ты же не школьник в кабинете директора.

Рафинированный английский выговор отчима смягчил слова, но не подействовал на нервозного пасынка. В Нью-Йорке он всегда чувствовал себя именно школьником, к каждой встрече готовился, как к экзамену, и мог ответить на любой вопрос, касающийся деловых статей в газетах.

Маленький рост и тонкие черты лица Фредерик унаследовал от матери. Он даже был благодарен ей за это, иначе мог походить на отца, который всплескивал руками от отвращения, что произвел на свет такого хлипкого сына. Он погиб на съемках вестерна, когда Фредерику было два года.

- Так вот, - продолжал Гейнор, складывая бумаги, которые привез Фредерик, - ты отлично работаешь, но я знаю, что иначе и быть не могло.