— Подумай сам, Ирвинг! — нетерпеливо потребовал By. В голосе его звучало легкое раздражение, как будто он считал, что я намеренно демонстрирую тупость. На самом деле намеренно я ее никогда не демонстрирую. Уж это наверняка было бы глупо. — Ты знаешь, как зона низкого давления высасывает воздух из других зон? Со временем получается то же самое. Вся система пытается стабилизироваться. А потому я не могу получить нужные результаты прогнозирования ураганов для нашей ЭМР или для «Айдо-Айдо». И это первая причина, почему я просил тебя отложить свадьбу.

— О’кей, о’кей, — пробормотал я. Медовый месяц настолько волновал меня, что о самой свадьбе я несколько позабыл. — Значит, давай заткнем. Что я должен делать?

— Поезжай в Ла-Гуардиа и жди моего звонка, — распорядился By.

— В Ла-Гуардиа?! Тетя Минни ждет нас к ужину.

— Она же плохо готовит.

— Не так уж плохо, — возразил я. — Кроме того, там можно заказать Пиццу на дом. А еще… — тут я понизил голос, — сегодня ночью у нас с Кэнди официальное начало медового месяца.

«Медовый месяц» — такие слова, которые вы не в состоянии произнести, не послав губами воздушный поцелуй. Должно быть, Кэнди читала именно по губам сквозь стекло «Дина и Делюка», потому что она покраснела, и, надо сказать, покраснела очаровательно. Однако By, похоже, меня совсем не слышал, продолжая говорить:

— Как только попадешь в Ла-Гуардиа… — на этом месте его голос затих. Связь прервалась.

Тем временем парень — владелец телефона — выразительно посматривал на часы. Часы фирмы «Мовадо» — я узнал их по рекламе из «Нью-йоркера». Даже перебравшись в Хантсвилл, я сохранил за собой подписку. Вернув трубку хозяину, мы направились к станции подземки.

Как только By могло прийти в голову, что я потащусь в Ла-Гуардиа и буду там ждать его звонка в свою первую брачную ночь? Возможно, если бы поезд в сторону Квинса пришел первым, я бы в него сел. И то вряд ли. К тому же он и не пришел. Взяв Кэнди за руку, я завел ее в вагон поезда F, который шел в Бруклин. Час пик еще практически не наступил, то есть мы смогли сесть сразу после Деланси-стрит. Я упомянул, что поезд пришел тотчас же?

Хотя я родился и вырос в Нью-Йорке (а может быть, именно из-за этого), меня всегда охватывает легкое беспокойство, когда поезд останавливается в туннеле под Ист-ривер. На сей раз он то ехал, то останавливался, потом опять трогался и снова останавливался. И наконец остановился совсем.

Свет погас. Потом включился опять.

— Уважаемые бу-бу-бу-бу-бу-бу трам-тарарам-тарарам бу-бу-бу-бу-бу нашем пути, — проговорил динамик. — Пожалуйста бу-бу-бу-бу-бу задержку.

— Что он сказал? — с тревогой спросила Кэнди. — Что-то произошло?

— Не беспокойся, — выговорил я, проглотив ком в горле.

Выяснилось, что в нашем вагоне есть кондуктор. Свет опять мигнул, но гаснуть не стал. Из маленького купе появилась женщина-кондуктор с трубкой в руке.

— Бу-бу-бу-бу Ирвинг? — спросила она.

Я кивнул.

— Тра-та-та-та-та-та быстро, — все так же невнятно пробормотала она и передала мне телефонную трубку.

— Алло, кто говорит? — с сомнением произнес я. Разумеется, я знал, кто говорит.

— Ирв! — выкрикнул в трубку By. — Ты мне нужен в багажном отделении.

— Где?!

— Я почти закончил с проблемой утечки Связующего времени. Думаю, это телефон где-то в зоне выдачи багажа и наземных перевозок. Ты должен пойти туда и посмотреть, какой из таксофонов не висит на рычаге, тогда мы сможем… Что это за шум?

— Это тронулся поезд, — облегченно сообщил я.

— Какой поезд? Я думал, ты в аэропорту.

— Я же пытался тебе объяснить, By. Мы обещали тете Минни вернуться к ужину. И сегодня у нас первая брачная ночь. А тебе нужен вовсе не таксофон.

— Откуда ты знаешь?

— Цифры. Я вспомнил. Это батарейка для сотового телефона. Она покатилась, а я остановил ее ногой.

— Ну конечно! — воскликнул By. — Дурак я дурак! А ты, Ирв… Ты просто гений! Ничего не предпринимай, пока я…

Но тут связь прервалась.

— Бу-бу-бу-бу-бу? — с ядом в голосе спросила в микрофон кондукторша, взяла у меня трубку, скрылась в своем закутке и закрыла дверь.

Каждая плохая пицца плоха по-своему, а все хорошие — одинаковы. Пицца у Бруно на углу Дитмас-авеню и Макдональд, прямо под буквой «л», — моя любимая. И тети Минни — тоже. Как только мы с Кэнди вошли в дверь, свежую лепешку тут же сунули в печь, и Бруно-младший уверил нас, что это — наша.

С коробкой в руке мы направлялись к дому, когда к обочине приткнулся потрепанный «бьюик». Я махнул рукой и отрицательно покачал головой, думая, что водитель рассчитывает нас подвезти. Однако дело обстояло иначе.

Водитель опустил стекло, и я услышал голос By по громкой двусторонней связи.

— Ирв, в конце концов ты все же можешь отправляться в свой Бруклин. Я его нашел. Ирв, ты слушаешь?

Водитель бормотал что-то, наверное, по-египетски и совал мне в руки маленький микрофон. Я передал Кэнди коробку с пиццей и взял его.

— Нажми кнопку, — скомандовал By.

Я нажал.

— Нашел — что?

— Утечку. Цифры 5,211 оказались ключом, — пояснил By. — Как я сразу не узнал двухгодичную кадмиево-силиконовую батарейку для низкочастотного дальнедистанционного сотового телефона высокой интенсивности с короткой внутренней цепью? Как только ты дал мне наводку, я почти сразу обнаружил, что он спрятан под старой багажной каруселью какой-то сборной фирмы: «Истерн» — «Бранифф» — «Пан-Америкэн» — «Пьемонт» и что-то еще.

— Я знаю, — сказал я, нажимая маленькую кнопочку. — Видел его там. Думаю, сейчас ты хочешь, чтобы я отправился в Ла-Гуардиа и выключил его?

— Не так быстро, Ирв, — возразил By. — Телефон — это только канал, времяпровод, по которому перекачивается Связующее время. Нам надо выяснить номер, по которому он звонит, то есть истинный источник утечки. Он и есть дыра во времени, искривление. Он может оказаться какой-то необычной естественной сингулярностью, как, например, хронологический водоворот, или торнадо, или чем-либо похуже, — какой-нибудь невероятно сложной дьявольской машиной, которую создали, чтобы проделать дыру в пространственно-временном континууме и украсть кусочек нашей Вселенной. Функционирующая телефонная линия приведет нас к нему, и… угадай, что дальше?

— Что?

— Абонент, которого он вызывает, находится в Бруклине.

— Что?

— Это номер доктора Рахдио Джерма.

Он произнес это как «ра-адио».

— Что-то я не пойму, — пробормотал я.

— Это всемирно известный строитель курортов, Ирвинг! — нетерпеливо пояснил By. — Лауреат Нобелевской премии по недвижимости за 1982 год. Помнишь?

— Ах этот… Вроде да, — соврал я.

— Которую потом отобрали, когда выяснилось, что он пытался создать нелегальную Вселенную. Но это уже другая история. И угадай, что дальше?

— Что?

— Оказывается, он живет где-то на Дитмас-авеню, около твоей тетки. Мы сейчас пытаемся установить точный адрес.

— Какое совпадение! — воскликнул я. — Мы как раз на Дитмас. Взяли пиццу.

— С чем?

— Одну с грибами и перцем для тети Минни, а другую — с оливками и колбасой — для Кэнди. А я отщипну от обеих, мне нравятся и грибы, и колбаса.

— Вам не случалось провести полгода на космической станции? — вклинился чей-то голос с непонятным акцентом.

— Заткнись, Дмитрий, — оборвал его By (довольно грубо, на мой взгляд). — Ты же должен искать адрес.

— Однажды я провел три дня в домике на дереве, — сообщил я. — Со Стадсом. Но, конечно, у нас был телевизор.

— Телевизор в домике на дереве?

— Черно-белый. Старый шестидюймовый «Дюмон» из мастерской моего дяди Морта.

— Шестидюймовый «Дюмон»! — воскликнул By. — Как же я не сообразил. Ну конечно! Дурак я, дурак, Ирв! А он не?..

Но тут связь прервалась. В прямом смысле. Водитель высунулся из окна, забормотал что-то, наверное, по-египетски и протянул руку к микрофону.