— Не двигайтесь! Среди вас находится слуга Сатаны. Вы все будете подвергнуты проверке. Мы узнаем, кто он. Возвращайтесь на свои скамьи. Того же, кто попытается ускользнуть, постигнет Божья кара!

Тем временем у широких дверей Собора показалась процессия — двенадцать дьяконов, облаченных в черные рясы. Каждый из них держал наготове Жезл гнева. Воздействие радиации мгновенно прекратилось. Толпа, бранясь и спотыкаясь, неровными рядами двинулась обратно к алтарю. Черный человек незаметно для окружающих нащупал правой рукой контакт на своем приборе. В тот же миг дьякон, возглавлявший процессию, повернулся к своему помощнику и, схватив за локоть, громко прошипел:

— Смотри внимательней по сторонам, неуклюжий дурак!

Тут уже и второй дьякон накинулся на стоящего рядом прихожанина.

— Ты толкнул меня!

Перебранка охватила всю процессию. То и дело выкрикивались оскорбления. В ход пошли кулаки. Дьяконы, незнакомые, в отличие от священников, с правилами хорошего тона, сыпали угрозами направо и налево.

Процессия дьяконов превратилась в дерущийся клубок. Они дрались с такой злобой, как будто каждый из них ненавидел весь мир. Кое-кто из них пользовался Жезлом гнева как дубинкой, нанося ожесточенные удары своим противникам, а кое-кто, полагаясь только на свои кулаки, отбросил свой Жезл в сторону.

Эта беспричинная ссора помогла Черному человеку осуществить свой замысел. Выход из Собора был открыт, и лавина простолюдинов хлынула на улицу.

Первосвященник Гонифаций очнулся от мрачного и страшного сна

Вначале был просто сон, такой глубокий и крепкий, что в нем не было сновидений. И в этой темноте кто-то корчится от боли, а этот кто-то — он сам. Потом появились цепи, и он тщетно пытался освободиться. Его пронизывала нестерпимая боль, как будто его лишили чего-то, и теперь это что-то используют против него. Его тайна, его единственная слабость, которая может уничтожить его! Он испытал судорожные спазмы в груди и затем еще долго метался в поисках спасения.

Потом сон стал более понятным. Он бродил среди трупов тех, кого убил, чтобы скрыть свою тайну. Все это белые окоченевшие мертвецы. Каждый из них лежит на отдельном столе под ярким светом электрических ламп. Гонифаций не почувствовал в них опасности.

Вдруг на третьем от него столе мертвец приподнялся. Это оказалась юная угловатая девушка с темными волосами, спадающими волной по мраморным плечам. Она указала на него, рот ее открылся, и она произнесла:

— Тебя зовут Нолес Сатрик. Ты — сын священника. Мать была Падшей сестрой. Ты нарушил главный закон Иерархии. Ты обманщик.

Он рванулся к ней, чтобы силой заставить закрыть рот. Но как только он притрагивался к ней, она тотчас же ускользала. И он все бегал за ней между столами, неловко опрокидывая их. И, наконец, споткнулся у трупа…

…своей матери.

Тогда он закружился на месте, пошатываясь и задыхаясь от бега. А девушка все дальше отдалялась от него, звонко крича:

— Схватите первосвященника Гонифация! Его имя Нолес Сатрик! Его отец был священником!

Вторя ее возгласам, рты остальных трупов открылись и начали завывать:

— Нолес Сатрик! Сын священника!

Тысячи рук потянулись к нему. Он бежал от них… и очутился в детстве. Он увидел свою мать. Та с обидой в голосе заворчала на него:

— Сын священника!

Потом перед ним предстали картины более близкие к сегодняшнему дню. Бледное запрокинутое лицо сводной сестры Джерил в обрамлении роскошных темных волос, теперь беспорядочно спутанных. Тот самый миг, когда она сорвалась с моста в черный бурлящий поток. Он успокоился. Теперь его секрет будет нелегко узнать.

Затем — Палата Высшего Совета и солидографическая миниатюра цветущей женщины с решимостью и ненависти в глазах, таких же темных и глубоких, как у той погибшей девчонки. Одно и тоже лицо. Джерил. Шарлсон Нория. Его тайна ожила.

Опять видения. Он в Святилище, в своей келье. Серые сумерки еще позволяют различать очертания предметов. В его ногах на кровати сидит несуразное подобие обезьяны. Что это: антропоид, покрытый мехом, или призрак во плоти? Еще мгновение — и он исчез, растворился во тьме. Еле слышимый топот крошечных лапок затих где-то вдали.

Тут Гонифаций окончательно проснулся. Он присел на край кровати, с трудом дыша и обливаясь холодным потом. Смутным взглядом обвел комнату, будто впервые видел окружающие предметы. Странно, до чего этот сон был похож на явь! Быть может, это деревенские священники со своими дурацкими рассказами о мохнатых существах повинны в его страшных видениях.

Гонифаций почувствовал слабую боль в спине. Еще одно напоминание о недавнем кошмаре.

Неприятно, что воспоминания о прошлом порой преследуют его даже во сне. Но так уж устроен человеческий разум. Ничего нельзя забыть.

Секрет его рождения был теперь не столь уж и важен. Это могло ему помешать лишь в те времена, когда он был священником Первого круга. А сейчас его могущество уже нельзя пошатнуть и вряд ли подобное обвинение представляет для него серьезную опасность.

И все же, если Джерил удалось спастись, и она — та самая Шарлсон Нория, то Умеренные могут добраться до него. Лучше пусть Дез уберет ее. Кажется, она имеет отношение к колдовскому братству. Известно ли колдунам об их родстве? Собираются ли они воспользоваться этим в борьбе с ним? Но тогда зачем она прячется? Для них было бы лучше, если бы она во всеуслышание заявила, что он сын священника и незаконно оказался в Иерархии.

Гонифаций задумался о той безграничной империи, которую представляет собой Иерархия. Но, несмотря на ее размеры, внутри нее, да и вовне, что-то подтачивает и раздирает эту империю — как мышь, перегрызающая нити гигантской паутины.

Недавно появившееся колдовское братство набирает силу день ото дня, стремительно распространяясь от окраин к центру. Вот и вчерашняя свалка в Соборе — свидетельство этому.

Но более всего его беспокоил предводитель колдовского братства и то, что он приобретает все большую власть. Видимо, где-то за пределами Мегатеополиса существует разум, осмелившийся бросить вызов Иерархии. Гонифаций пытался представить, что же это за разум. Явился ли он из Ада? Едва ли…

Сможет ли он разобраться с этим, не покидая своего жилища?

Как будто в ответ зажегся один из телеэкранов у постели. Появилось лицо священника Четвертого круга, несшего дежурство в Информационном центре.

— Прошу прощения за беспокойство, вaше первосвящeнcтвo, — начал священник.

— В чем дело? — сухо отозвался Гонифаций.

— Приблизительно полчаса назад мы отметили внезапный и бурный подъем всевозможных проявлений колдовства. Сообщения о них поступают со всех уголков планеты. В нескольких сельских Святилищах сейчас царит паника. По меньшей мере из двух обителей бежали священники. Из Неоделоса мы получили сомнительное, смущающее нас сообщение. В окрестностях и в самом городе появились во множестве какие-то бестии или призраки. Многие местные священники видели галлюцинации, кое-кто из них теперь болен манией преследования и нуждается в лечении. В домах, где живут послушники, похоже, начались мятежи.

— Какие принимаются контрмеры? — поинтересовался Гонифаций.

— Насколько мне известно, меры принимаются нами повсюду, — кивнул с экрана дежурный. — Но шеф Информационного отдела хотел бы проконсультироваться с вами. Вы позволите включить монитор?

— Нет — ответил Гонифаций. Экран погас. Гонифаций дотронулся до выключателя, и мягкий свет залил роскошную келью первосвященника. Он вскочил с кушетки и огляделся. На белой простыне осталось странное напоминание о недавнем кошмаре. То было маленькое пятнышко крови.

И вот на Мегатеополис опустилась вторая ночь страха и ужаса, привнеся в ночную темноту и тишину комендантского часа ощущение смертельной опасности.