– Нет, я не лгу…

– С тобой ничего не случится, если ты просто поговоришь с Тони, – перебила Лию Хайна. – Он прекрасный парень и к тому же мой брат. Он очень обидится, если ты вдруг уйдешь. Так что оставь всякую мысль о бегстве.

Лия осталась. Ее переполняла жуткая тревога, но она изо всех сил пыталась выглядеть непринужденной и раскованной, всем своим видом показывая, какое удовольствие получает от вечеринки.

Она вынуждала себя смеяться над шутками Билли, помогала Хайне лущить кукурузу и, уступая настояниям Тони, съела две копченые сосиски, которые братец Хайны спалил на гриле.

А когда Лия уже собралась ускользнуть из теплой компании, Тони спросил ее, чем она занимается вечером в следующую пятницу. Но за нее ответила Хайна, не дав Лии выпалить первую пришедшую на ум ложь.

– Она свободна, – весело прощебетала сестрица, озорно подмигнув Тони.

– Нет, я занята, – поспешно произнесла Лия, стараясь скрыть панические нотки в своем голосе.

– В самом деле? У тебя какие-то планы? И чем же ты собираешься заниматься? – требовательно спросила Хайна. Она явно поддразнивала, но ее лицо оставалось серьезным.

Лия была настолько ошарашена, что не сразу нашлась что ответить. Когда она наконец стала, заикаясь, что-то бормотать, Хайна безжалостно прервала ее:

– Лия, перестань. Мы живем в соседних квартирах, и я вижу, что ты сидишь дома каждую пятницу. Развейся… с Тони.

В изумлении Лия переводила взгляд с Хайны на Тони и обратно. Братец был изумлен не меньше. Очевидно, он, как и Билли, привык к командирским замашкам сестры, но не склонен был им поддаваться.

– Возможно, вы свободны в пятницу, но хотите ли вы встречаться со мной? – только и вымолвил он.

Что она могла сказать? «Нет, Тони, я не хочу встречаться с вами. Исчезните из моей жизни, потому что я не желаю вас видеть. Никогда. Впрочем, как и любого другого одинокого, приятного во всех отношениях мужчину»?

Так она и оказалась здесь, среди неумолчного рева _ моторов на Мэсс-Пайк, рядом с человеком с красивыми карими глазами и приятным, четко очерченным лицом, который вежливо, но настойчиво во второй раз пытался расспросить ее о прошлом.

Ее прошлом.

О том прошлом, о котором она запретила себе даже думать, не то что обсуждать его с кем бы то ни было.

– Мне, собственно, нечего рассказывать, – пожала она плечами.

– Ну хорошо, откуда ты родом? У тебя легкий южный акцент, – промолвил Тони. Сердце Лии затрепетало.

– Правда? >Ну да, я некоторое время жила в Виргинии, так что…

– В Виргинии? – Он явно оживился. – А где именно в Виргинии? Я учился в университете Джорджа Мэйсона и четыре года жил в Фэрфаксе, вот и…

– О, – живо отреагировала Лия. – Это было недолго… Всего несколько месяцев.

Он удивленно поднял бровь, и Лия поняла, что он не может себе представить, как она за столь короткий срок усвоила протяжное южное произношение.

Однако вслух Тони не сказал ничего, только повторил вопрос:

– Где ты жила в Виргинии?

– В… м-м-м… Ричмонде, – на ходу сочинила она и торопливо, отвлекая внимание спутника, продолжила: – Ой, смотри!

Подскочив на месте от неожиданности, он машинально повернул голову и посмотрел в окно.

– Что такое?

– О, извини. Мне показалось, что этот грузовик сейчас врежется в нас.

– Вот этот. Он пытался перейти в другой ряд. – Она показала на автомобиль, ехавший рядом.

Шофер грузовика явно не помышлял перемещаться в другой ряд и терпеливо тащился в медленно ползущем потоке машин.

Тони Ланцоне недоуменно посмотрел на Лию.

– Еще раз извини, – сказала она. Некоторое время он молчал.

– Лия, ты никогда не попадала в автомобильную катастрофу? – будничным тоном спросил он наконец.

– В автомобильную катастрофу? Нет, а что?

– Не знаю… Просто мне кажется, что ты очень нервничаешь.

– Я? Нервничаю? Нисколько.

– Но мне все равно так кажется.

– Это потому, что… здесь такое ужасное движение.

– Но мы же сейчас намертво застряли в пробке. Никто не пытается нас подрезать или еще что-нибудь в этом роде.

Лии хотелось завизжать. «Спокойно, спокойно, я не должна показывать, что нервничаю».

Взяв себя в руки, Лия безразлично пожала плечами:

– Наверное, у меня клаустрофобия.

– Ты боишься находиться в автомобиле? Она кивнула.

– К тому же мы застряли в пробке, из которой в случае чего не удастся убежать.

– Убежать?

Слово вырвалось у Лии случайно. Она пожалела об этом, но сказанного не вернешь.

– Убежать от чего? – настаивал Тони.

– Не знаю… я так. Да и не такая уж у меня клаустрофобия. Я пошутила, забудем об этом.

Тони, вероятно, был окончательно сбит с толку, и Лия поняла, что вопросов больше не будет. Он, видимо, решил, что она просто сумасшедшая.

И слава Богу.

В ее жизни и так хватает проблем, чтобы еще связываться с мужчинами. Достаточно и того, что каждое утро она с трудом поднимается с постели и напоминает себе, кто она такая. Теперь…

Ее зовут Лия Хаскин.

Да, теперь ее зовут только так и не иначе.

Если бы было возможно навсегда забыть, кем она была раньше, и оставить в прошлом прежнюю жизнь… Если бы…

– Господи, и это называется удар? – покачав головой, простонал Марко, глядя в телевизор. – Моя выжившая из ума бабушка могла бы сыграть лучше.

Эй Джи улыбнулась:

– Твоя бабушка играет в бейсбол?

– Для «Ангелов» она была бы подходящим принимающим.

– Для «Калифорнийских ангелов»? Он озадаченно посмотрел на нее:

– Эй Джи, я же шучу.

– Я понимаю, Марко, – произнесла она, слегка хлопнув его по руке.

Облегченно вздохнув, он рассмеялся:

– Вот и хорошо, а то я уже начал волноваться.

– Ты, верно, подумал, что я очередная глупышка, которая будет цепляться к каждому твоему слову?

– Глупышка? Ты? Никогда!

– Ладно, не скромничай. Ты же притягиваешь к себе девок как магнит, – шутливо поддразнила она Марко. – Бьюсь об заклад, что я первая умная женщина из всех, с кем ты встречался.

– Умная? – с сомнением промолвил Марко. Эй Джи пожала плечами:

– Ну интеллигентная, если это слово тебе больше нравится.

– Да, это звучит лучше. Когда я слышу слово «умная», мне представляется этакая учительница из Новой Англии, застегнутая на все пуговицы, а не диковатая соблазнительница с латинской кровью в жилах.

– Я – соблазнительница? – Эй Джи подняла руку с намерением ударить Марко в грудь, но в этот момент он вперился в экран и дико заорал:

– И это удар, ублюдок?! Ты же всю игру испортишь!

Вздохнув, она передумала бить Марко и потянулась к тарелочке с поп-корном, стоявшей на кофейном столике, однако нашла в ней только несколько невспученных зернышек кукурузы.

– Прости, – рассеянно проговорил Марко, не отрывая глаз от телевизора. – Я подмел все, пока ты трепалась по телефону.

– И не оставил мне ни единого приличного зернышка! – с деланным негодованием воскликнула она, ставя на место тарелку. – Ты же знаешь, как я их люблю.

Он пожал плечами:

– Я здорово проголодался.

Она опустила голову. У него всегда был завидный аппетит.

Марко всегда хотел есть.

И всегда хотел ее.

Она пододвинулась поближе к нему, так, чтобы обнаженное бедро тесно прижалось к его мускулистому телу. На Марко были только мокрые после недавнего купания плавки. От его длинных светлых волос, так же как и от ее собственных, исходил едва уловимый запах хлорки.

– Давай, Ривера, закручивай! – крикнул он в экран отбивающему «Янки». – Крутани его, и игра сделана!

– А ты не хочешь крутануть меня? Мы вполне можем этим заняться, если ты не против, – промурлыкала она, соблазнительно щекоча его щеку кончиками пальцев. – А хочешь, я крутану тебя?

Моргнув, он взглянул на подругу, и на его губах появилась кривая ухмылка.

– Ты не хочешь, чтобы я досмотрел игру?

– Почему это ты так решил? – продолжала ворковать она, погладив его мощную грудь и перемещая руку к холму, возвышающемуся под плавками.