Кэм, став пунцовой, убрала ягоду:

— Вы слишком уж тщательны в работе, мистер Бут.

— Неужели? — фыркнул Даррэл, но осекся, заметив суровый взгляд Кэм. Он достал из кармана небольшой блокнот. — Вот вроде бы и всё. Осталось разве что создать видимость пота на теле.

— Это маслянистая жидкость, которая разбрызгивается по всему телу, — объяснила Кэм Тору.

— А что, естественный пот вас не устраивает? — угрюмо спросил гримера Тор, стараясь не взорваться от наглости Даррэла.

— Нет, естественный пот — это вода, — с готовностью объяснил гример, — а вода не может так подчеркнуть формы тела, как струйки масла. Именно это нужно Кэньону: он хочет показать волшебную красоту женских форм… Ладно, крошка, нам пора. Я возьму твой халат. Иди осторожно, не поднимая пыли.

Кэм торопливо попрощалась с Тором. Даррэл увлек ее к съемочной площадке.

Внешне Тор оставался бесстрастным во время всей этой безобразной, по его мнению, сцены. Его страстное и светлое чувство к Кэм было сметено одним-единственным жестом чужих рук.

Руки. Не его мускулистые, загрубевшие от физического труда, а тонкие, элегантные, с тщательным маникюром руки Даррэла Бута были на Кэм Стирлинг. На ее бедрах. Ее спине. Плечах. Шее. Между грудями… Тор застонал при этом воспоминании, затем выругался и разъяренно разметал тарелки, чашки, остатки еды.

Гнев прошел, уступая место усталости. Тор долго сидел, пытаясь выбросить из головы и сердца Кэм Стирлинг.

«Работа! — подумал он и поднялся на ноги. — Вот что мне нужно. Денек тяжелой физической работы — и в голову перестанет лезть всякая ерунда».

Оглядев беспорядок, учиненный им самим на поляне, Тор вздохнул и принялся все убирать. "Мне нужно заниматься ранчо, ухаживать за животными. И выкинуть из головы этого зеленоглазого монстра".

— Мальчишки успокоились, после того как я поставил им один из видеофильмов. Старый добротный вестерн с Дюком Уэйном. А те фильмы ужасов, что пугают и развращают их, я спрятал. — Нат опустился в деревянное кресло-качалку на залитой мягким светом задней веранде.

— Никогда не устаешь от этих постоянно меняющихся закатов. Лучше, чем любой телевизор или видео. Горы прекрасны в розовых и пурпурных лучах заходящего солнца. — Он шумно отпил глоток кофе с бренди.

Тор не ответил ему ни словом, и это встревожило Ната.

— Ты что-то слишком молчалив сегодня. И за обедом сказал не больше трех слов. — Управляющий потер подбородок, заросший седеющими клочками бороды. — Ты болен, сынок?

— Не болен… Не совсем.

Нат заложил за щеку свежую порцию жевательного табака.

— Говоришь, не совсем? — Нат задумчиво покачал головой, не отводя глаз от Тора. — По-моему, ты немного смещен, парень.

Тор улыбнулся произношению старого управляющего.

— Пожалуй, смущен.

— Не обошлось без женщины?

— Уж и непременно женщина! — взорвался Тор. — У нас хватает тревог из-за ранчо, из-за мальчиков, из-за браконьеров…

— Никогда не замечал, чтоб тебя выбивали из колеи мальчики или эти проклятые браконьеры. — Нат передвинул жвачку за другую щеку. — Впрочем, женщины тоже никогда не выбивали тебя из колеи. Так что думаю, ты встретил именно ту, что встречаешь один раз в жизни. Видимо, это леди с тигром?

Тор продолжал смотреть на закат, только взгляд стал более напряженным. Нат, улыбаясь, ритмично покачивался в своем кресле.

— Я знаю тебя с самого рождения, сынок. Не постесняюсь сказать, что помог тебя растить. И я никогда не видел тебя таким… Если честно, твой отец вел себя точно так же, когда встретил твою мать: тоже стал тихим и молчаливым. — Нат рассмеялся и хлопнул себя по колену. — Никогда не забуду, как быстро Лукас превратился из ковбоя в размазню! Забыл завязать ремни, поставил ногу в стремя, а седло-то и съехало. И он шлепнулся в большую лужу на главной улице Калиспелла!.. Мы были парой молодых беспечных парней тогда, в сороковые годы. Монтана была дикой и свободной. Мы с Лукасом поклялись страшной клятвой, что не женимся, пока не постареем. Правда, мы тогда считали, что старость — это где-то чуть дальше тридцати, — засмеялся он. — Твой отец не рассчитывал, что встретит на ежегодном родео мисс Нору. Она продавала лимонад. Золотые волосы, небесно-голубые глаза и сияющая улыбка. Она просто околдовала Лукаса. Он не мог ни о чем думать. Не мог работать. Даже разговаривать перестал. В общем, с ним было примерно то же самое, что сейчас творится с тобой.

Нат помолчал, потом задумчиво продолжал:

— Даже в тридцать шесть лет неплохо иметь возможность посоветоваться с отцом. Или с матерью. С твоей матерью можно было поговорить о чем угодно. — Он тяжело вздохнул. — Мне так их не хватает… Я проклинаю каждый самолет, который вижу. И зачем им понадобилось куда-то лететь!

Оба погрузились в тяжелые воспоминания… Вдалеке прокричала сова, вслед за ней раздался вой койота. Этим звукам аккомпанировало стрекотанье сверчков и треск цикад.

Тор откинулся на высокую спинку кресла, изучая звездное небо. Сияющие звезды и яркие метеоры освещали мир неровным мерцающим светом. Когда Тор был маленьким, он спросил мать, что такое звезды. Она сказала: звезды — это души. Некоторые из них — еще не родившиеся дети: они ждут на небесах, пока их не позовут на Землю. А некоторые вели такую хорошую жизнь на Земле, что после смерти были награждены и стали звездами.

И хотя, став взрослым, Тор не очень-то верил в эти фантазии о звездах, детях и душах, ему иногда представлялось, что две самые яркие звезды над его головой — это души его родителей. Пять лет прошло с тех пор, как разбился их самолет, но ему и в самом деле до сих пор не хватало их мудрых советов.

Тор положил руку на плечо Нату:

— Раз уж мне так повезло, что у меня есть второй отец, я надеюсь, ты согласишься поделиться своим мнением о женщинах.

Нат фыркнул, его белые зубы блеснули в темноте.

— Ты обратился к истинному знатоку, парень. Спрашивай.

— Ты когда-нибудь влюблялся?

— Сотни раз.

— А почему так и не женился? Ведь неплохо зарабатывал на ранчо и мог бы обеспечить семью.

— Это да.

— Я видел старые фотографии, на которых вы с отцом. Вы оба были привлекательными мужчинами, — поддразнил Тор. — Ни одна женщина не устояла бы.

Нат усмехнулся:

— Так оно и было.

— Так в чем же дело?

— Все, что я испытал с женщинами, не назовешь настоящей любовью. От моих увлечений не болело сердце, как это было у твоего отца. Только в этом случае можно считать любовь настоящей… Да и не каждая женщина может жить здесь. Ранчеры в Монтане напряженно работают, а не устраивают то и дело пикники, как думают иные барышни. Зима продолжается до мая, весна проходит быстро, лето еще быстрее. Помнишь прошлый год? В первой неделе августа выпал снег…

Тор снова принялся раскачиваться в кресле; пока что Нат не сказал ему ничего нового.

— Моя мама не очень-то переживала по поводу долгой зимы и прочего. Она не только следила за домом, но и помогала отцу ухаживать за телятами и жеребятами…

— Таких женщин, умеющих быть и очаровательными и деловыми, очень мало, — с сожалением произнес Нат. — Она была настоящим человеком. Это читалось в ее глазах. Я много видел красивых глаз, но у твоей матери они были не только красивы — в них светилась душа. Ты знаешь, я люблю рассказывать мальчишкам истории про пионеров освоения прерий. Так вот, я всегда вспоминаю жену Дэниэла Буна. Ее я бы рискнул поставить рядом с твоей матерью. Ее звали Ребекка. Старый Дэн сам признавал, что Ребекка управляется с кентуккийским ружьем не хуже, чем он, — а он был отличным стрелком. Она не подпускала индейцев даже к другому берегу залива. И вела хозяйство, и воспитывала детей, пока Дэн охотился. И всегда оставалась красивой, очаровательной дамой… Да, сынок, эта потрясающая женщина запомнилась мне на всю жизнь. Именно такую женщину я искал — как она или твоя мать. Женщину, которая была бы лучше меня.