Когда мы строем проходили КПП гарнизона, то караульные аж глаза выпучили и рты пораскрывали. Узнав цель нашего вояжа, раздался взрыв гомерического хохота на всю округу. Им смешно, а каково было нам, тем более что дождь закончился, и солнце начинало палить нещадно. Лазали по сопкам, балкам, оврагам мы до обеда. Если вы думаете, что мы устали, то ошибаетесь. Мы просто подыхали уже. Такого кошмара я за всю жизнь не видывал. Пот настолько заполнил ОЗК, что в сапогах хлюпало уже, а сами мы себя ощущали, как в парной. Перед глазами стояли круги, во рту, где язык решительно отказывался ворочаться, словно песку насыпано. Баранов выглядел на нашем фоне как патриций перед плебеями. Он-то был в полевой форме, налегке так сказать. Кстати, эта гадина нам не дал даже отдохнуть после приёма пищи, сразу погнав на сопки. Смысла в таком поиске не было никакого, этим шагом нам хотели показать всю тягость твоих сослуживцев, если и ты решишь сбежать. В армии наказание всегда следует только через коллектив. Так мы и носились до самого ужина. Повезло, что местных жителей мы не повстречали. Вот попугали бы народ. Ну, а на десерт было, как всегда, полное отсутствие воды в роте. Хорошо, что я успел наладить отношения с ребятами первого этажа и умылся кое - как у них. В общем, довольно мило провёл я единственный выходной.

В понедельник, сразу после утреннего развода, я с товарищами отправился в учебный комбинат. Отпросившись у Анатолия Григорьевича, я решил продолжить свой обход территории гарнизона. Я решил, что надо и далее расширять свои полезные знакомства, земляки ведь должны быть везде.

В самом дальнем углу гарнизона, возле забора, притулилось маленькое одноэтажное строение. Стоя напротив него, я долго размышлял, прежде чем зайти. А вдруг там собираются « уставшие от службы » старослужащие. Вот тогда я попаду, как кур в ощип. Но любопытство взяло верх, и, вздохнув, я постучал. Послышалось какое-то суетливое шуршание и раздалось нагловатое:

- Чего надо?

- Разрешите войти?

- А ты кто?

- Серёга.

Опять за дверью возникла возня, потом дверь резко распахнулась. На пороге стоял долговязый солдат, явно «дед». Он оценивающе оглядел меня с ног до головы, и после продолжительной паузы, мотнул головой, мол, заходи.

В небольшой, но уютной комнате, прямо в центре стоял широкий стол, в углу диванчик, на котором кто-то лежал. Ещё один солдат колдовал у электрической плитки. Наступила напряжённая пауза. Все смотрели на меня вопросительно, а я на них несколько нерешительно.

- Ну и чего тебе надо, душара? - лениво спросил лежавший.

- Да так. Просто интересно, что здесь находится.

- Хм. Интересно ему. А ты откуда сам? - поинтересовался парень у плиты.

- Москва, - гордо ответил.

- Да? Что-то не похоже. Какое метро?

- « Щёлковская ».

«Дедушки» переглянулись и их лица расплылись в улыбках. Как потом выяснилось, они сами кто из Москвы, а кто из Подмосковья. Служат здесь кочегарами. Так что попал я в кочегарку. Здесь они работают и живут. В своей роте появляются только на вечернюю поверку. Вот так повезло мне, повезло! Быстро перезнакомившись друг с другом и, похвалив меня за стремление всё разузнать тут за такой короткий период, меня пригласили к столу. Мишка, который хлопотал у плиты, заварил крепкий чай и достал из холодильника колбасу с хлебом. На десерт были пирожные. Долговязый Володя полез куда-то под потолок и включил телевизор. Гриша угостил меня сигаретами с фильтром, в армии их называют цивильные. Разузнав у меня последние новости с родины, ребята стали учить меня жизни в гарнизоне. До самого обеда я пробыл с ними. Так душевно провёл время. Провожая меня на построение, уже в дверях Володя сказал мне:

- Серёга, ты заходи к нам, когда захочешь, мы тебе рады будем. Но только один. Дружков своих не зови. Мы же всех не прокормим.

- Понял. Не дурак, ребята. Спасибо вам за гостеприимство и, вообще, приятно было познакомиться. До встречи.

Служба начинает налаживаться, а ведь я ещё и недели тут не пробыл. Класс! Теперь главное не расслабляться. Надо продолжать поиски новых полезных знакомств, желательно среди земляков. Ведь торчать-то мне тут ещё два долгих года, а надеяться на наше армейское начальство тут не приходится, выживать нужно самому. Это я уяснил довольно таки быстро.

В казарме нас ждал сюрприз. Нашлись наши горе-путешественники. Стояли они понурые, грязные, в центральном холле. Вид их вызывал жалость и одновременно недоумение.

Как оказалось, эти два чудика на железнодорожной станции залезли в товарный вагон с углём, даже не выяснив, куда состав держит путь. А поезд-то отправлялся в Монголию с дружественной помощью братской республике. В Кяхте, что на границе с родиной Чингисхана, их отловили пограничники, причём совершенно случайно. Одному из погранцов захотелось почему-то проверить именно тот вагон, где прятались наши башкиры. А вы знаете, как проверяются вагоны с сыпучим грузом? Всё очень просто: остро заточенными пиками, строго вертикально, со всей дури пробивается куча угля в разных местах. Тут-то психика беглецов и не выдержала. С воем и криками «шайтан» они повыскакивали, как черти из табакерки.

Конечно, наше командование не стало предавать огласке сей факт дезертирства. Уж как оно договорилось с пограничниками, можно только догадываться. Понятно, что за такое никого по головке не погладили бы, ещё и проверками замучили бы, комиссии зачастили бы. Взыскание наложили бы, как пить дать, наложили бы. В общем, всё скрыли от вышестоящего начальства и наказали своими силами. Парней отправили на гауптвахту на пять суток, где им остригли голову довольно таки смешным образом. Им оставили на самой макушке маленький островок волос, всё остальное было выбрито до зеркального блеска. Смех да и только.

Наутро Толик решил отправить нас на практику. Директор решил закрепить нашу теорию практическими навыками на стройке. Сам с нами он не пошёл, а передал записку прорабу, предварительно объяснив мне подробно, как пройти нам туда. Я опять был назначен старшим. Построив ребят, мы смело двинулись в сторону КПП.

Должен сказать, что на КПП дежурили солдаты с нашей гарнизонной гауптвахты. Они не относились непосредственно к стройбату и поэтому не подчинялись нашему командованию. В следствие чего жили обособленно и вели себя вызывающе по отношению к нам. У них даже погоны были малинового цвета, из-за чего их называли «краснопёрые».

Дождавшись когда мы прошли через КПП, дежурный спросил у нас путёвку на работы за пределами гарнизона. Я показал ему записку от директора учкомбината. На что он резонно спросил:

- Ну и что это ещё за филькина грамота? Где печать, где подпись?

- Товарищ лейтенант, что нам выдали, то я вам и показываю.

- Понятно. Вы все задержаны до выяснения обстоятельств. Сержант, заберите у них военные билеты, - обратился дежурный к своему помощнику,- и препроводите на гауптвахту.

Вот мы попали-то, ещё не приняв присягу, мы уже загремели на «кичу»! Кичей называли гауптвахту на армейском жаргоне. Но делать было нечего, мы покорно попылили вслед за мордастым краснопёрым. Радости нам это мало предвещало, зная о нравах комендантского взвода. Не любили нас там и всячески норовили поиздеваться и поунижать сверх меры.

Само здание уже выглядело мрачно: бетонный забор с колючей проволокой, на окнах здания мышиного цвета решётки. Во внутреннем дворике стояли такие здоровые солдаты, что я даже засомневался о вреде питания в нашей столовой. Общую картину дополняло то, что все они были по пояс раздетые. На палящем солнце их мускулы зловеще играли, а сами военнослужащие явно испытывали удовольствие от произведённого эффекта. Они, молча улыбаясь, с любопытством разглядывали нас. К нам двинулся самый огромный и с ленцой, пнув меня ногой, спросил:

- Ну, кто тут у вас за старшего?

- Я,- тихо ответил. Животный страх полностью сковал моё тело.

- Кто я? Отвечать по форме, подлюка?

- Военный строитель рядовой Ахмеджанов!