— Сейчас, — тихо сказала сидевшая рядом с ним Айрис, — у нас тут совершенное Средневековье. Оно забрало нас к себе, и пока что я не могу сказать, нравится мне это или нет. — Девушка не сводила глаз с Доро — та дрожащей рукой снова чертила на земле свои руны. — Думаю, теперь уже никто в случайность всего произошедшего с нами не верит. Что же до этого чертова проклятия, я даже мысли не хочу допускать, что оно может оказаться правдой. А третий вариант…

Она посмотрела в глаза Бастиану. Он точно знал, что Айрис имела в виду. Вернее, кого.

— Третий вариант, — продолжала она, — по-прежнему не исключен. Впрочем, если учитывать, что мы имеем дело вовсе не с гением, а с абсолютно больным на голову… То у него просто не хватило бы ума, чтобы подстроить здесь всё с такой ужасающей ловкостью. И он уже давно бы меня сцапал, я уверена.

— О чем это вы? — Пауль зевнул, потянулся и встал. — Третий вариант? Сцапал?

— Неважно.

Покачав головой, Айрис протянула руки поближе к огню. Пауль испытующе посмотрел на нее, но девушка ничего не сказала, лишь пожала плечами.

— В последние дни у нас было столько обидных неудач, но теперь, я думаю, нам наконец начинает везти. — Пауль улыбнулся Бастиану, словно разговаривал только с ним. — И первое сказочное везение — то, что мы нашли этот… зал. Здесь мы можем спокойно продержаться какое-то время и переждать грозу.

Собрав валявшиеся вокруг ветки, он бросил их в огонь и уселся рядом с Бастианом, из-за чего Айрис пришлось чуть подвинуться. Бастиан видел, как на удивленном лице девушки отражалось его собственное изумление.

Пауль снова положил руку ему на плечи.

— Разве это не удивительное место? Как мне хотелось бы, чтобы эти стены поведали, что разыгралось здесь в давние времена, рассказали бы о событиях, очевидцами которых они были. — Он поднял голову, сделав вид, что прислушивается. — Это место дышит историей, вы чувствуете? Здесь так и слышатся звон доспехов, шелест старинных платьев, песни миннезингеров. Айрис, ты не хочешь для нас сыграть?

— Нет.

— Жаль.

Бастиан вдруг заметил, что у него перехватило дыхание. Он вообще неуютно чувствовал себя в дружеских объятиях Пауля. Пожалуй, они просто не очень хорошо знали друг друга, а странные намеки, услышанные от него вчера ночью, по-прежнему были Бастиану неприятны. Видимо, ему не оставалось ничего другого, как все-таки выяснить с Паулем отношения раз и навсегда, но не сейчас, не здесь, не на виду у всего отряда.

У всего отряда минус Сандра, Варце и Ларс, злорадно зашептал внутренний голос. Ты про них совсем забыл, испугавшись за собственную шкуру, верно?

Бастиан закрыл глаза. Снова открыв их через пару минут, он перехватил взгляд Лисбет: она не отрываясь смотрела на него и Пауля. Заметив, что Бастиан тоже на нее смотрит, девушка улыбнулась.

Он высвободился из объятий Пауля, пробормотав короткое извинение, и сделал то, что давно намеревался: отправился посмотреть, как чувствуют себя Штайнхен и Арно.

Обоих положили в непосредственной близости от костра, чтобы дать им согреться, и это уже успело привести к весьма нехорошим последствиям: Арно буквально горел, как от огня, лежал в полузабытьи и только тихо постанывал при малейшем прикосновении к нему. Рана у него на лбу покрылась коркой и начала воспаляться. Это было самое страшное.

Надо было тайком прихватить с собой что-нибудь для дезинфекции ран, это никому бы не помешало. Какая непостижимая глупость с моей стороны!

В голове Бастиана проносились картины из старых фильмов, герои которых прижигали раны, чтобы исключить попадание в них инфекции. Он содрогнулся. Нет. Завтра утром они точно отправятся обратно, и никто больше в западню не угодит. А там уже вопрос одного-двух часов, пока Арно не будет оказана профессиональная помощь — тогда уж за дело возьмутся настоящие врачи с настоящими лекарствами.

— Регулярно давай ему пить. Ладно? — попросил он Альму и передвинулся к Штайнхену. Тот поприветствовал его ослабевшим голосом:

— Томен, мой благородный спутник. Мы ввергли вас в нескончаемые невзгоды, не правда ли?

— Да нет, у меня всё нормально. А у тебя? Покажи-ка руки.

Слава богу, они выглядели намного лучше. Кожу всё еще усеивали волдыри, однако больше их не стало; похоже было, что они уже начинали подживать.

— Тебе легче дышать?

— Гораздо легче, чем даже сегодня днем, — кивнул Штайнхен. — Иду на поправку, кажется. Спасибо, что ты обо мне заботи…

Оборвав сам себя и прищурившись, он стал всматриваться во что-то, находившееся за спиной у Бастиана.

— Что случилось?

— Даже не знаю. Мне показалось, что я вижу кого-то там, где начинается проход. Глаза. Там были глаза.

Бастиан, как ни старался, ничего не смог разглядеть. Обычная проблема. Он проклинал свою близорукость.

Вот и Айрис тотчас стремительно повернула голову в ту сторону, куда указывал Штайнхен; каждая мышца ее тела напряглась.

— Тристрам, — мягко сказала Доро. — Пора бы ему нанести нам визит. Ведь мы теперь окончательно оказались в его владениях.

— Прекрати, пожалуйста! — простонал Пауль. — Неужели ты не можешь просто порадоваться тому, что мы сидим в сухом месте, что Штайнхену стало лучше и что здесь мы, наконец, хоть немного отдохнем?

Она засмеялась.

— О да, отдохнем. Обретем вечный покой. Или вы еще не поняли, что это место и станет нашей могилой?

На ночь решено было выставить караульных, поделив время дежурства поровну. Но вовсе не мрачные фантазии Доро стали причиной такого решения — просто Пауль опасался, что костер, который они разожгли, чтобы согреваться всю ночь, погаснет, если за ним не присматривать.

В число караульных не вошли ни Арно, который лежал полумертвый, ни Штайнхен — он еще не в состоянии был нести дежурство. Девушкам Пауль тоже не хотел доверять одинокие ночные бдения, посчитав, что не их это дело — сидеть и оцепенело смотреть на костер, иногда подкладывая туда дрова. Поэтому оставались только он сам, Георг, Ральф, Натан и Бастиан.

— Каждый будет дежурить примерно часа полтора. Если у кого-то нет чувства времени, придется считать.

Бастиан слишком устал, чтобы вызваться караулить первым, он уже практически засыпал сидя — и предложил, что он будет дежурить третьим.

Разобравшись с этим, все отправились подыскивать себе место для сна, а Пауль стал собирать ветки и сучья, за много лет нападавшие в подземный зал через открытую шахту. Айрис и Бастиан легли рядом друг с другом; обняв девушку, он прижался грудью к ее спине. Одеяла у них не было, одежда еще не высохла до конца, им пришлось лежать на жесткой земле, но в те секунды, когда сон стирал чувства Бастиана, гасил их одно за другим, он по-прежнему ощущал аромат волос Айрис — пока весь мир для него не превратился в один этот запах. Больше он уже ничего не помнил.

Что-то шевельнулось. Что-то дрогнуло под рука ми. Что-то взвыло, далеко-далеко, — звук был глухим, полным отчаяния.

Мир возвращался медленно, по частям. Жесткая земля под правым боком, боль в неловко повернутой шее. Мерцающий свет, стоит только поднять веки.