Поняв, что правды в очередной раз мне не добиться, я каждый вечер утюгом отпаривал своё нижнее бельё, которое между собой мы прозвали «кимоно».

С замполитом я сцепился ещё раз за два дня до отпуска. Сцепился жёстко, аж довёл подполковника до белого каления. А дело было так.

Вызвали меня в штаб, он находился на втором этаже. Там находились начштаба и замполит.

- Вот, Ахмеджанов, мы твои документы подготовили, 22 декабря можешь отправляться в отпуск. Распишись, где стоит галочка. – Протянул мне бумагу майор, стараясь не смотреть в мою сторону.

На радостях я уже хотел подмахнуть, не глядя. Но тут меня словно что-то одёрнуло. Меня насторожил деланно бодрый голос его. Я украдкой взглянул на подполковника. Замполит сосредоточенно изучал какие-то документы, но по его виду было ясно, что он весь в напряжении, словно струна. Тогда я решил сначала изучить всё внимательнейшим образом.

- Ну, чего ты там возишься? – Нетерпеливо заёрзал на стуле начштаба. – Давай уже, у меня дел много.

- У вас всегда дел полно, только потом солдаты с отбитыми почками маются. Сами недоедают, но зато вшей кормят. Подождёте.

Ба, и что же я вижу! Мне отпуск дали на 38 суток вместе с дорогой!

- Минуточку, товарищ майор, тут ошибочка вышла. Мне положен отпуск в 45 суток, не считая дороги, а тут что? Не буду подписывать!

Замполиту видать надоело это представление, он резко развернулся к нам и рявкнул:

- Молчать, смирно! Права дома качать будешь, когда у мамки сисю потребуешь, а тут подписывай и точка! Неделю мы из отпуска вычли, потому что ты тут без дела околачивался, от работы и нарядов был освобождён! Дорогу тоже не включили, так как это на усмотрение командира батальона. Вопросы есть ещё, воин?

- Есть, и не один, офицер!

- Ты как обращаешься, почему без звания и товарищ? – Выпучил глаза подполковник.

- А как и вы ко мне вообще-то! Задержался я тут не по своей вине, это вам надо было шевелиться. Лично я отсюда готов сорваться хоть босиком и без штанов. Так что меня обвинять не надо! Я к комбату пойду на вас жаловаться. Это произвол. Вы мне мстите за то, что я ваш гнойник вскрыл, что вы ославились на весь округ!

- Как твой командир я тебе запрещаю обращаться к комбату по таким пустякам.

- Может это для вас пустяк, а для меня это шанс уехать домой и побыть в нормальной обстановке, а не в этой скотобойне! И вообще, теперь я понимаю, почему мой дед презирал комиссаров! – Сорвался я.

- Не ори на меня, сволочь! – Лицо замполита вдруг исказила злоба. Пена изо рта долетела до меня. – Здесь, тварь, у меня отпуск проведёшь! Тут подыхать будешь, скотина! Паскуда! Гнида!

Я с изумлением смотрел на истерику замполита, медленно отходя спиной к двери. Он прыгал передо мной, что-то кричал, размахивал руками. Физиономия его покрывалась то белыми, то красными пятнами. Мне он почему-то напомнил Гитлера в бункере на совещании в конце войны. Начштаба, видимо наблюдавший такую сцену не в первый раз, делал вид, что углублён важные государственные бумаги, требующие безотлагательного решения вопроса.

Выждав немного, чтобы унять дрожь, утерев лицо шапкой, я молча развернулся и ушёл. Дальнейшее препирательство привести могло к плачевным последствиям. Больше всего я боялся, что мой отпускной лист порвут, и я тут буду торчать до конца больничного.

Соседняя дверь была комбата. Я постучался и, решительно рванув дверь на себя, вошёл. Нашего командира я видел не часто, но впечатление он производил адекватное, поэтому и решил попытать счастья.

Майор Архипов узнал меня сразу. Жестом показал на стул и вопросительно посмотрел. Я ему вкратце изложил суть проблемы, опустив некоторые подробности. Он согласно кивал головой, а потом постучал в стенку, которая разделяла его кабинет со штабом.

Замполит, словно только и ждал этого, пулей влетел в кабинет. Подскочив к майору он скороговоркой жарко шептал ему на ухо:

- Андрей, я прошу тебя, давай его оставим в части, я очень прошу! Я его тут сгною, задрочу, он у меня сам в петлю полезет или в окно выпрыгнет! Слово офицера тебе даю!

- Успокойся, Витя, ты главное - успокойся. – Комбат незаметно махнул мне рукой, мол, выйди.

Я попятился, вытаращив глаза. Бог ты мой, под началом каких безумцев мы служим! Тут же клиника чистой воды, не иначе.

Минут через тридцать меня вызвал Архипов к себе.

- Помочь тебе, Ахмеджанов, ничем не могу. Товарищ подполковник решительно настроен против тебя. Скажу больше, тебе не выправили даже проездные документы, так как конец года и бланков не осталось. Если тебе позволяет финансовая ситуация, то поезжай на свои, а мы потом всё компенсируем. Не уедешь сейчас, не уедешь никогда. Выбирай.

- Я всё понял, товарищ майор, я еду в отпуск.

- Я так и думал. Правильно. Вот тут и тут распишись и будь здоров.

С документами я стремительно поднялся на свой этаж и ворвался к ротному.

- Что случилось? – Привстал капитан, увидев моё состояние.

Объяснив ситуацию, я попросил о помощи.

- Чем же я тебе помогу? Денег дать что ли? – Озадачился он.

- Нет, мне нужно разрешение позвонить в город и всё.

- А, это пожалуйста. Звони сколько влезет, а я пока проверю, что в роте творится. Дверь я закрою, чтобы тебя тут никто не видел за аппаратом.

Дальше я позвонил Надежде Аркадьевне. Мог, конечно, и Толику, но решил ей сначала. И не прогадал, оказывается батя мой оставил ей двести рублей для меня. Как чувствовал родитель! Я записал её адрес на случай, если мне придётся ночевать у неё пару ночей из-за проблем с авиабилетами. Ну не в часть же возвращаться и не в госпитале ночевать.

Решив финансовую и жилищную проблему, я, вытянув ноги и развалившись в кресле, блаженно закурил.

Ротный с порога огорошил меня новостью. Замполит развил кипучую деятельность по приостановке моего отпуска на родине.

- У меня есть бланки увольнительных с печатью. Я завтра тебе выпишу её до полуночи, а там у тебя отпуск начинается. Только смотри, если что, я тебе ничего не говорил и не давал! Ты вырвись домой, а там уж как-нибудь всё рассосётся. Я лично тебя завтра вечером выведу через КПП и провожу до дома твоей знакомой. Сюда тебе лучше не возвращаться. Замполит мужик злопамятный, всё сделает, чтобы тебя посадить. М-да, жаль не срослось с тобой. Ну, ничего, твой друг остаётся и ещё несколько нормальных ребят. Да, кстати, никому не говори, что завтра идёшь в увольнительную, иначе подполковник останется тут до утра двадцать второго.

- А Володьке? – Упавшим голосом спросил я. – Он - могила, никому не скажет!

- Ему можно. Нет, даже нужно. Всё-таки друг как-никак.

Ночь прошла тревожно, как обстановка на советско-китайской границе после событий на озере Хасан. Мы с Вовкой, не сомкнув глаз, обсуждали план завтрашнего побега из части, и как мне похитрее заполучить свою парадную форму. План созрел под утро, как всё гениальное и простое одновременно. Ротного я успел перед завтраком ознакомить с ним.

К обеду уже вся часть знала, что замполит заточил зуб на меня и вероятность моего отпуска практически равна нулю. Конечно же, большинство злорадствовало, но были и сочувствующие. Среди последних оказался Занди Давгаев. Он подошёл ко мне, постоял и тихо, с укоризной сказал:

- Что же ты наделал? Не мог промолчать? С замполитом даже офицеры не связываются. А теперь твоя мама, хороший человек, я знаю, видел её тут, когда ты в госпитале лежал, опять плакать будет. Не скоро сына увидит она.

Мне так хотелось ему всё рассказать, но не мог я подставить ротного. Сделав виноватую рожу, я глубоко вздохнул вместо ответа. Он покачал головой и, похлопав по плечу, отошёл от меня.

К старшине я зашёл в каптёрку как ни в чём не бывало. Гоча копошился среди тюков, что-то перебирал, что-то перекладывал с места на место. Он вообще любил изображать кипучую деятельность. Над ним стоял скучающий Пидгурский и отсутствующим взглядом наблюдал за суетой Зоидзе.

- Тебе чего, залётчик? – Отвлёкся на меня Зоидзе.