Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Снова подали отварную говядину, только на сей раз холодную, а к ней свеклу и картофельное пюре. Зато перед миссис Тарвин поставили внушительное блюдо с холодным цыпленком. Иниго украдкой его осмотрел и встретился взглядом с мисс Калландер, которая вдруг опустила глаза и стала изящно бороться с одолевшим ее кашлем. Учителя дружно заработали челюстями; миссис Тарвин время от времени говорила что-нибудь Фелтону или мистеру Тарвину. Иногда в разговор встревал Фонтли, а мисс Калландер с Иниго только переглядывались через стол. Последний был убежден, что страдает глубокой депрессией. «От боли сердце замереть готово, — говорил он себе, ковыряя вилкой скользкий ломтик свеклы, — и разум на пороге забытья[17]. Определенно». Ему казалось, что все чудесные молодые годы он провел за поеданием жесткого мяса в обществе этих неприятных людей.

Пришла пора десерта. Перед миссис Тарвин поставили тарелку карамельного крема и кувшинчик сливок, а на середину стола поместили сливочное масло, деревянный сыр… и тушеный чернослив. Даже не свежий, возмущенно отметил про себя Иниго, а старый сморщенный чернослив — отдельные ягоды он сам отверг несколько дней назад и теперь с содроганием узнавал их в лицо.

— Нет, спасибо! — вскричал Иниго, когда ему поднесли блюдо. — Обойдусь. Я не люблю чернослив. Вы любите чернослив, миссис Тарвин? — с вызовом осведомился он.

За столом тут же наступила мертвая тишина.

— Сдается, мистер Джоллифант, — процедила она, — я не просила у вас советов относительно моего рациона. Раз уж на то пошло, я люблю чернослив, очень люблю…

— Когда-то я тоже любил, — бесцеремонно перебил ее Иниго, — а теперь с души от него воротит.

— Однако в моем возрасте нельзя есть все, что захочется, — продолжала миссис Тарвин, — никак нельзя. Я должна быть очень осторожна, очень осторожна.

— Конечно. Очень осторожна. Чамха, — подхватил ее муж.

— По молодости можно есть что угодно, что угодно, — не унималась директриса. — А многие юнцы еще и говорят и поступают, как им заблагорассудится. Но подчас они допускают большую ошибку, ошибку. — Она уставилась на Иниго сквозь стальные очки, а потом перевела взгляд на своего соседа. — Так что вы говорили, мистер Фелтон?

— Разумеется, Фонтли, нельзя так транжирить казенные деньги, чамха, — поспешил перевести тему мистер Тарвин.

— Как прогулка, мисс Калландер? — взревел Иниго. — Не хотите ль сыру?

Десять минут спустя они вместе вышли в сад.

— После такого я просто обязана выкурить сигаретку, — прошептала мисс Калландер. — Можно у вас попросить?

— Угощайтесь, — ответил Иниго, — но скажите сперва, неужто вам понравилось гулять с Фелтоном? Я должен услышать ответ, прежде чем доверю вам тайны своего сердца.

— О, что вы! Конечно, понравилось.

— Вот как… — с жестокой меланхолией в голосе проронил Иниго. — Тогда вам нипочем не узнать тайн моего сердца.

— Как же… — Мисс Калландер помедлила. Они все еще стояли в пятне света из открытых дверей, и она воспользовалась этим случаем, чтобы показать Иниго свои большие влажные очи. — Раз так, я вам признаюсь: гулять с мистером Фелтоном скучновато, вы не находите?

— Фелтон — страшный зануда. Вы меня успокоили. Я ведь и сам хотел пригласить вас на прогулку. — Он красноречиво описал свои страдания и тоску по мисс Калландер, а потом заявил: — Мы станем вести задушевные беседы под звездами, и сегодня я буду звать вас Дейзи.

— Ой, правда? Даже не знаю… Но послушайте, вы определенно в черном списке у миссис Тарвин. Я слышала, как она бесновалась прошлым вечером. А сегодня эта ваша выходка! Я чуть не вскрикнула, когда вы спросили, любит ли она чернослив. Жадная старушенция… Но вам лучше поостеречься, не то попадете в беду.

— Я рожден для бед, — объявил Иниго, и в нем сразу появилось что-то от Байрона. — Лишь с вами, мисс Ка… Дейзи, это мятежное сердце обретает покой. Впрочем, и этот покой не вечен, ведь даже Красота… э-э…

— Прекратите, пожалуйста! — воскликнула мисс Калландер, так и не дождавшись слов о том, что делает Красота. — Вы несете чепуху, а сегодня совсем распоясались. Я даже не знаю, можно ли оставаться с вами наедине. — Она понизила голос и зашептала: — Но эта старая карга просто невыносима. Чувствую, я здесь ненадолго. Она меня на дух не переносит.

Иниго пробормотал соболезнования, взял мисс Калландер за руку, и они медленно пошли вдвоем по лужайке. Огромная темно-бордовая ночь спустилась на бескрайние поля, полные сов; она мерцала золотом звезд и дышала прохладой. Иниго, стискивая в руке девичью ладонь, уже влюбился в эту ночь и хотел заключить ее в объятия. Мисс Калландер лишилась не только известных недостатков, но и смазливости; ночь на время пожаловала ей истинную красоту. Одолжи она ей хоть каплю своей молчаливости, прекрасная Дейзи в глазах Иниго поднялась бы на самый высокий пьедестал.

— Ничем ей не угодишь, все не так, — быстро шептала мисс Калландер. — Бурчит и бурчит. Кстати, вы знали, что она не разрешает мистеру Тарвину оставаться со мной наедине? Честное слово, ни на минутку! Тут же подлетает и кудахчет: «Что происходит? Что происходит?» Позавчера мы с ним разговорились на улице, за дверью, а она заприметила нас из другого конца сада и тотчас примчалась — я и не подозревала, что она может так быстро бегать, ан нет, может. И опять за свое: «Что происходит, что происходит?» Видите ли, он лет на десять ее младше. Она с него глаз не спускает. Да на что мне сдался ее потрепанный муженек? Смех, да и только! Он двоюродный брат моей мамы. Миссис Тарвин никак не простит ему, что он взял меня на работу без ее ведома.

Иниго не перебивал, только время от времени стискивал ее ладонь и погружался в любовное забытье. Они остановились рядом с кустами, и мисс Калландер наконец умолкла: Иниго глядел то на звезды, то на тусклую слоновую кость ее щечек. В кустах что-то зашуршало; она подскочила на месте и вцепилась в своего спутника. Приобняв ее за талию, он зашептал:

— Не бойтесь, здесь никого. — Его рука еще крепче обхватила податливый стан.

— А вдруг… вдруг это Стурри? — произнесла мисс Калландер. Стурри был садовник; тощее, высоченное, приволакивающее ногу существо то и дело билось в эпилептических припадках. Пожалуй, только эти приступы и придавали остроту унылой школьной жизни; прямо посреди урока, скучая на французском или истории, можно было выглянуть в окно и увидеть катающегося по земле Стурри. Мальчишки по возможности не сводили с него глаз, надеясь, что рано или поздно придет их черед вскинуть руку и, ликуя, забить тревогу: «Сэр, там Стурри!..»

— Зачем ему шататься здесь в такой час? — Однако, облекая свой вопрос в слова (и стараясь при этом говорить как можно храбрей и нежней), Иниго не мог отделаться от мысли, что Стурри шатается где угодно в какой угодно час, и бесполезно спрашивать зачем.

— Не знаю, — тихим испуганным голоском молвила мисс Калландер, — но он ужасно странный, право. Ходит за мной по пятам, а потом просто стоит и смотрит. Иногда даже в окно на меня глазеет! Я его боюсь, честное слово.

— Бедняжка моя, — проворковал Иниго, привлекая ее к себе. — Не обращайте внимания на эту скотину. Он вас не обидит.

Она промолчала, зато томно опустила ручку на пиджак Иниго и одарила его взглядом больших, блестящих и совершенно пустых глаз. Ее лицо, которое теперь было так близко, представилось ему таинственным безгласным миром; она вся превратилась в ожидание. Иниго понял: время пришло. Он поцеловал Дейзи.

— Нет, нет! — пролепетала она, когда все закончилось. — Мы не должны!

Мисс Калландер отпрянула дюйма на три, но не отвернулась, и Иниго поцеловал ее вновь, потом еще раз, а она осыпала его лицо сотней крошечных поцелуев. Все это они проделывали немного отстраненно и рассеянно, как будто происходящее им снилось и никакой ответственности за свой сон они не несли. Иниго ликовал и в то же время чувствовал себя глупо: ему было совершенно нечего сказать. Для привычных лживых комплиментов его обуревали уж слишком сильные чувства, однако не настолько сильные, чтобы на ум пришли искренние слова. Он даже обрадовался, когда мисс Калландер отстранилась и пошла вперед.

вернуться

17

Дж. Китс. Ода соловью. Пер. Е. Витковского.

23
{"b":"170796","o":1}