Бастиан отвел низко свисавшие лапы ели, так что лагерь теперь отлично просматривался. Сощурившись, он следил за рыжеватым пятном на краю луга, которое, видимо, было Сандрой. Вместе с ещё одним пятном, зеленовато-черным, — Лисбет? — она шла к накренившейся скале.

За спиной Бастиана из наполовину выкопанной выгребной ямы вылез Георг; тело его блестело от пота и жары. Вытираясь, он оставил на лице рыжеватый след от земли.

— Что-нибудь новенькое? — Георг еще выше поднял ветки, чтобы плечо Бастиана не мешало ему наблюдать за происходящим, и неожиданно замер. — Куда это там отправилась Лисбет?

Бастиан покосился на него, но не стал поправлять: он уже не впервые за игру слышал, что ее участник называет другого игрока настоящим именем.

— Она вместе с Дорадеей отправилась к той наклонной скале, чтобы отыскать следы чужака — говорят, он объявился как раз там.

— Вот оно что!

Это были единственные слова, которые смог выдавить из себя Георг, прежде чем сорвался с места и в хорошем спринтерском темпе рванул за девушками.

— Да у него же бзик какой-то! — тихо заметил Бастиан.

Варце, спускавшийся в яму, чтобы продолжить работу Георга, одобрительно хмыкнул.

— В точку. Раньше он был совсем другим, но с тех пор, как они подружились, с ним вообще нельзя иметь дело. — Сопя от натуги, он выволок из ямы булыжник. — Теперь он ни на шаг не отпускает ее от себя одну.

— Ну… Она вроде не возражает…

— Не припомню пока ни разу, чтобы она жаловалась.

Варце трижды выкинул землю из ямы.

— А все-таки, как долго они уже вместе?

— Где-то с год, думаю. Первое время все очень удивлялись. Геруша ведь всегда была… м-м… одиночкой — это, пожалуй, не совсем точно, но более подходящее слово мне в голову не приходит.

— Геруша?

— Да, ну… то есть Лисбет и Георг — это Геруша и Госвин. Я тоже убил уйму времени, запоминая все эти имена. — Варце стер пот со лба. — У нее, естественно, были целые легионы поклонников, но никто до тех пор не слышал, чтобы она выбрала кого-то одного, хотя среди них попадались куда более… м-м… достойные ухажеры, чем Георг… в смысле Госвин. — Он пожал плечами. — Любовь — тайна, необъяснимая и удивительная. Как вы думаете, хватит нам такой глубины?

Бастиан улегся на край ямы и осмотрел получившееся «творение».

— Думаю, вполне хватит.

— Одной ею, разумеется, мы не обойдемся. Но для начала достаточно.

Варце выбрался наверх и вытер руки о штаны. Они сгребли землю, выброшенную из ямы, в кучу, чтобы те, кому доведется воспользоваться «укромной обителью», могли засыпать то, что в ней оставили.

— Как вы смотрите на то, что мы последуем за остальными и тоже примемся искать следы разбойников, которые разрушили деревню? Небольшое приключение, а, Томен? В конце концов, ради чего мы тут собрались?

В принципе, Бастиан не имел ничего против, хотя от голода его буквально мутило.

— Для начала мне надо бы перекусить. Идите за остальными, я присоединюсь чуть позже.

— Договорились.

Они пересекли луг — почти все участники уже ушли; впрочем, многие успели разложить свои вещи. Бастиан с ужасом сообразил, что не помнит, где бросил сумку. Несколько минут они разыскивали ее, пока Варце не нашел вещи Бастиана неподалеку от могил.

— Если выбросить всё из сумки и набить ее сухой листвой — сколько влезет, то на таком матраце можно вполне сносно выспаться.

Варце вгляделся в тех, кто остался в лагере.

— Скажите, куда именно отправились остальные? — крикнул он.

— Туда. — Женский голос. Айрис. Девушка сидела на траве, придерживая арфу на коленях; она махнула в сторону скалы с накренившейся вершиной. — А кое-кто взял немножко левее — они пошли прямиком в лес.

— Отлично. Тогда я пойду направо, — объявил Варце, разворачиваясь к могилам. Размахивая руками на бегу, он вскоре скрылся за деревьями.

У Бастиана жутко болели руки, от кончиков пальцев до плеч; он подозревал, что даже представить не может, как будет ломить мышцы завтра утром.

Бастиан осмотрелся. Где лучше устроиться на ночь? И где же расположилась Сандра? Мысль об этом давила на душу гранитной скалой. Он не понимал, что такого особенного произошло, но, видимо, он что-то сделал неправильно. Почему девушка так внезапно охладела к нему? Бастиан никак не мог найти объяснение ее странному поведению.

Погруженный в свои мысли, он мимоходом прихлопнул комара, усевшегося на предплечье. Я полный идиот. Они еще слишком мало знали друг друга, чтобы вместе отправиться в такую полную приключений поездку. Н-да. Поздновато же он сообразил.

Ладно. Как бы там ни было, надо заняться обустройством ночлега.

Разложив вещи прямо там, где стоял, Бастиан, вспомнив о совете Варце, принялся охапку за охапкой сгребать шуршащую и крошившуюся опавшую листву и наполнять ею сумку. В листьях попадалось немало еловых иголок, но он ничего не мог с этим поделать; впрочем, заметить иголки было довольно трудно.

— Вы нарушаете покой мертвых, Томен.

Бастиан обернулся. За спиной, скрестив на груди руки, застыла Доро, буравя его мрачным взглядом.

— О чем вы?

— Если расположиться на ночлег рядом с могилами, то мертвецы высосут жизнь из вашего тела. Вы этого добиваетесь?

Сейчас она держалась спокойнее, чем прежде, хотя напряжение никуда не ушло. Торопливым жестом девушка указала на четыре земляных холма, возвышавшихся всего в нескольких шагах.

После рытья ямы у Бастиана не было ни сил, ни желания выслушивать бредни Доро.

— Это не настоящие могилы, — коротко бросил он. — Там нет никаких мертвецов.

Густые черные брови девушки взметнулись, словно суля несчастье.

— Я лишь хотела вас защитить, — сказала она. — Даже если вы считаете меня чокнутой. Но я умею чувствовать этих призраков, не ведающих покоя; они витают вокруг нас. Не злите их.

— Я и не собираюсь.

Доро пристально поглядела на него и встала рядом.

— Дайте мне руку.

— Нет, благодарю.

— Вы боитесь, не правда ли?

— Ошибочка. Я голоден, — сказал Бастиан истинную правду. — Если я решу перекусить рядом с могилами, это что, тоже принесет мне несчастье?

— Я бы избегала всего, что может пробудить в мертвых зависть.

Бастиан попытался найти на лице Доро хотя бы толику насмешки, но не заметил и следа. Вздохнув, он собрал вещи и отнес их подальше, на середину поляны. Выдернув росшие в облюбованном закутке кусты чертополоха, Бастиан уютно устроился на траве. В первый раз за всю поездку он почувствовал, что наконец нашел свое место. Должно быть, именно это случалось с путниками в старину. Ничего лишнего. Только я, ветер в вершинах деревьев, земля подо мной. Ломоть хлеба, кусок копченого мяса.

И нежная мелодия, едва пробивающаяся сквозь неумолчное жужжание мошкары. Бастиан оглянулся. Айрис сидела на одной из скал посреди луга и перебирала струны арфы. Глаза закрыты, лицо умиротворенное — кошечка втянула коготки. Первым желанием Бастиана было, не отрываясь от хлеба с мясом, подсесть к девушке поближе, чтобы послушать ее игру, но он не решился этого сделать. Она выглядела такой счастливой, сидя тут одна, наедине с собой и своей музыкой, — взъерошенный эльф, на минутку опустившийся на скалу отдохнуть.

Звуки средневековой мелодии рождали ощущение абсолютной реальности происходящего. Где-то в глубине души Бастиана они пробудили к жизни Томена — того самого Томена, который ничего больше не хотел, кроме как сидеть здесь и уплетать хлеб с мясом. Еще, пожалуй, ему хотелось чуть-чуть тени над головой и парочку друзей, с которыми можно скоротать время в лагере, а вечером, сидя у костра, обмениваться историями. Того самого Томена, у которого в жизни было вдоволь времени. Кёльн моментально отступил куда-то даже не за сотни километров, а за сотни лет отсюда.

Из его горла невольно вырвался смешок, и Бастиан закашлялся. Звуки арфы оборвались.

— Всё хорошо?

Он махнул Айрис и рассмеялся, так что на глаза навернулись слезы.

— Всё просто отлично, — с трудом переводя дух, ответил Бастиан. — Продолжайте, пожалуйста. Знаете, вы и ваша музыка — это что-то неземное.