Дубэ похолодела. Она слишком рано обрадовалась, и вот теперь оказалась совсем одна — без помощи, без своего товарища.

Она продолжала стоять на краю пропасти, потому что была не в состоянии сдвинуться с места. Все было точно так же, как после смерти Учителя. Без него она была ничем. Одна она могла только выживать и ползти по тому пути, который начертила ей судьба.

Она вспомнила последние минуты, проведенные вместе с Лонерином, — его лицо, склоненное над картой, шуршание его шагов по траве. Когда он пошел осмотреть ту пропасть, в которую ему суждено было упасть.

«Там пропасть, боюсь, нам придется найти другую дорогу».

Эти слова Лонерина прозвучали в ее уме с такой силой, словно молодой маг сам стоял у нее за спиной и повторил их ей.

Другая дорога… Какая? Где?

Горы. Они шли к горам. Равнина стала превращаться во все более крутые склоны, а потом появился этот обрыв.

Дубэ ясно помнила, что Лонерин намного раньше говорил ей о подземных путях — узких проходах, по которым можно пройти через горы, не делая обход на поворотах и не взбираясь вверх. Если ей удастся найти вход в такое место, будет хорошо, а если нет, она станет карабкаться по скалам. Она не даст себя остановить. Она не может остановиться.

Дубэ яростно стерла с лица слезы и поднялась на ноги. Это был путь без надежды, но иногда приходится отправляться и в такой путь.

Когда Рекла обнаружила камни в своей сумке, голова у нее еще кружилась. Она увидела невдалеке разбросанные по земле куски разрезанных веревок, а рядом с ними осколок стекла, блестевший в траве, и внезапно поняла, что произошло. Девчонка опять сбежала, и Тенаар больше никогда не заговорит с ней. Она снова будет одна, как в детстве.

Она ногой отшвырнула прочь пузырек со снотворным, который положила возле нее Дубэ, и вскочила на ноги. Это средство она знала хорошо, такое снотворное могли изготовить даже самые неумелые из убийц. Содержимое пузырька выливают на землю, и пары снотворного распространяются в воздухе.

Филла лежал, прислонившись к стволу, и его дыхание было тяжелым. Снотворное подействовало на помощника Реклы очень сильно, и он приходил в себя медленно. Однако, когда он поднял взгляд на Реклу, она прочла в его глазах чувство вины, от которого пришла в бешенство.

— Это все из-за тебя, — пробормотала она сквозь зубы.

Филла не опустил взгляд, а продолжал смотреть на нее, не защищаясь, словно ждал наказания и не заслуживал ничего другого.

— Ты не заметил этот кусок стекла, а когда давал ей питье, даже не проследил, чтобы она его действительно выпила.

— Да, — ответил Филла просто и, судя по его виду, почти с облегчением.

Рекла с дикой злобой бросилась на него и стала бить без остановки. Именно это было ей сейчас нужно — почувствовать пьянящий запах крови в своих ноздрях.

Филла принимал удары ее кулаков и ног без сопротивления. Рекла права, в случившемся виноват он, и он заслужил это наказание. Но дело было не только в желании искупить вину. Ей был нужен кто-то, на ком она могла бы выместить досаду и горе от разрушенной надежды, и Филла был доволен, что может служить орудием для того, чтобы его начальница вернула себе спокойствие.

Когда Рекла наконец села на землю, вид распухшего лица Филлы вызвал у нее жгучую радость.

— Вставай, — приказала она ему.

Он подчинился. Качаясь от слабости, он все же держался на ногах и смотрел на Реклу с любовью и жалостью.

— Теперь мы отправимся за ней и не остановимся, пока не найдем ее. Мы не будем ни есть, ни пить, будем бежать — и только бежать.

Филла согласился.

— Если ты станешь для меня помехой, я брошу тебя.

— Я знаю, задание важнее, — дрожащим голосом ответил Филла. Он был уверен, что Рекла не шутила, и боялся ее.

Она еще одно мгновение смотрела на своего подчиненного, потом бросила взгляд на свой мешок.

Напиток вечной молодости пропал. Уже через несколько дней морщины разрушат ее лицо, а мышцы ссохнутся. Она сжала кулаки: еще одно оскорбление от этой девчонки! Но в конечном счете это не важно. Вера поддержит ее до конца, и она победит.

Три дня Дубэ брела наугад, не зная, куда идет. Она останавливалась всего на несколько часов по ночам, но даже в эти часы оставалась бдительной и все время сжимала в руке кинжал.

Она пыталась идти в том направлении, куда двигалось солнце, стоявшее высоко у нее над головой, но ей удавалось видеть только пятна света, которые оно рисовало лучами на земле, пробивая густую листву на вершинах деревьев.

Ей нужно было идти на запад: горы были на западе. Она следовала за течением реки, пока не увидела в первый раз очертания гор.

Однако день за днем ее надежда постепенно улетучивалась. Дубэ не имела ни малейшего представления о том, где она находится. Видно, судьбе было угодно, чтобы ее замыслы и желания никогда не исполнялись.

А лес за ее спиной молчал. Было похоже, что его нисколько не интересует ее боль и он спокойно ждет, когда ее путь закончится. Мясистые цветы раскрывались, когда она проходила мимо, и делались похожи на маски с раскрытым в крике ртом. Скрюченные деревья загораживали ей путь, но Дубэ упрямо шла вперед. Она спросила себя, не могут ли эти растения быть душами мертвых, — она, которая не верила ни в бога, ни в потусторонний мир. Для нее религия имела только одно лицо — свирепое лицо Тенаара, а гнуть спину перед этим кровожадным богом она не хотела. Девушка подумала о том, как было бы хорошо, если бы Лонерин превратился в пар и всего одно мгновение смог побыть с ней рядом, — и снова почувствовала в горле соленый вкус слез.

«Где все те, кого я любила? Где Учитель и Лонерин?»

Еще два бесконечных дня она искала вход в ущелья: проверяя каждую щель, каждое углубление в скалах, и пришла в отчаяние. Первый раз в жизни она пыталась сделать важное, большое дело, и вот все напрасно, похоже, что эта задача ей не по силам.

Как она была рада, когда наконец увидела каменную стену, с узкой щелью! Дубэ не была уверена в том, что это вход, который она искала, щель могла закончиться тупиком, но ей нужно было верить. И она, не задавая себе лишних вопросов, с глупой улыбкой на лице вошла внутрь.

Таких ущелий она никогда не видела даже в Земле Скал. Это было что-то ошеломляющее: стены высотой не меньше чем сто локтей, а ширина такая, что между ними едва мог пройти один человек. Иногда Дубэ должна была сворачивать в сторону, иногда ей приходилось спускаться в узкие и темные проходы, не зная, увидит ли она снова солнце. Ей удавалось увидеть солнце только на самых широких участках ущелья и только в полдень. Все остальное время дня в ущелье стоял полумрак, и Дубэ устала напрягать зрение, чтобы увидеть, куда надо ставить ногу.

Меньше чем за два дня она совершенно потеряла ориентировку. Ущелье разветвлялось, гроты, в которые она входила, открывали новые извилистые ходы. У первой развилки она на какое-то время остановилась, чтобы подумать, и попыталась, насколько могла, сориентироваться, но не было ничего, что могло бы ей помочь: на земле — только камни, вокруг — скалы. И тишина.

И все же Дубэ шла вперед, не обращая внимания на усталость и на то, что ноги отказывались ей служить. На каждом углу, в котором от ущелья отходил еще один проход, она выбирала путь наугад, а с того момента, как перестала помнить указания Идо, руководствовалась инстинктом.

Скалы рядом с ней стали холоднее и мрачнее. На них рос мох, и это означало, что зимой по этому ущелью течет река. Тишина была сверхъестественная: кроме дыхания самой девушки, единственным звуком был стук каменных обломков, которые время от времени падали с вершины и катились вниз, пока не попадали в извилину ущелья.

Используя некоторые из трав Реклы и огниво, Дубэ делала простейшие факелы и освещала ими самые трудные проходы. Она отрывала кусок ткани от своего плаща, обматывала этим лоскутом конец стрелы и зажигала его. Каждый раз, когда девушка входила в какую-нибудь пещеру, ей казалось, что она вернулась в Дом. Зверь шевелился у нее в желудке, и ей почти казалось, что она чувствует руку Тенаара на своей голове.