- Мне бы парадку свою погладить, товарищ старший сержант.
- А ты же вроде никуда не уезжаешь.
- Так приказа ещё не было, так что дай, пожалуйста, а там посмотрим.
- Ну, ищи сам тогда. – Гоча любил когда с ним вежливо разговаривали, подчёркивая уважение к нему и к его должности.
- А примерь мою, Серёга, - предложил неожиданно Пидгурский.
С водителем комбата я сохранил прекрасные отношения, несмотря ни на какие мои залёты и косяки. Мы уважали друг друга.
- Да неудобно как-то, братан.
- Да ладно тебе, бери, говорю. Мне всё равно новую подбирает старшина. Комбат приказал.
Форма его на мне сидела как влитая, я красовался и крутился перед зеркалом, как жених у портного на примерке свадебного костюма.
- Берём? – Посмотрел я на Маркова.
- Спрашиваешь, - прищурившись оценил он.
До ужина мы с ним несколько раз пропаривали мою одежду утюгом. Вши возмущённо покидали этот мир, издавая по-своему праведный крик души, треща на всю казарму. Дезинфицировали мы одежду основательно. Не хотелось домой тащить эту гадость.
Роту строили на ужин. Старшина подозрительно посмотрев на меня, спросил:
- Ахмеджанов, а ты чего не встаёшь в строй?
- Гоча, мне что-то плохо, почки болят. Наверное, перенервничал я за последние дни.
- Может, сдохнешь поскорее, - донеслось из глубины строя.
- Ладно, оставайся, но из казармы никуда. Понял?
- Так точно, товарищ старший сержант!
Ещё перед построением я с Володей Марковым попрощался. Мы заранее решили, что мне не стоит идти в столовую, так легче улизнуть из казармы. Больше никогда я не видел этого дорогого мне человека, с которым я столько всего хлебнул и пережил. Мои письма не доходили до него. Оказывается замполит лично отслеживал почту. Их просто рвали. Об этом я узнал совершенно случайно уже после армии, когда возле кинотеатра в столице встретил Никитина. Он мне всё и рассказал. А домашними адресами мы впопыхах забыли обменяться. Я надеюсь, верю, что у него всё в жизни сложилось. Он был настоящим мужчиной. С ним я разделил бы свой окоп. Ради него я отдал бы свою единственную здоровую почку, не раздумывая. С ним бы я пошёл на смерть, не колеблясь. В честь таких друзей дают имя сыну своему. Думаю, что не покривлю душой, если скажу: такой друг выпадает раз в тысячелетие. Мне повезло, повезло даже больше, чем ему со мной. Дай бог ему здоровья и благополучия.
Дождавшись, когда весь батальон ушёл в столовую, я как можно спокойнее пошёл на выход. На крыльце курил дежурный по части.
- Ты куда? – Настороженно ощупал меня взглядом он.
- В столовую, - равнодушно ответил я.
- А чего в парадке и шинели? – Не отставал въедливый старший лейтенант.
- Так мне комбат разрешил персонально, чтобы я не переохладился после операции и не умер. Ему ещё одно ЧП со мной не нужно. – Продолжал нагло врать я.
- Это да, - с готовностью согласился он, - ну иди, догоняй своих.
Я уже начал спускаться по лестнице, не веря своей удаче, как вдруг.
- А документы у тебя с собой? – Невинно глядя на звёздное небо, задал вопрос дежурный.
Я медленно развернулся и сокрушённо взмахнув руками, ответил:
- Так товарищ подполковник забрал их и положил в сейф.
- Да? – Обрадовался он. – Ну, давай-давай, иди уж. Торчишь тут, отвлекаешь меня.
Затушив сигарету, старлей скрылся в подъезде, впустив внутрь морозные клубы пара.
Вот кретин, подумал я, решил, что снял с себя ответственность за моё таинственное исчезновение. Отойдя подальше, я рванул что есть сил к кочегарке. Время ещё было, и чтобы не морозиться на улице, я решил скоротать его с земляками.
Ребята приняли меня тепло, впрочем, как всегда. Усадили за стол, сунули в зубы сигарету с фильтром.
- Маханёшь? – Показал Гриша на бутыль с мутной жидкостью, в которой угадывался самогон.
- Мужики, я бы с радостью, но не могу. Не хочу спалиться на последних метрах дистанции. Всю жизнь буду проклинать себя потом. Вот от чайку бы я не отказался. Холодно, зараза.
- Правильно говоришь, Серёня. Отстань от него, Гринь. – Одобрил меня Мишка. – Дома попьёт водочки с тёплой бабёнкой.
- Ребята, я тут письмо написал Толику. Передадите?
- Не вопрос. Лично в руки отдадим.
Всё, время подошло к заключительному рывку. Тепло попрощавшись, поблагодарив пацанов за всё, я направился к дырке в заборе, что была как раз за кочегаркой.
Ротный, как мы договаривались, уже ждал меня. Мы быстрым шагом направились к автобусной остановке.
- Я даже не знаю, как вас благодарить, товарищ капитан. Вы на такое дело пошли ради меня. Почти на преступление.
- Не говори ерунды, – сказал капитан, залезая в подъехавший, так кстати, автобус, - мне ничего не будет, если ты не разболтаешь. Даже если тебя остановит патруль и проверит документы, то вряд ли запомнит твою фамилию, я уж не говорю о моей росписи в твоей увольнительной. А с полуночи у тебя уже отпускные документы, подписанные начштаба и комбатом. Так что всё в ажуре, Ахмеджанов. А помогаю я тебе потому, что жалко стало тебя дурака. Парень-то ты неплохой, только малость дурной и трёхнутый что ли. Пропадёшь ты тут ни за грош. Или убьют, или посадят. Как видишь выбор не велик у тебя.
Где-то через полчаса мы въехали в Улан-Удэ, а ещё через десять минут были по нужному адресу. Капитан, как и обещал, проводил меня до дома.
- Ну что, Ахмеджанов, - с грустью рассматривая меня, наклонив голову набок, сказал он, - будем прощаться. Громких слов говорить не буду, так знал тебя мало, но желаю тебе удачи и здоровья, тем более оно у тебя и так хреновое, а мозги так вообще набекрень.
- Спасибо вам большое, товарищ капитан, - протянул я ему руку, - я буду всегда помнить ваш поступок.
- Брось, - усмехнулся в усы ротный, - ничего особенного я не сделал. Так поступил бы любой нормальный офицер. Не держи зла на весь мир, в нём хватает добрых людей. Всегда помни об этом, Сергей.
Я стоял у подъезда и смотрел в след этому удивительному человеку, не походящего ни на одного офицера, которого я встречал за полгода своей службы. Мысленно и я ему пожелал успехов, удачи и карьерного роста.
Надежда Аркадьевна меня уже ждала. Не успел я войти, как она рывком сняла шинель, одновременно отряхивая меня от снега, и спросила:
- Сначала в ванную или покушаешь, Серёжа?
- Налей рюмаху с дороги пацану, а потом уже в душ отправляй, - раздался бас из кухни.
В дверном проёме появилась огромная фигура в тельняшке и спортивных штанах. Я настороженно посмотрел на Надежду.
- Знакомься, это мой друг, для тебя дядя Серёжа.
- Здравствуйте, - робко проявил вежливость я.
- Здорово, тёзка, - прогремела фигура, протягивая широкую ладонь, - ну, вот и свиделись. А то только слышал о тебе. Выпьешь с мороза?
- Нет, что вы. Мне рано вставать.
- Ну смотри сам. А вот батя твой - любитель этого дела. Мы с ним на Байкале знатно погудели.
- Нашёл чем хвастаться, ирод, - беззлобно укорила его Надежда, хлопнув по спине. Повернувшись ко мне, она сказала:
- Иди мыться тогда, Серёжа, потом ужинать будем.
С каким же наслаждением я драил своё тело. Горячая вода, шампунь, мыло цветочное, мочалка. Я был в раю, не меньше!
К столу я вышел гладко выбритый и чистый не только телом, но и душой. Дядя Серёжа, гражданский муж Надежды Аркадьевны, быстро набрался лишнего, и мы его еле отволокли спать. Меня самого обстановка такая разморила, плюс домашняя еда. Я пошёл спать в отведённую мне комнату. Эту ночь я провёл на перине. Мне всё ещё не верилось своему счастью, так нежданно свалившемуся на меня. Нет, это всё происходит не со мной, подумал я, проваливаясь в глубокий сон, сон гражданского человека.
В 5-00 меня разбудила Надежда Аркадьевна. За окном была такая темень, что я сначала даже засомневался, что меня точно утром разбудили.
- На улице метель, Серёжа, - перехватила мой недоумённый взгляд хозяйка квартиры.
Я по-армейски быстро встал, умылся и оделся. На кухне меня уже ждал дымящийся завтрак.
